Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— И сколько вы не спите?

— Это не важно, наверное, три или четыре дня.

Унисса улыбнулась эконому как маленькому ребенку.

— Что же вы, господин Канлик?

— Господин энгавр умер, — прошептал эконом. — Он спросил у меня воды, но я не успел принести… Я, наверное, на секунду заснул.

В пальцах у Униссы появились два незнакомых Эльге листа. Один серо-зеленый, похожий на лодочку, а другой — красный, с заворачивающимися краями.

— Господин Канлик…

— Да?

— Ну-ка, возьмите и разжуйте.

— Вы уверены?

— Сядьте в кресло, — сказала эконому Унисса, — разломайте листья надвое и жуйте.

— О, если бы это был яд! — вздохнул Канлик, послушно опускаясь на сиденье.

Несколько мгновений он медлил, вертя листья перед глазами, затем, сложив их пополам, сунул в рот.

— Жуйте.

— Фую.

Эконом задвигал челюстью. Взгляд его обратился в себя. Голова склонилась набок.

— Кифленько, — произнес он и тут же заснул.

Лицо его разгладилось и порозовело.

— Что ж, давай закончим с границами, — сказала Унисса ученице, вновь вставая на лавку с ногами. — Готова?

— Да, мастер Мару, — сказала Эльга, разворачивая карту.

До темноты они успели наметить большую часть местечек.

Им осталось обозначить лишь Гарь-поле, которое должно было изогнуться полумесяцем справа, и поправить границы самого Дивьего Камня, но Унисса сказала, что на сегодня хватит, кончено, она просто валится от усталости.

Они зажгли фонари. Завозился и проснулся господин эконом. Потом прибежал мальчишка с кухни и принес корзину с ужином — завернутые в тряпицы для сохранения тепла горшки с мясной похлебкой.

Вчетвером они долго смотрели на панно.

Оно мягко отражало свет и казалось расколотым по прочерченным палочкой линиям. Мальчишка, старше Эльги года на два, на три, так и застыл с открытым ртом.

— Сколько еще? — спросил Канлик.

— Две недели, — ответила Унисса.

— Невозможно. Шесть дней.

— Я попробую.

Путь с холма в гостиницу напрочь выпал у Эльги из памяти. Только что темнели и пахли листьями мешки, густели сумерки за перилами беседки, и вдруг под ногами уже ступеньки гостиничной лестницы, а впереди поднимается мастер Мару, сворачивает по коридору в свою комнату. И совершенно непонятно, был ужин или обошлось без него.

Кошмар.

Как разделась, как легла, Эльга тоже не помнила. Помнила только, как, проснувшись, сходила на ночной горшок. В ушах постоянно шумело и шуршало, в глазах рябило, а знак, поставленный мастером, чесался и зудел. Возможно, конечно, что так проклевывались грандальские умения, но им, кажется, было еще рано.

Просыпаться не хотелось никак.

Сквозь сон слышалось, как кто-то ходит по комнате, что-то говорит, впускает в распахнутое окно распаренный воздух, но едва разлепленные глаза тут же смыкались, а сладкое небытие притягивало голову к подушке.

— Эльга. Эльга!

С нее сдернули одеяло, встряхнули и поставили на ноги.

— Я не хочу, — скривила губы Эльга.

Но твердая рука не дала ей упасть обратно в постель.

— Эльга! У нас не времени.

— Я сплю.

— Тогда просыпайся, — сказала Унисса. Она сунула платье в пальцы ученицы. — Одевайся.

— Я вам что, лист в мешке?

— Именно. И лист живой, а не мертвый!

— А можно завтра?

— Нет.

— Ненавижу листья!

— Что?

Шлепок ладонью по щеке вышел хлесткий, неожиданный. Слезы так и брызнули у Эльги из глаз.

— Мастер Мару! — вскрикнула она.

Щека запульсировала жаркой болью. Но еще больше было обидно. Что она сказала-то? Подумаешь!

— Одевайся! — ледяным тоном произнесла мастер.

Эльга стояла, не двигаясь. Мутная слеза, скользнув с подбородка, расплылась кляксой на половой доске.

— Я жду тебя, — отрывисто сказала Унисса и вышла из комнаты, оставив дверь открытой.

Эльга еще поплакала, но руки знали свое дело — ослабили ворот, вскинули платье и просунулись в рукава.

— Ненавижу! — повторила Эльга.

Озадаченно прошелестел сак.

— Да! — выкрикнула Эльга. — И тебя тоже! Всем вам чего-то надо от меня! А я… я же не грандаль, я еще никто!

Она затянула концы платка на голове так, что голова чуть не лопнула.

С подоконника с холодным презрением на нее посмотрел неудавшийся букет с Дивьим Камнем. Кромки нескольких листьев уже отстали и завернулись, превращая работу Эльги в унылую и мрачную картину.

— Сам дурак! — сказала ему Эльга.

Букет ответил высокомерным «кх-м». Ему, с высоты его уродства, простое «дурак» виделось чуть ли не похвалой. Всего лишь дурак!

Эльга вышла, потом вернулась и положила букет Камнем вниз. В наказание.

Униссы не было ни внизу, в зале, ни во дворе, и девочка, скрепя сердце, побрела к дворцу энгавра, а потом по тропке на вершину холма в одиночку.

Щека уже не горела, но злой огонь еще копошился внутри, как неугомонные листья в саке.

Вода из трещины Дивьего Камня не текла.

— Ну наконец-то! — сказала Унисса, обнаружив ученицу, заглядывающей через перила. — Помогать будешь?

Она сидела на корточках. Вокруг нее громоздились в мешках Покосы и Симанцы. Эльга мотнула головой.

— Что ж, обижайся сколько хочешь, — сказала мастер. — Но есть вещи, которые говорить просто нельзя.

— Ну и пусть, — буркнула Эльга.

— А я сделаю дождь.

Эльга промолчала, потом забралась в беседку и села на скамью.

Мастер выгребала из мешков листья и кидала их на панно. Колючими, косматыми пятнами они застывали в пределах местечек, и Унисса уминала их в нужные границы, подрезала, подворачивала и придавала пальцами нужную форму.

Эльга пересела, чтобы видеть лучше.

— Позавтракай, — сказала Унисса.

На месте деревянных плиток, отведенных под Покосы и натертых воском, скоро появилась бугристая листвяная масса, пухлая, но не выступающая за высоту поребриков. Две трети нового мешка — и масса приобрела очертания и рельеф. Эльга неожиданно разглядела холмики и низинки, сухое русло речки из темных, прогнутых листьев, леса и перелески, тонкие ниточки тропок, деревушки и одиноко стоящие домики.

Полосками растянулись луга, желтел и вился стремящийся в сторону центральных плиток широкий тракт.

Унисса не разгибалась, рука ее ныряла за листьями, доставала их, и они тут же шли в работу, теряли зубчики и черенки и становились частью букета. Покосы обрастали деталями, которых не было на карте, но Эльга почему-то не сомневалась, что они были в действительности. Вот похожий на рыболовный крючок овраг, вот стога, вот охотничьи домики в глубине леса.

— Ф-фу-у!

Мастер, отступив от панно, села рядом с девочкой. Светлые ее волосы были мокрыми, щеки и шея блестели от пота.

— А ведь красота, — сказала она.

Эльга нехотя кивнула.

— Хочешь отказаться от этого? — повернула голову Унисса.