Кира Касс - Нареченная [litres]

С довольным видом она похлопала меня по колену:

– Очень похоже на то, как я встретилась с Дашиэллом. Конечно, нашлись такие, кто предупреждал меня, что не следует спешить… но я не могла терпеть. Он просто ошеломил меня.

Да, это чувство было мне слишком хорошо знакомо. Когда встречаешься с чем-то настоящим, изменить это невозможно.

Мы повернули на подъездную дорогу к Варингер-Холлу, и, когда подъехали к дому, я увидела моих родителей, ждавших меня на парадном крыльце. Матушка была в перчатках, а это означало, что она не собирается здесь задерживаться.

– О боже! – пробормотала я.

– Это выглядит не слишком хорошо. Может, мне остаться?

– Нет. Они захотят поговорить со мной наедине. Я отправлю письмо, как только все успокоится.

Я вышла из экипажа и обернулась, чтобы помахать леди Истофф перед тем, как предстать перед родителями.

Отец показал рукой на карету, стоявшую перед экипажем, в котором я приехала.

– Садись! – приказал он.

– И куда мы поедем?

Матушка скрестила руки на груди:

– В замок! И ты будешь умолять короля Джеймсона простить тебя и постараешься все исправить до того, как его взгляд привлечет другая девушка.

– Я была бы в восторге, если бы это произошло! Джеймсон заслуживает ту, которая понимает его положение, которая подходит для роли королевы.

– Вот ты и подошла! – резко произнесла матушка, спускаясь по ступеням. – Мы подошли! Ты хоть понимаешь, что натворила?

– Клаудия! – предостерегающе произнес отец.

– Я не забыла, – огрызнулась она.

Я догадалась, что у них есть от меня секреты, но какие – не имела ни малейшего представления.

– Холлис, мне неприятно тебя разочаровывать, но ты не можешь выйти за этого молодого человека. Он простолюдин. Он изолтенец.

– Матушка! – тихо и с трудом произнесла я.

Леди Истофф стояла неподалеку.

– Она и сама знает , что она иностранка! И ее сын тоже! Как такое можно забыть? Холлис, твое бегство сделало нас посмешищем всего двора! Ты сейчас сядешь в карету и постараешься изо всех сил, чтобы никто не узнал, почему именно ты сбежала! Король был так щедр! Он обожает тебя! И если ты предоставишь ему такую возможность, уверена, он все сделает ради твоего счастья!

– Вполне возможно, матушка, – согласилась я, и мой тихий голос казался почти пугающим на фоне ее крика. – Но как бы он ни старался, ничего не выйдет. Я не люблю его.

Матушка уставилась на меня, отказываясь уступать.

– Холлис, ты сядешь в эту карету…

– Или?

– Или ты останешься сама по себе, – закончил отец.

Я смотрела на него, пытаясь понять. Парадная дверь за его спиной закрыта, родители в дорожной одежде. И только теперь я увидела, что сундук с вещами, которые я прихватила из замка, стоит на ступенях.

Меня не собирались впускать в дом, если я не соглашусь вернуться к Джеймсону.

– Я же ваш единственный ребенок, – прошептала я. – Я понимаю, что я не мальчик и никогда не была такой умной или талантливой, как вы надеялись, но я старалась… Не отказывайте мне в родном доме!

– Садись. В карету, – резко повторила матушка.

Я посмотрела на карету – черную, блестящую, страшную. А потом снова бросила взгляд на матушку и отца. И покачала головой.

Это был мой последний шанс.

Отец кивнул привратнику, и тот взял мой сундук и сбросил его со ступеней к моим ногам. Я услышала, как внутри что-то разбилось. Возможно, разбитый флакон духов не погубит то немногое, что у меня осталось.

– Ох, боже мой! – воскликнула леди Истофф. – Помоги мне! – велела она своему кучеру.

Тот быстро подошел и поднял сундук. Леди Истофф посмотрела на мою мать, не трудясь скрывать гнев, сверкавший в ее глазах.

– Вы хотите что-то сказать?! – рявкнула моя матушка.

Леди Истофф качнула головой, обнимая меня за плечи, а я, потрясенная, стояла молча.

– Мне пришлось пережить очень многое, чтобы сохранить единство семьи. И я не понимаю, как вы можете разрушать вашу собственную, не подумав о последствиях. Она ведь ваша дочь!

– Я не намерена выслушивать ваши уроки. И если вас это так заботит, можете теперь сами за нее отвечать. Посмотрим, чем она вам отплатит.

– Да, я буду отвечать за нее! И горжусь этим! И меня не удивит, если однажды она достигнет большего, чем все мы.

Матушка понизила голос:

– Не достигнет, если выйдет замуж за этого вашего свинского сына!

– Идемте, – прошептала я. – Нет смысла говорить с ними. Идемте!

Рассудив, что лучше действительно промолчать, леди Истофф отвела меня к нашему экипажу. Я с трудом забралась внутрь, у меня дрожали ноги. Сев, я оглянулась на Варингер-Холл. В детстве я срывала яблоки вон с тех деревьев. Танцевала в высокой траве. Я и теперь видела вдали старые качели. Думаю, когда-то мы все были счастливы здесь. До того, как я осознала, что я их единственная надежда; до того, как я их подвела…

Я наблюдала за тем, как родители вернулись в дом, как плотно закрылась за ними дверь. Петли холодно скрипнули, как бы подводя итог тому, что я уже заподозрила: теперь у меня не осталось никого, кроме Сайласа.

В замке меня не ждали подруги или покои, где было бы спокойно. Моя семья больше не считала меня своей, и дом моего детства закрылся передо мной. С тем я и уехала, благодарная уже за то, что чья-то рука крепко обнимала меня за плечи.

Изо всех сил стараясь, чтобы мы с Сайласом смогли пожениться уже через две короткие недели, все работы в Абикресте Истоффы сосредоточили на главном этаже. Они намеревались пригласить ближайших соседей в качестве доброжелательного жеста, а также желая показать, что они не какие-нибудь варвары. Везде скребли полы, отчищали камень. Мебель и гобелены Истоффы привезли из Изолта, и все это проветривали и расставляли так, чтобы вещи можно было заметить. Слуг нашли быстро, и Истоффы платили за их преданность добротой и хорошим питанием.

Мне не понадобилось много времени, чтобы почувствовать себя своей в этой семье, и меня утешало то, что, когда я войду в нее официально, это будет наилучший праздник, какой только они смогут себе позволить.

– Именно эта? – спросила леди Истофф, рассматривая ткани, которые принесли для того, чтобы я выбрала одну для свадебного платья; она задержалась взглядом на золотистой, которую я присмотрела. – Я слышала, сейчас невесты все больше склоняются к белому цвету. Он вроде как символизирует чистоту.

Я постаралась ответить как можно осторожнее:

– Боюсь, после того, как именно я покинула замок, белый может лишь навлечь критику.

Скарлет задохнулась, уставившись на меня:

– Холлис! Если ты хочешь белое, ты должна его надеть! Вас не затруднит развернуть вот это, сэр? – попросила она, придвигая рулон сливочно-белой материи.