Софья Липатова - Уроборос [СИ]

К этому мы уже тоже привыкли. Ужасные взрослые родители. Истинный некромант постоянно вышагивал к грани, осушая, но после вновь подпрыгивал, словно ничего не было. Чувство отвращения и стыда краской ударило в лицо. Мы привыкли к тому, что с ним бывает так. Но ведь он ребенок. Дитя, пусть и владеющий силой, что не многим понятна и доступна.

С другой стороны, а как можно было запретить? Ведь это его суть, то, для чего он рожден. Если обрубить все дома, то Макс просто начнет играть за спинами взрослых. А ведь его игрушка — это жизнь его и других. Непринятие своей сути для него было бы гораздо опаснее, учитывая, что его мать уже делала нечто действительно невероятное.

Воскрешение.

Это так странно и жутко одновременно. Человек, в котором живет смерть, способен дарить жизни. Горло сдавила невидимая рука и я закашлялась, ослабляя платок на шее. Дышать все равно было трудно, поэтому медленно втягивая воздух через нос, я немного задерживала кислород в легких перед выдохом. Пальцы затряслись, а ногти впились в кожу ладоней, стараясь отогнать волну боли. Так помогало. Кровавые полумесяцы, спрятанные от посторонних глаз. Наверное я понимала, что так нельзя, но это оставалось моим маленьким секретом.

Способным отпугнуть лицо в крови перед моими глазами.

Каждый раз, стоило сомкнуть веки, вновь и вновь я вижу свою смерть.

Ты ни в коем случае не потеряешь этот кинжал, не используешь против никого из чудовищ.

Она дала мне оружее. Не дрогнув протянула в руки то, что могло меня защитить, спасти от этого вечного кошмара.

Если вдруг я нападу на тебя, то ты, Натали, не мешкая, воткнешь этот кинжал со всей силы мне в грудь.

С хрустом, отвратительным и переворачивающим внутри все, она бежала ко мне вопреки биологии и здравого смысла. Минуту назад лежала не в силах пошевелиться, а прямо сейчас, рыча и громыхая сломанными костями о камни, бежала, словно не касаясь земли.

В ту же секунду, как я коснусь тебя.

Боль пришла не сразу. Сначала был шок, парализующий все существо. По-моему я даже не поняла, что произошло. Как такое могло случиться?

Никаких ожиданий, попыток привести меня в чувство, ничего.

А я не могла. Просто не могла сделать этого. Убить измученного ребенка, лишить ее жизни. В ней было так мало хорошего, но ведь она знала, что не сможет остановиться сама. Почему я не доверилась ей? Ведь это так глупо было не послушать ее.

Каждое мгновение будет для тебя очень дорого.

Фатально. Смертельно. Каждый миг. Пока не осталось ничего кроме боли и ненависти. Она словно выгрызла из меня саму способность радоваться жизни.

Всевышний, что же происходит с нами? Подняв глаза к потолку я лишь чувствовала, как влажные дорожки на лице обжигают кожу.

Задыхаясь от собственного бешено стучащего сердца, что словно стало больше, занимая всю грудную клетку, я бежала не в силах остановиться. Люди оборачивались, ворча что-то себе под нос, но я не обращала на них внимания. Чувство того, что что-то следует по пятам, касаясь волос дуновением ветра, подгоняло вперед, предавая сил. Страх душил, сжимая внутренности, перемешивая их в ледяную кашу. Тошнота подступила к горлу, но я лишь тряхнула головой, продолжая бежать под палящим солнцем Эписа.

За глоток воды и минуту отдыха кажется я была способна сейчас убить, но все существо кричало о том, что не должна останавливаться. Сегодня я коснулась чего-то действительно ужасного, но не поняла, как. В голове вновь прокручивались картинки, начиная с сегодняшнего утра.

Погладив Матильду, что своей розовой мордочкой тыкалась мне в лицо каждый раз, стоило солнцу показать лучи из-за горизонта, я натянула простынь, служившую одеялом, выше, стараясь спрятаться от света. Но стоило мне сомкнуть глаза, как вчерашние слова матушки строгим голосом сказанные на кухне, вынудили резко подняться, поспешно натягивая чуть более не повседневное платье. Пережиток прошлого, которое я не долюбливала. Кто в наши дни продолжает играть в дворян? Будто не выползли из земли, словно черви, а всегда ходили с гордо вскинутой головой, Осирисы пропитались насквозь фальшью. Никогда не понимала этого бзика, но видимо из-за того, что каменные своды порядком всем надоели, на земле они решили сделать все, чтобы скорее это забыть.

Кинув быстрый взгляд в зеркало я поморщилась. Голубой лишь усиливал бледность лица, делая серые глаза похожими на рыбьи. Легкий шел казался вульгарным и не подходящим для деловой встречи отца, но мать велела одеть именно это. Желание послать все в бездну и натянуть привычный легкий лен да шаровары, что закрывали тело но позволяли воздуху свободно гулять по нему, замотав волосы на затылке, зудело на открытых плечах. Тяжело вздохнув, я все же позволила маленькую слабость. Сняв шелковую ленту с пояса, собрала серебряные волосы в высокий хвост, хорошенько затянув.

Будто они сами не могли их встретить. Братья Осирис, что первыми когда-то выбрались из подземелий Эписа, вытащив и всех остальных, были откровенно неприятны. Какое-то чувство осторожности и желание никогда не ощущать их у себя за спиной, вот что пробуждали две словно фарфоровые фигуры. Возможно из-за слухов, что ходили про их эксперименты в стенах Дома Рабоса, что был их особняком на берегу реки Стикс. Но бедные сиротки выглядели вполне сытыми и счастливыми, а некоторых даже можно было встретить в их обществе.

Отец настоял, что встретить и проводить должны не слуги, а я сама. Хотя тут можно было и не гадать, как бы матушка не была против, кажется, что желание папы породниться с братьями начинает вылезать мне боком. При чем похоже, ему все равно, кто из них. Веселый и легкомысленный Оливер, чьи глаза были похожи на иголки, что пронизывают насквозь и вытаскивают наружу все потаенные страхи и желания или жуткий и серьезный Алан, что похож был больше на ледяную глыбу, чем на человека. Поправив платье, я вышла из комнаты, быстро перебирая ногами по каменным ступеням.

Он слеп. Не понимаю, как отец не замечает, что первого больше интересует моя мать, чем я, а второй в целом не видит ничего вокруг. Зато это успокаивало меня. Пока папа пытается устроить мой брак с кем-то из них, моя свобода и безопасность в полном порядке. На счет Сильнейшего сомнений не было, если Осирису отец даже в лоб выскажет свое предложение, тот просто отмахнется от него, как от надоедливой мухи, ничего не заметив, а вот Оливер мог бы представлять какую-то опасность, ведь через меня проще подобраться к матушке. Но скорее это беспокойство тоже было пустым, учитывая, что он воспринимал меня скорее, как какого-то любопытного зверька, после общения с которым нужно обязательно не забыть вымыть руки.