Марта Краевская - Иди и жди морозов [litres]

Она горько расплакалась, а Люс крепко прижимал ее к груди, в которой колотилось терзающееся сердце. Горечь и сожаление саваном повисли над ними.

– Не плачь, любимая, – шептал он девушке, целуя ее волосы и вдыхая запах свежей малины. – Я придумаю что-нибудь, обещаю. Поговорю с Атрой, с родителями. А если нужно будет, убежим отсюда на самый конец света.

Яда тихонько всхлипывала, боясь поверить в любое совместное будущее с ним.

И это правильно, поскольку даже если бы они захотели, им некуда бежать. Ведь они на самом конце света.

По мере приближения вечера Венда все чаще поглядывала в окно, высматривая, не идет ли кто по тропинке со стороны деревни. Однако к сумеркам, когда из леса потянуло холодом, девушка измучилась ожиданием и сейчас охотнее смотрела на сундук, на котором весь день лежала овечья шкура.

На ней по центру спал кот, свернувшись калачиком. Знахарка уселась рядом и стала рассеянно играться концом серо-голубого пояса, которым подвязала оливковое платье. Она уже давно перестала переживать о том, выглядит она красиво или нет. Ее каждодневная одежда не была расшита ни вышивкой, ни лентами, как у других девушек. У нее было много одежды, которую она украшала зимними вечерами, но чаще всего она пылилась в сундуке. Сегодня утром Венда вытащила оттуда один из своих самых красивых и широких поясов. Но сейчас пора было его снимать и ложиться спать, хотя за весь день так никто и не появился, чтобы оценить новый элемент ее одежды.

Она ощутила разочарование.

После смерти хранителя ее сердце окутала какая-то мрачная пелена, но она все же встречалась с людьми и пыталась жить, не оглядываясь и не обращая внимания на эту тьму. Но лишь минувшим вечером в ней что-то дрогнуло.

Она несмело улыбнулась своим мыслям, играя хвостиком косы. Лучина на столике замерцала, показывая, что недолго ей осталось гореть. Венда погрустнела.

Тогда и раздался осторожный стук в двери.

Она открыла, стараясь не обращать внимания на странное ощущение в животе.

– Войдешь? – спросила она несмело.

– А может, тут останемся? – предложил Имир. – Тут так красиво.

Она вышла, как и вчера, оставляя за собой слегка приоткрытую дверь.

Вечер действительно был чудесный. От озера доносилось кваканье жаб, а воздух был наполнен ароматом мокрых от росы сосновых иголок. Венда уже знала, что это будет еще одна волшебная ночь.

Парень снова показался ей повзрослевшим и привлекательным.

– Венда, – начал он спокойно, – не буду сегодня медлить, потому что не хочу говорить о глупостях и ждать, пока ты сама поднимешь эту тему.

Она кивнула, словно он мог это заметить. Однако он заметил, потому что когда начал говорить, в его голосе появилась нервозность.

– У меня есть надежда? Может, не сейчас, но когда-нибудь…

Он не закончил. Венда усмехнулась во мраке теплой ночи. Сделала шаг вперед и осторожно положила руки ему на плечи.

А потом поцеловала.

Это была самая длинная сказка, какую только придумывал Костьян.

Огонек лежала закутанная в одеяло, а он рассказывал про принцесс, золотые замки, хрустальные горы и ужасного волка, подстерегающего Красную Шапочку. Постепенно он понижал голос и старался говорить все неспешнее, а прикрытая по самый нос девочка с огненными волосами медленно закрывала глаза. Одним ухом Костьян прислушивался к тому, как Вильо кружит по кухне, и думал, почему Огонек сегодня засыпает дольше обычного. Он так надеялся, что она заснет быстро.

– … Красная Шапочка выбежала из дома бабушки и бросилась в лес, хотя знала, что ее там никто не услышит, – шептал он, готовый закончить сказку. – И кричала: «Помогите! Помогите!», но никто не отозвался. Поэтому девочка бежала дальше. Бежала, бежала, бежала… и бежала… – Он осторожно поднялся и закончил бормотать.

Довольный и сам уже сонный, он забрал фонарь, что стоял возле кроватки, и на носочках направился на кухню. Желание любви как-то пропало, и единственное, о чем он сейчас мечтал – это о долгом и крепком сне.

Он был уже в дверях, когда внезапно у него закружилась голова, а виски прошила невыносимая боль. Костьян застонал и зашатался, ему показалось, что изба затряслась, а земля уходит из-под ног.

Мир наполнила неестественная тишина.

– Она их найдет, – неожиданно услышал он со стороны кроватки.

Он обернулся, чувствуя боль. Огонек лежала так, как он ее оставил, прикрытая одеялом аж до подбородка и повернувшись лицом в его сторону.

Но она не спала.

Во всяком случае, ее глаза были открыты. Что бы ни лежало сейчас на кровати в теле его дочери, это была не она. Черные, как ночное небо, глаза пронзали мужчину всевидящим взором.

– Отдай их и выживешь, – произнесло существо взрослым, мудрым голосом, совершенно равнодушным и спокойным, как и ее взгляд.

– Злой дух, убирайся! – крикнул перепуганный Костьян, хотя его горло что-то сжимало.

Огонек, то есть черноглазое существо, говорящее ее губами, не пошевелилось. Ее рыжая головка все еще лежала на соломенном матрасе, и в призрачной тишине сияющими глазами она смотрела на мужчину.

– Убирайся! – крикнул он снова, вытягивая руку с фонарем в сторону этого существа.

– За все нужно платить, – злорадно произнесло оно.

Голос зазвенел в тишине, а затем Огонек закрыла глаза. Земля перестала дрожать под ногами Костьяна, а головная боль прошла, словно и не было. Из кухни донесся звук шагов Вильо.

– Ты что-то говорил? – нежно спросила она, положив ему руку на плечо.

Он перепуганно вздрогнул, глядя на свою маленькую дочку, спокойно лежащую в своей кроватке, убаюканную самой длинной сказкой, какую ему только удалось придумать.

Венда проснулась радостная, словно жаворонок, и пела себе под нос до самого завтрака. Не помнила уже, когда в последний раз у нее было такое хорошее настроение. Она отвела корову на пастбище и, довольная, отправилась на руины замка. День был теплым, пах началом лета и приближающимся обеденным зноем.

Она внимательно огляделась, нет ли поблизости кого, и со вздохом облегчения села на фрагмент стены рядом с каменной могилой.

– Спасибо тебе, Эллениале, – прошептала она, положив букетик полевых цветов рядом с очередным пирожком, оставленным, скорее всего, Ядой.

– За что?

Она подскочила, а сердце замерло в горле. Последний из волкаров материализовался ниоткуда прямо за ее спиной.

– Ради Эллениале…

– За что? – повторил он.

– Это не тебе, – растерялась она.

Венда быстро поднялась, намереваясь уйти, но он загородил ей дорогу. Она ничего не могла с этим сделать и снова перепугалась.

– Послушай, – начала она довольно спокойно, – с сегодняшнего дня ты можешь за мной не ходить, – он поднял одну бровь, но она продолжила: – Не могу постоянно думать, наблюдаешь ты за мной или нет.