Джин Вульф - Подменыш [Fan Edit]

Джоан Гордон о «Подменыше».

Книга Джоан Гордон «Джин Вулф: Читательский путеводитель» стала одной из первых критических работ, посвящённых прозе Вулфа. (Если не ошибаюсь, именно у неё впервые подмечено, как часто появляется одинокий ребёнок в его историях; многие выводы впоследствии получили дальнейшее развитие как в обсуждениях на Urth List, так и у других авторов.) Ниже приводится цитата оттуда.

Насколько часто изолированный ребёнок встречается в творчестве Вулфа? Вот хронологический список его появлений: «Горы как мыши», «Подменыш», «Домик Пола на дереве», «Остров доктора Смерти и другие рассказы», «Пятая голова Цербера», «Чужие камни», «Смерть доктора Острова», «Тьма Джун», «Герой как верволк», «Мир», «Солома», «Дьявол в лесу», «Чудеса оковспышек», «Четыре пальца», «Война под ёлкой», «Приёмный отец» и «Тень палача». [8] Не все произведения переведены на русский (а если переведены, то не всегда правильно), поэтому приведём их названия в оригинале: «Горы как мыши» (« Mountains Like Mice », 1966), «Подменыш» (« The Changeling », 1968), «Домик Пола на дереве» (« Paul’s Treehouse », 1969), «Остров доктора Смерти и другие рассказы» (« The Island of Doctor Death and Other Stories », 1970), «Пятая голова Цербера» (« The Fifth Head of Cerberus », 1972), «Чужие камни» (« Alien Stones », 1972), «Смерть доктора Острова» (« The Death of Doctor Island », 1973), «Тьма Джун» (« The Dark of the June », 1974), «Герой как верволк» (« The Hero as Werwolf », 1975), «Мир» (« Peace », 1975), «Солома» (« Straw », 1975), «Дьявол в лесу» (« The Devil in a Forest », 1976), «Чудеса оковспышек» (« The Eyeflash Miracles », 1976), «Четыре пальца» (« Three Fingers », 1976 {тут требуется пояснение, почему «четыре», а не «три» — на английском fingers — это пальцы на руках, обычно в их число не входит большой палец, thumb , — в отличие от русского}), «Война под ёлкой» (« The War Beneath the Tree », 1979), «Приёмный отец» (« The Adopted Father », 1980), «Тень палача» (« The Shadow of the Torturer », 1980). Почти всегда этот ребёнок — мальчик («Тьма Джун» — единственное исключение). Его родители умерли («Подменыш»), безучастны («Остров доктора Смерти и другие рассказы») либо же отсутствуют («Чудеса оковспышек»); его родители, так или иначе, потерпели неудачу в качестве защитников. Зачастую он является единственным ребёнком («Остров доктора Смерти и другие рассказы», «Мир», «Война под ёлкой»), а иногда просто находится в разлуке со своими братьями и сёстрами («Чудеса оковспышек»). Он может быть психически неуравновешенным («Подменыш», «Смерть доктора Острова») или физически неполноценным («Чудеса оковспышек»). Какой бы ни была природа его тягот, он — ребёнок, а потому беспомощен, неспособен до конца понять окружающий его взрослый мир. Он, будучи сиротой, единственным ребёнком, душевнобольным или калекой, неким образом изолирован от семьи, нормальной жизни и общества. Изоляция сигнализирует о глубоком отчаянии и одновременно является его причиной (как в «Подменыше»), или превращает изолята в жертву (как в трилогии «Остров доктора Смерти»), или приносит экстаз и трансформацию (как в «Чудесах оковспышек»).

В «Подменыше» человек, осуждённый за измену во время Корейского конфликта, возвращается в родной город и погружается в воспоминания о детстве. Мемуары — важный инструмент в работах Вулфа, ещё изощрённее он используется в «Пятой голове Цербера», «Мире» и «Книге Нового Солнца». Рассказчик истории, Питер Палмер, возвращается домой, чтобы найти там тайну и мечту. Его родной город не изменился, дети играют в те же игры, что и во времена его детства, и, как говорит его детский приятель, «Никто не покидает Кассонсвилль». (Кассонсвилль — место действия «Мира», и рассказ во многом предваряет роман.) [9] В «Мире» название города пишется немного иначе, как Кассионсвилль (Cassionsville), однако река Канакесси осталась без изменений. По возвращении Питер Палмер обнаруживает две странности. Во-первых, о том, что он когда-либо здесь жил, нет никаких сведений: его отец и мать умерли, его нет на школьных фотографиях, а все сведения о нём, которые можно было найти в архивах местной газеты, сгорели. Во-вторых, маленький мальчик, которого он помнит, как товарища по детским играм, мальчик, которому было всего четыре года, когда Питер уехал из Кассонсвилля, будучи в возрасте восьми-девяти лет, теперь вырос — и ему самому не больше восьми-девяти лет. Этого маленького мальчика зовут Питер Пальмиери. Питер Палмер и Питер Пальмиери одновременно существуют в текущем времени рассказа, и лишь ещё один человек, приёмный отец Питера Пальмиери, знает, что мальчик не взрослел согласно законам реального времени. Значит, в рамках достоверности истории (а её рассказывает Палмер) странности действительно возможны, и они напоминают нам, что это произведение в жанре фантастики. [10] Как можно заметить, магия рассказа присутствует и в реальном мире. Автор случайно или намеренно называет Пита Палмера и Питера Пальмиери Питерами; кроме того, приписывает Питеру Пальмиери возраст в четыре года — это, скорее, возраст Пола Пальмиери в воспоминаниях (а Питеру, как известно, всегда было около девяти лет).

Однако жизнь Палмера даёт основания счесть рассказанное им ненадёжным. Его детство было изолированным: мать умерла, когда ему было восемь или девять лет, и тогда же он с отцом уехал из Кассонсвилля; поэтому он использует воспоминания, чтобы убежать во времена, когда у него всё ещё была мать, когда он чувствовал, что у него есть родной город. Питер Пальмиери, его альтер эго, не взрослеет старше того возраста, в котором Палмер потерял мать. Кроме того, как показывают следующие воспоминания, детство Палмера было не вполне нормальным:

Мы наблюдали, как маленькая зелёная попрыгунья скачет к воде, и в этот момент, когда до спасения остался всего один прыжок, я выбросил руку и внезапно, быстро, вонзил в неё широкий клинок моего скаутского ножа, пришпилив лягушку к илистому берегу.

Это импульсивное, бессмысленное и безответственное насилие говорит о, по меньшей мере, непростом детстве. Подобное детство, жестокое и одинокое, вполне могло бы способствовать тому, чтобы уже взрослый человек отверг родную страну и остался в Корее. Эту логику можно применить и в обратном направлении. Изоляция повзрослевшего Палмера — она началась со смерти отца («Он был последним, кто оставался из моей семьи, и теперь для меня всё изменилось»), после чего усилилась — сперва в корейском лагере для военнопленных, а затем в военной тюрьме США, — могла заставить его бежать в детство, которое, каким бы печальным не было, всё равно будет овеяно идиллической дымкой воспоминаний. Вернувшись в Кассонсвилль, Палмер находит вечную мать — мать Питера Пальмиери, чей ребёнок вечно остаётся ребёнком. Для Палмера побег в детство означает побег во времена, когда он не отвечал за моральные решения. Питер Палмер и Питер Пальмиери — один и тот же человек, Питер Пэн, который отказывается взрослеть из-за угрозы ужасов и обязательств взрослой жизни.