Юлия Горина - Приговоренный к изгнанию

Рик задумчиво покрутил запотевшую кружку в ладонях.

«А как же Рут? – возразил он. – Сестра вернулась, когда у меня вообще не было магии».

«Рут – твоя кровь, та, кого ты всегда носишь под сердцем, не отпуская далеко – да и сама она никогда не покидает твоего сознания. Ей хватило всего лишь крошечной пылинки магической энергии, которую стряхнула с себя твоя ярость.»

«А что, если создать такую ситуацию искусственно? – задумчиво предположил Рик. – Что, если в Шадре, к примеру, я постараюсь опустошить себя полностью методом тренировки?»

Вальд хрипло засмеялся.

«Какие вы, живые, смешные. Ты и правда думаешь, что на тренировке и в бою ты используешь магию одинаково? Учил я тебя, учил...»

Рик разозлился.

«Лучше бы помог что-нибудь придумать, учитель на мою голову!.. Эй, Рут, а ты что скажешь?»

«Извини... – смущенно проговорила девушка. – Я вас не слушала. Что ты спросил?..»

«Что значит не слушала?! – возмутился Рик. – Мы тут вообще-то серьезные вещи обсуждаем!..»

«Я понимаю. Прости...» – виновато ответила Рут.

И в этот момент с улицы в харчевню вломился Клыкастый. Он был злой, как демон. Отвлекшись от своих дел, Рик пронаблюдал, как приятель, грохоча сапогами, прошел к стойке, стукнул по ней кулаком и потребовал выпивки.

Что-то у него явно не сложилось. Прихватив кружку, Клыкастый сел рядом с Риком.

– У них тут нет борделя! Раньше – был, а теперь – нет! – выпалил он. – Представляешь? Четыре дня назад закрыт по распоряжению инквизиции!

Рик развел руками.

– Ну... бывает. А Бруно тогда где?

– А этому-то что, ему не то что за бесплатно, ему девки сами доплачивать готовы! – выругался Клыкастый. – Эхх... Пить буду. Эй, лютнист! Дай инструмент!

Пьяный бард, испуганно уставившись на разъяренного одноглазого бородача, что-то начал лепетать извиняющимся голосом, пытаясь отказать, но Клыкастый не стал его слушать и сам насильно стащил с него лютню.

– Не боись, струнотряс, не сломаю! Я щас душевную, солдатскую! Он присел к столу, ловко брякнул пальцами сразу по всем струнам, извлекая из лютни жалобный стон, и принялся наигрывать простенький мотивчик, а через минуту запел:

Полгода в походе – совсем не геройство.

Это, дружище, сплошное расстройство.

Чешется вша у меня в бороде

Чешется все постоянно везде...

Рик даже глаза рукой прикрыл. В прошлый раз ему показалось, что Клыкастый поет вполне себе недурно, но, видимо, сегодня просто было выпито меньше пива, чем тогда. Гораздо меньше. А Клыкастый тем временем самозабвенно продолжал:

Зад поотбило, повсюду ухабы,

Бабу хотелось – но кончились бабы!

Счастье немеющей ищем рукой,

Дрищем в кустах от еды полевой!

В мыльной водице бы мне развалиться,

Девку потискать, пожрать и побриться,

Но командир вновь приказ отдает,

Мы продолжаем геройский поход!

Вздорившие охотники прекратили свои разговоры на повышенных тонах и заржали.

– Слышь, мужик, а сыграни еще что-нибудь! – неожиданно крикнул Клыкастому один из них. – А то этот пентюх только заупокойное занудство играть умеет!

– Тогда тащи вина! – крикнул ему в ответ бородач. – Щас петь будем!..

Рик только головой покачал – и решил было, что можно бы пойти поспать... И тут его взгляд упал на Нокса. Клыкастый отчаянно фальшивил, распевая очередную разухабистую песенку, но ни один мускул не дрогнул на лице у рыцаря, словно он не слышал ни звука. Борозды на его лбу и в уголках глаз стали будто бы глубже, отрешенный взгляд смотрел куда-то очень далеко, сквозь винную кружку, сквозь стол и пол... Сосредоточенно опустошив кружку, рыцарь снова налил себе доверху – и Рик понял, что кувшин снова полон, а значит, он уже не первый.

Это уже был не просто ужин.

Поколебавшись, Рик взял еще пива и подошел к Ноксу.

– Я присяду? – спросил он, устраиваясь напротив него на неудобной узкой лавке.

Нокс медленно повернулся к нему, словно просыпаясь от своего сна наяву, кивнул.

– Непростым получился путь в Шадр, – вздохнул Рик, чтобы как-то завязать разговор.

Нокс усмехнулся. Он не купился на отвлеченную реплику – сразу понял, откуда ветер дует.

– Ты... внимательный командир, Нортон, – проговорил Нокс, и только сейчас Рик понял, насколько тот пьян. Его язык ворочался нехотя, слова поддавались с трудом. – Не беспокойся. Все нормально.

Рик глотнул пива, отставил кружку.

– Нормально?.. То есть ты хочешь, чтобы я просто ушел сей...?

– Нет, – резко перебил его Нокс, не дослушав фразу. И уже мягче добавил – Нет, посиди со мной...

Нахмурившись, он принялся медленно растирать пальцами лоб, словно сражаясь с какой-то мыслью внутри своей головы.

– Я хотел спросить... – проговорил он наконец и умолк, не решаясь произнести главное. Потом решительно опрокинул в себя полкружки вина, громыхнул донышком по столу – и взглянул на Рика.

– Слушай, а... – начал было он заново, но снова уперся в ледяную стену молчания. Слова не шли. Или шли, но вовсе не те, что ему хотелось бы сказать.

Противное предчувствие кошками заскребло у Рика внутри. Ох не к добру это все...

– Как ты живешь, Нортон? – наконец удалась Ноксу завершенная фраза. – Как ты... как ты их всех носишь в себе? Они ведь каждую минуту, каждый день... они смотрят на тебя. Ты... ты идешь в мыльную, в нужник, ты спишь с женщиной, убиваешь врагов – а на тебя смотрят... Сестра твоя смотрит. Как это?..

Предчувствие не обмануло. Все было очень плохо... И что хуже всего, Рик совершенно не умел обсуждать подобные темы. Он чувствовал себя абсолютно по-дурацки, от неловкости все внутри зачесалось, как в песне у Клыкастого. Но уйти он не мог.

– Ну... сначала было очень не по себе... – выдавил он из себя наконец.

«Не тебе одному», – прошептала девушка.

– ...но Рут – умница, она прекрасно понимала, что ее брат не жрец и не аскет, а живой мужчина и притом воин... А потом привыкаешь.

Нокс задумчиво кивнул.

– Да, человек привыкает... Слушай, я сейчас такую дичь несу – самому слушать... Та еще радость...

Нокс глубоко вздохнул – и, глядя Рику в глаза, решительно выпалил:

– Пусти меня к себе в голову.

Тот возмущенно фыркнул.

– Чего?! Ну уж нет! Прости, но это – моя голова, и я...

– Рик, я почти каждую ночь вижу во сне, как она поднимается на жертвенник! Я вижу... как ее маленькие ножки пачкаются в крови. И как она улыбается. А еще – как она кричит. Но не из-за того, что ее ждет смерть на жертвенном камне, а потому что я – я, понимаешь?! – занес над ней... над тобой... Тогда...

Он шумно перевел дыхание и отвернулся в сторону.

– Я хочу извиниться. И хочу... услышать ее ответ. Что бы она не сказала – мне нужно это услышать.

«Пусти его... – тихо попросила Рут.