Евгений Прядеев - Винни Пух

– Макс, какие пингвины? – решил все-таки уточнить я. – Ты там совсем размяк от жары и грезишь Северным полюсом?

– Южным, на Северном они не живут, – поправил меня мой друг. – Но ты прав, этим летом действительно жарковато.

Мое состояние оставляло желать лучшего, перед глазами опять начинало плыть, поэтому несколько следующих предложений моего друга я просто не воспринял.

– Максим, подожди, – перебил я товарища. – Я звоню по делу. Мне нужна помощь.

– Не вопрос, – мгновенно посерьезнел он. – Излагай!

– Мне с товарищем надо спрятаться от глаз людских, – изложил я свою просьбу в лоб.

– В чем проблема? Приезжай! – не задал он ни одного вопроса.

– Максим, я влип, – совесть не позволяла промолчать об этом обстоятельстве.

– Иди ты знаешь куда! – не остался в долгу Мерзкий. – Когда будешь? Тебя встретить?

– Мы на машине, – отказался я. – Куда ехать?

Мирон задумчиво смотрел, как я заканчиваю разговор и выключаю телефон.

– Ты в нем уверен? – Только и спросил он у меня, помогая подняться.

– Больше, чем в ком бы то ни было, – убежденно сказал я.

– Ну, смотри, – кивнул Мироха. – Других вариантов, впрочем, все равно пока нет.

Я оглядел поляну, на которой совсем недавно меня врачевали. Вокруг валялись пропитанные кровью ватные тампоны и упаковки от бинтов.

– Ничего себе, – оценил я масштаб бедствия. – Это все от меня или ты тут еще кого-то зарезал?

– Представь себе, – хмыкнул Мирон. – С тебя текло, как с молодого поросенка на бойне. Я такого никогда в жизни не видел. Будь ты обычным человеком, то по идее кровь уже в машине должна была закончиться.

Я доковылял с его помощью до автомобиля и понял, что мой напарник если и преувеличил, то не сильно. Заднее сиденье Хонды приобрело какой-то темно-коричневый оттенок, а в резиновом коврике стояла натуральная лужа. Усадив меня, Мирон еще долго матерился, сначала выплескивая кровь из коврика, а потом застилая заднее сиденье каким-то пледом.

– Едем? – плюхнулся он, наконец, рядом со мной. – Курс, как я понимаю, на Махачкалу?

– Нет, чуть подальше, – я поерзал, устраиваясь поудобнее. – Золотой мост. Слышал про такой?

– Ну кто же не слышал про святые места, – усмехнулся Мирон и аккуратно вырулил с проселка на трассу.

Мост через реку Самур по трассе «Ростов – Баку» получил свое название после развала Союза и появления здесь пропускного пункта. Мост стал «золотым» для бандитов всех мастей. Преступники собирали дань с водителей, которые везли в Россию грузы. Сколько разборок произошло вокруг этого места, сосчитать вряд ли у кого получится, но доброй волей служить там никто не хотел.

– А что, друг у тебя в кпписты подался? – спросил Мирон, не отрывая взгляд от дороги.

– Его зовут Максим Мерзликин, если что, – ответил я, не открывая глаз. – И он на пропуск работать никогда не пойдет. Характер не тот. Он глаза закрывать не умеет.

– Ааа, – понимающе протянул мой напарник. – Значит, споемся.

Меня откровенно мутило. По телу разливалась слабость, а в желудке опять начинало разгораться пламя неведомого пожара. Я так рискую и не дожить до встречи с однокашником.

– Дай аптечку, – попросил я у Мирохи.

– Андрюха, не надо, – покачал головой тот, сбавляя скорость и поворачивая ко мне голову. – Я в тебя и так три бутылочки влил. Плюс раны кровью дракона прижигал. Знаю, что это смола обычная откуда-то из Южной Америки, но все равно непонятно, как все вместе на тебя подействует.

– Меня мутит ужасно, – пожаловался я. – А если не доеду я?

– Не переживай, – успокоил меня с абсолютно серьезной рожей Мирон. – У меня в багажнике лопатка есть, похороню, как полагается.

– Тьфу на тебя, – скривился я, подпрыгивая на очередной колдобине. – Раз лекарь из тебя так себе, то тогда давай развлекай меня. Расскажи про славного парня Стеблова, которого ты бить начал, не успев здрасьте сказать.

– Да чего там рассказывать? – Мирон от избытка чувств выругался и полез в карман за сигаретами. – Гнида он! Это из-за него практически мне уволиться пришлось.

Мой напарник в несколько глубоких тяг прикончил сигарету до фильтра и сразу же потянулся за новой. Помолчав пару минут, он принялся рассказывать.

– Я тогда уже немного успел послужить, только-только капитана обмыл. Жизнь казалась простой и бесхитростной. Делай что должно и все тебе будет. Я и служил, по совести, как учили. И тут эта тварь появляется, молодой опер из особого отдела. Приехал, ходит, носом водит, разговоры с бойцами вести пытается. Но у меня коллектив хороший был, уродов сам по себе выдавливал, поэтому все этому придурку улыбаются и на любые вопросы «Никак нет» отвечают.

А он все ходит, все смотрит. Наконец, заваливает ко мне и сразу такой «Как жизнь? А хватает ли денег? А были ли предложения?»

Ну что ты ему ответишь? Я тоже режим дурака включаю, жизнь нормальная, секс регулярный, деньги есть, предложений много, особенно интимных. А он все стелет так, мягонько. Короче, мне это надоело, и я ему понятным языком объяснил, что граница в аренду не сдается, а подобные разговоры чреваты неприятностями, так как вокруг лес и в нем темно.

– Да вы, батенька, дипломат, – пробормотал я, проваливаясь понемногу в состояние дремоты. Но Мирон меня не услышал, продолжая переживать потревоженные воспоминания.

– Короче, уехал этот урод от меня не солоно хлебавши. А через неделю телефонограмма по закрытой связи, дескать с той стороны груз идет, надо пропустить, идут оперативные мероприятия. Ну надо так надо, пропустил, сижу жду, где полыхнет. Тишина. Как будто и не было никакого груза. Проходит месяц, опять такая же история. Но я уже наряд выслал, посмотреть, что там и как. А бойцы мне наутро докладывают, что прошли двое, несли что-то в рюкзаках. И опять тишина.

А на третий раз, я понимаю, что дело нечисто. Бумаги поднял и обомлел. Все три плана этот Стеблов готовил. Ну я репу почесал, взял литр водки и поехал на взаимодействие к начальнику местного РОВД. Дескать, так и так, сам не могу, но тебе дарю точнейшую информацию. Берут менты этих субчиков, а при них наркота. Килограммов двадцать. Шум поднялся, мама не горюй. Начальник РОВД звание досрочно получил, обещал сына в мою честь назвать, а Стеблов наш чуть не лопнул от злости.

– Действительно, чего это он вдруг расстроился? – прокомментировал я, но, судя по всему, уже не вслух, а про себя. Дальше Мирон мог бы и не продолжать, конец истории был мне вполне понятен.

Напарник, наверное, еще долго в красках рассказывал, как ретивый опер искал самые разные способы подставить бравого капитана, но я его уже не слышал. Сон все-таки сморил меня, заставляя организм расслабиться и включить режим регенерации.

Сон был все тот же и не тот же. Поляна, выстрел, но лицо Валерки почему-то плывет. И я понимаю, что вижу склонившегося надо мной Мерзкого. Удивиться такому повороту событий я особо не успеваю, потому что голос в голове принадлежит совсем не Максиму.