Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— Я знаю! — вдруг посерьёзнел Равэйк. Он ненадолго задумался, затянув глаза туманной плёнкой и подрагивая гребнем. Потом неожиданно пронзительно глянул на меня и тихо спросил, отчего-то переходя на «ты»: — Ты имеешь намерение вернуться?

— Я дафэн, — в тон ему, также тихо ответил я. — Тот, кто возвращается. Я не могу иначе, тем более, что я и им обещал то же самое, — я неопределенно мотнул головой, но йокль понял, кого я имел в виду.

— Дафэн? Надо же, никогда бы не подумал. Хотя… по теории сииляперной вероятности… один к трильбиону, да даже к миллиарду иногда и бывает, — он по-новому, почти суеверно окинул меня взглядом и добавил: — У меня там в стаббах весь мой родильный сиггаляпс. Уже сто шестнадцатый год пошёл, как моя жена… и дети! Сколько раз пытался спасти их сам — безрезультатно.

— А ключи? — встрепенулся я. — Как расконсервировать стабб?

— Не знаю, — неохотно признался Равэйк. — Наши учёные так и не смогли найти разгадку. При любом вмешательстве жизненные функции существа внутри нарушаются и оно гибнет. Ответ знают только эти иддиоптильные… высшие грольхи. Жаль, что вы Ра-Хора поместили в Пи-колодец: временное путешествие имеет неопределённые пограничные труллерсы. Ищи его теперь! Надо будет послать сундрикса, хотя и это, наверное, теперь не отвечает своевременности момента… Если бы ты мог вскрыть капсулы, мы бы тебя сразу же отправили бы назад. Вместе с командой прикрытия, конечно же.

— И меня бы не спросили? — усмехнулся я. Йокль холодно стрельнул глазами. — Хорошо, хорошо. Просто не люблю, когда что-то решают без моего участия. Будем считать, что мне временно повезло. Пленники подождут ещё чуть-чуть, а я выйду наверх к своим, быстренько завершу дела и вернусь, а заодно и разузнаю, как распечатать эти самые несчастные хрустальные гробики. Идёт?

— Конечно, идёт! — вдруг вмешался Сева. Оказалось, что вся троица, не считая клубка, давно придвинулась поближе и внимательно ловила каждое наше слово. — Господин Равэйк! Он же всё равно ничем не может помочь. Это ясно, как пареная репа! Сейчас не может. И чем скорее вы его отпустите, тем быстрее он вернётся назад — действительно готовый на подвиги и чудеса. И самое главное чудо, а может и глупость — независимо от того, верим мы в это или нет, — что он и правда ведь вернётся…

— Возможно, вы и правы, — спокойно ответил йокль. — В конце концов, история выстраивается именно таким образом, как меня предупреждал один транзитный посетитель, появившийся из бокового Пи-аквариума…

— Он случайно не напоминал пушистого дракончика, болтливо-носатого и крылато-интеллигентного? — пошутил я, отчего-то ностальгически вспомнив Враххильдорста, пропавшего ещё в начале сражения.

— А! Так ты имеешь представление, о каком субъекте я… — оживился Равэйк, но продолжать не стал, видимо, окончательно приняв решение. — Неважно! Значит, и это к лучшему. Знакомы или нет — это несущественно! Если то, что говорил этот «дракончик» — суть истина.

Он ещё раз смерил всю нашу компанию внимательным взглядом и, решительно развернувшись, призывно свистнул парившей в отдалении жабе.

— Полетели! — отрывисто кивнул мне Равэйк и первым запрыгнул на своего экзотического скакуна, указывая мне рукой на место позади себя. — Я знаю, кто обладает информацией о местоположении выхода!

Я оглянулся назад. Надо же, как быстро привыкаешь к новым знакомым. И сколько, вообще, я с ними знаком-то? Час, два, целую жизнь? С некоторых пор время потеряло свою обыденную точность и перестало следовать выверенному расписанию, иногда за пять минут успевая одним движением создать и уничтожить пару вселенных.

— Ты отличный мужик! — сказал, хлопнув меня по плечу, Сева. — Первый, кто не стал отбивать у меня Лялюшку через полчаса после знакомства.

— У меня уже есть любимая девушка, — улыбаясь, возразил я. — Не люблю излишеств — зачем мне две?

— Другим это не мешало. Хоть десять девушек, говорили они — мало не бывает.

— Надеюсь, это были их последние слова?

Сева лишь легкомысленно развёл руками, не выдержал и рассмеялся, логично завершая жест нежным объятием, укутавшим подошедшую Ля.

— Спасибо! — только и сказала та, непонятно только кому из нас, устраиваясь поудобнее в обхватившем её кольце, задумалась и потом вдруг добавила, глядя мне прямо в глаза: — Как только найдёшь свою любимую — не молчи, расскажи ей про свою любовь, расскажи ей так, чтобы зажглось её сердце, ибо зорко одно лишь оно, глазами главного не увидишь. И она простит тебя. Потому что рану, нанесённую любимым, может залечить только он сам — тот, кто её нанёс.

— Это так заметно? То, что… что я… её… обидел…

— Нет, не так, но я тэльлия. Мне известно про любовь почти всё. Почти! — оборвала она вспыхнувшую в моих глазах надежду. — Твой случай особый. Но то, что ты любишь, для меня было понятно сразу. Ибо это чувство — одно из тех страданий, которые невозможно скрывать; одного слова, одного неосторожного взгляда и даже молчания достаточно, чтобы выдать его. Не отступай! Тут нет правил и законов. Любить и быть расчётливо-мудрым невозможно, однако иногда любовь не отнимает разум, а наоборот усиливает его, даруя сказочные способности и таланты.

За нашей спиной тактично кашлянул Равэйк. Тэльлия вздохнула и, выскользнув из объятий Севы, быстро поцеловала меня в щёку, прошептав на ухо:

— Верь в свою удачу! И обязательно её поцелуй. Это самое действенное признание…

Она лукаво улыбнулась и помахала мне рукой: — Возвращайтесь вместе!

— Кх, кхм, — смущённо прокхекал Хап-Астх, переминаясь с ноги на ногу, и прибавил, когда я усаживался позади йокля: — Ты, хон, если встретишь внешних грольхов, не бойся их — они без своих приборов ничего не могут. Они так давно бесчинствуют, что совсем забыли, откуда они вышли, и где был их дом, который, кстати, когда-то разрушили именно их нынешние хозяева. Если опять попадёшься, спроси их про то, как погибла звезда Урдир! Это была наша несчастная родина. Если бы не магары…

Я с интересом развернулся, но вопрос так и остался незаданным. Грольх понуро отвернулся и быстро скрылся за ближайшим поворотом, видимо считая, что церемония расставания и так уже непозволительно затянулась.

Прямо по бородавчатой лапе ко мне на колени закатился клубок. Я удивлённо посмотрел на своего проводника:

— Что, друг, будешь выпускать ниточку прямо отсюда? Правильный путь, значит, держим?

Тем временем йокль гортанно крикнул и шлепнул свою жабу по широкому бугристому лбу. Та недовольно уркнула, надула горловой мешок и, растопырив лапы, поднялась в воздух. Зависнув на двухметровой высоте, — два седока, всё-таки, для неё было многовато, — она неспешно поплыла по улице, плавно огибая встречавшиеся предметы. В отдалении следовали остальные йокли, чётко разбившись по зонам внешнего наблюдения.