Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

Я и сам с большим трудом оторвал тупеющий, загипнотизированный взгляд от обнаженного девичьего тела… сказочно прекрасного, сиявшего великолепием, излучавшего и зовущего. Иди сюда, мой единственный и же-лан-ный … Тьфу ты, опять глаза приклеились, никак не наглядеться. Попу я, что ли, не видел?! Куда, в конце-то концов, смотрит её Сева?! А Сева смотрел на фонтан, пристально, гениально расцветая спасительной догадкой. Фонтан?.. А при чём здесь фонтан? Он поймал мой вопросительный взгляд и кивнул, стукнув себя по запястью, как будто бы спрашивая, сколько сейчас времени. При чем здесь время? Точно! Колодцы времени!!! Я ведь не видел ни одного из них! Откуда мне знать, как они выглядят? Вдруг это и есть один из них?!

Тэльлия сделала ещё шаг. Ещё…

Я, скорее мысленно, чем движением, медленно потянулся к Севе.

«Правильно, Вася, правильно…» — пронеслось у меня в голове.

«Ныряем в колодец?» — поинтересовался я, стараясь думать как можно более чётко. Он никак не отреагировал, опять пробормотав что-то про правильность. Жаль. Значит, я его слышу, а он меня нет. Вздохнул. Повёл вопрошающе глазами в сторону фонтана, мол, прыгаем? Сейчас?.. Он весь как-то сразу одеревенел и покосился в сторону тэльлии, которая делала следующий шаг — от нас, по направлению к Ра-Хору. Ещё секунд десять, и она до него дойдёт. Окончательно. Бесповоротно.

Давай, Сева, давай! Решаемся уже на что-нибудь и ныряем!

Он, наконец, кивнул и чуть сдвинулся с места.

Ещё один шаг Ля.

Ускоряя события, сбивая ход задуманного, Ра-Хор вдруг непредсказуемо шагнул ей навстречу.

Шагнул и… расхохотался. Смеясь, поднял Фатш Гунн и, направив его в грудь тэльлии, выстрелил голубой молнией. Полыхнуло слепящее зарево. Девушку подбросило вверх. Что ж, я такое уже видел. Завопил и рванулся вперёд Сева. Ра-Хор выстрелил и в него, но тот ловко увернулся. Я прыгнул к фонтану. Рыбоглазое оцепление отхлынуло и снова прилило, наползая на нас бледными телами. Голосили невольные зрители. Сева врезался всей своей тяжестью в грольха, сминая и подхватывая его тщедушное тело. Тот от неожиданности вскрикнул и выронил Фатш Гунн.

И над всем этим сияющим распятием парила поднятая в воздух Ля.

Я почти перекинулся через каменный парапет, не думая и не отдавая себе отчёта — а что потом-то? И как вернуться? И где, кстати, клубок?.. Эта мысль сбила мой порыв. Я оглянулся назад, отмечая вцепившегося в штанину грольха, которого и лягнул с превеликим удовольствием; Севу, рьяно трясшего Ра-Хора, молотящего его за уши да об колено; всеобщую сутолоку на площадке, посыпавшихся откуда-то сверху синих уродцев, летевших верхом на смешных раздутых жабах, радостные крики поваливших в кучу малу зрителей и медленно опадавшую вниз бесчувственную Ля: Фатш Гунн, потеряв хозяина, перестал удерживать и свою жертву. Общая потасовка обещала быть буйной и продолжительной. Маллика со своими вихрастыми сотоварищами, засев на ближайшем балконе, лупила по грольхам из модернизированной рогатки. Визг и гвалт давно перекрыли все допустимые децибеллы. Давно бы так!.. Я никуда теперь не торопился, устремившись в самый центр побоища, стараясь пробиться к Севе и Ра-Хору. Грольх, изловчившись и успев извлечь какой-то очередной хитрый приборчик, доставлял своему врагу массу неприятных ощущений — бил его направленными разрядами электрического тока. Сева крепился, весь в пятнах ожогов и сыплющихся искрах, но рук не разжимал. Пробившись ближе, я потянулся за жезлом, но его, как назло, пнули и придавили чьей-то бородавчатой тушей.

— Именем Лабиа Тхуна! Остановитесь! За нарушение порядка виновные будут строго наказаны! — громко вещал один из синих уродцев, зависнув на своей жабе на безопасной высоте и явно теряя терпение. В пылу свалки никто не обращал на него никакого внимания. С грохотом рухнул клетчатый навес. Рассыпалось очередное окно, выбитое очередным отлетевшим телом. Кто-то натужно хрипел, щедро разбрызгивая капли голубой крови прямо поверх копошившихся и молотивших друг друга горожан. Постепенно становилось ясно, что мы, всё-таки, побеждаем. Мы — это, конечно же, мы! А рыбоглазые — это, без сомнений, они! И вот уже пришедших грольхов успешно оттеснили к стенам, отнимая у них оружие и, к моему недоумению, никого не убивая. Лишь Сева и Ра-Хор непримиримо топтались посредине площадки, не желая уступать один другому. Синий блюститель порядка снизился и над ними, ещё раз недовольно рявкнул, — безрезультатно! — лишь получил в своём направлении мелькнувший, молниеносный разряд тока, тонким лучиком попавший в брюхо икнувшей сманеврировавшей жабе, чуть не уронившей своего седока. Тот рассвирепел и пальнул по драчунам из своего оружия. Летело явно в Севу, но он, по нашей человеческо-хоньей привычке, успел-таки извернуться и закрылся Ра-Хором. Тот взвизгнул и на секунду обмяк, чего вполне хватило добру молодцу, который с победным криком зашвырнул грольха куда-то подальше через могучее плечо. Ра-Хор заголосил, описывая в воздухе широкую дугу, и рухнул прямо в фонтан.

Народ вокруг ахнул, подался назад-вперёд. Фонтан вспучился, засверкал и полыхнул ослепительно белым, на мгновение раскрываясь бездонной звёздной пропастью, сглотнувшей упавшее в неё тело грольха. Приняв живую пилюлю, пространственно-временное горло рыгнуло, вновь взбулькнуло и успокоилось, мирно затягиваясь радужной плёночкой — приятного аппетита и счастливого пути!..

Это событие в момент успокоило население, да и рыбоглазые, лишившись начальства, поопускали руки, сбиваясь в кучу, покорно уводимую куда-то летающими стражами.

— Лялюшка!!! Девочка моя! — рыдал Сева, приподнимая за плечи тэльлию. Та не отвечала.

Бородавчатую тушу подняли и унесли такие же бородавчатые родственные туши. Я нагнулся за жезлом, но того не было. Черт! Идиот! Проворонил! Накатила тупая усталость. Я в изнеможении опустился тут же прямо на землю, закрывая лицо руками. Как… я… устал…

— Прости меня, хон, — кто-то осторожно коснулся моего плеча.

Я поднял тяжелое лицо. Передо мной стоял Хап-Астх и протягивал мне исчезнувший Фатш Гунн.

Сева уже больше ничего не говорил, никого не звал, сидел над Ля, чуть подрагивая пальцами и тягостно просев плечами. Тэльлию накрыли обрывком занавески, и сейчас она была похожа на старшеклассницу, уснувшую прямо на улице.

— Сева… — позвал я, протягивая к нему руку и ещё надеясь на своё везение. В конце концов, ведь королевская печать была со мной.

— Не-е-ет!!! — простонал он, закрывая собой лежавшую девушку. — Я не верю!

Он наклонил голову и вдруг заплакал — мучительно, сухо, раздирающе, уронив лишь одну единственную слезу, упавшую прямо на безмятежное лицо Ля.