Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— С этими не общайся! — грольх с досадой плюнул и полез через поручень.

— Эй-эй! Я летать не умею! — я озабоченно следил за его подозрительными манипуляциями. — Что уж так волноваться-то. Подумаешь, пролетел мимо пахучий мешок с колбасками! Из-за этого не стоит прыгать вниз!

— Ха! Ха-ха… Колбасный мешок! — Хап-Астх фыркнул, не выдержал и расхихикался. — Кстати, жепоб и обозначает: «ёмкость, набитая вонючим мясом». В точку попал! Ладно, хон — давай, полезли! За кого ты меня принимаешь? Здесь же лестница!

Я выглянул и действительно обнаружил раздвижную лестницу, ведущую на следующий нижний ярус. Мы находились на одной из нависавших пирамид, у самого её поднебесно-потолочного основания. Позади оставалась только закрытая дверь, но там я уже был.

— Давай, давай, хон! У тебя дорога только вперёд! — подзадоривал меня грольх, исчезая из виду. — Или, всё-таки, решил вернуться и стать бессмертным? Твой стабб ждёт тебя! Всегда!

Под хихикающие замечания, подхватив в руку сомневавшийся клубок, я полез следом, спрыгнув на твёрдую поверхность. Хлоп! Прямо на чью-то чешуйчатую конечность.

— Куда прёшь, гладкокожий?! — возмутился её обладатель. — От этих хонов совсем не стало прохода!

— Sorry! — машинально сказал я, отпуская клубок и отступая в сторону. Чешуйчатый хмыкнул и, ничего не сказав, удалился.

— Пойдём, пойдём, — уже торопил меня Хап-Астх, утягивая совсем в другую сторону. — Здесь, пока ты новенький, лучше подолгу ни с кем не разговаривать. Когда освоишься — другое дело.

— И часто на вас сыпятся новенькие?

— Да ты что! Часто — это не то слово! Это же Лабиа Тхун!!! Место, где сходятся тысячи дорог: сюда ежедневно прибывают сотни путешественников из разных миров и времён!

— Поэтому вы совсем не удивились, когда я свалился вам на голову? Надо же, а я-то думал, ну почему все так обыденно? Оказывается, что я просто один из многих ежедневных сотен. Хон и хон — мало ли их здесь ходит.

— А ты никак расстроился?! Где оркестр и цветы с прелестными хоняндрями? А может лучше, чтобы сразу взяли бы и съели? Просто и со вкусом! А тут я с банальной экскурсией и нравоучениями? Что ж! Да! Здесь так принято: кто первый встречает новенького, тот ему правила и объясняет: за пять минут или за пять лет — это кому как нравится. Короче, теряем время!

— Хочешь уложиться в перекур? А вдруг я чего не понял?

— Не понял, так и молчи! Знай себе, смотри да слушай! В конце спросишь. Ясно? Готов идти дальше? — недовольно бубнил грольх, с сожалением оглядываясь на меня. В его глазах тикали минуты потерянного времени, в моих же — все ярче высвечивались неразрешённые вопросы. А мимо вереницей проходили, пробегали, проползали и пролетали объекты моего разгоравшегося любопытства: ярко жёлтая кучка попрыгунчиков, радостных и глазастых, пронеслась мимо с переливчатым щебетанием; протащилось тяжёлое канатное тело, почти змеиное, но без начала и конца; пара полосатых человечков прошествовала гордо и непреклонно; другая пара, но ярко красная, шла навстречу, болтая и похохатывая. Розовые, серые, пурпурно-зелёно-малиновые, опять желтые, большие и маленькие, абсолютно незнакомые на вид и ассоциировавшиеся хоть с кем-то или чем-то — все куда-то спешили, чувствуя себя уверенно и спокойно, безразлично-плавно обтекая нашу застрявшую компанию. Состояние полной готовности к действию отсутствовало, пожалуй, только у меня. Клубочек нетерпеливо подпрыгивал на месте, грольх же был готов двигаться дальше — с нами или без нас — хоть в любую секунду.

— Уже идём, — кивнул я.

Двое моих спутников устремились вперед.

— Все вольны делать то, что им захочется, но существуют общие правила, — торопливо поучал Хап-Астх. — Друг друга не жрать, не убивать, не воровать — без крайней нужды! За чертой Лабиа Тхуна — пожалуйста, сколько угодно. В городе — никогда. Вход-выход осуществляется через Пи-туннели: они тут на каждом углу, любой покажет, но пользоваться ими не советую — могут унести в прошлое или в будущее, а место прибытия вообще предсказать невозможно.

— Это как же понимать? Город, как я понял, и есть своего рода лабиринт, переплетение мировых дорог, узелок, так сказать, на пространственной канве?

— А ты, видать, поэт, — вздохнул грольх. — Такие тут долго не живут…

— Съедают? В качестве особого исключения? Хотя нет, жрать-то ведь друг друга нельзя.

— Сами не выдерживают. Раз — только его и видели, не успели и спросить как зовут — а его и след простыл.

— Вообще-то, мне тоже срочно наверх надо. Очень, — вздохнул я, по-новому осматривая окружающую феерическую действительность — ловушка! Опять задачка не для хилых. Что ж, придется найти выход и отсюда. Подумаешь, лабиринт как лабиринт. Главное — не останавливаться.

— Ты слушаешь или нет? — недовольно зыркнул на меня Хап-Астх. — Выйти в настоящее, да ещё и вверх, точно наружу прямо над нашей головой — это ребус из неразрешимых. Вот на триста лет назад — всегда пожалуйста. В будущее — легко. На созвездие Ориона — ещё проще. Да ты оглянись, чудак! Как здесь здорово! Какие возможности! Эхх…

— Прости, Хап-Астх, не смотри на меня так укоризненно, а то я, чего доброго, начну плакать.

Грольх улыбнулся. Я тоже:

— Там мои друзья сейчас бьются с гро… с низшими грольхами. Туда отправился Ра-Хор с каким-то небольшим диском…

— С переносным стаббилизатором.

— Тем более! Ты понимаешь, что это значит?! Для них… И для меня! Мне надо наверх! К тому же, девушка у меня там… Любимая!

Хап-Астх лишь развёл руками.

— Брата-ан!!! — кто-то неожиданно сильно хлопнул меня по плечу. — Из какого года? Задержишься? Может, пойдём отметим?

Я обернулся. Рядом, опираясь на старомодный зонтик, стоял импозантный молодой человек в кожаном пальто, весь скрипящий и бликующий на изломах, в лаковых туфлях и с цветком в петлице. Этакий образцово-показательный нэпман, если бы не буквы на его массивных пальцах — на каждом по одной, складывавшиеся в имя «Сева», — и абсолютно лысый квадратный череп, наводивший на мысль о тюремной зоне. На его руке полувисела миловидная девушка в прозрачном пеньюаре, изящных туфельках на высоких каблуках и перьях, продуманно воткнутых в локоны замысловатой причёски. Ее личико было немного испорчено капризно-скучающим выражением и приоткрытым ротиком, постоянно готовым для поцелуя.

— Что, Хапастик, твоя очередь учить? — спросил молодой человек вдруг притихшего грольха. Хап-Астх незаметно отодвинулся за мою спину. — Давай эстафетой! Дал — принял! Я ему счас банкетец закачу по полной программе! Не возражаешь?.. — последний вопрос относился уже ко мне.

Девица кокетливо хихикнула, закрывая личико холёной рукой, получила шлепок по просвечивавшей сквозь тонкую ткань розовой попке и обиженно надулась. При этом она не прекращала оценивающе сканировать меня неуютно раздевающим взглядом.