Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— У него дела! — изнемогали от смеха они, сотрясаясь мослами и явно подвергая себя опасности рассыпаться на части. — А мы думали, что ты к нам на каникулы — отдыха-ха-хать!..

Я огляделся вокруг, стараясь не делать резких провоцирующих движений: пятеро, нет — семеро наступавших относительно живых субъектов, пара десятков таких же, но относительно неживых, рассаженных вдоль стен, пара боковых ответвлений-коридоров, уводивших неизвестно куда и, конечно, клубок, вдруг засуетившийся, опять решивший снова катиться. Куда, спаситель мой? Куд-куда? Клубок решительно оттолкнулся от моего ботинка и устремился в более широкий проём. Я не раздумывая ринулся за ним.

— Эй! Стой, глупенький! У нас бежать некуда! — мои преследователи никуда не спешили. — Мы ж пошутили! Ха-ха-хааа…

Я уже не слушал, торопился за своим ускользавшим в темноте юрким проводником. Он опять летел, не касаясь пола, ловко огибая и здесь рассаженные силуэты. Позади мерно шаркало многозвучие уверенных шагов. Ты никуда не денешься, не уйдёшь, не убежишь, — говорило мне оно, оживляя давно забытые кошмары. Нет, ещё как уйду! А страхи-ахи безвозвратно растаяли в прошлом. Как подтверждение моему оптимизму клубочек резко прибавил скорость, и через пару минут мы дружно выскочили на открытое место — огромная пещера простиралась на добрую сотню метров, теряясь где-то в плотной темноте, которую не смогли растворить даже светильники, развешенные по грубо выровненным стенам. Однако, освещение какое-никакое присутствовало, и я облегченно спрятал в карман жемчужину. Огляделся: мертвые тела, сгруппированные по степени мумификации, были сложены штабелями. Тут же отдельной кучей были свалены кости и черепа. Стояла невыносимая вонь, распространяемая кипящими котлами. Их было шесть: полутораметровые ёмкости располагались между стопками тел, выбулькивая в спёртый воздух маслянистые зеленоватые пузыри. Огонь под ними поддерживали странные рогатые существа — лохматые, уродливые, с раздвоенными копытами и гибкими плетеобразными хвостами. В этот момент как раз двое из них подволокли к готовившемуся вареву очередное тело и стали его методично обстругивать, бросая куски в кипящую гущу. Разделываемое тело дёргалось и крючилось, что, к моему ужасу, наводило на мысль о том, что умерло оно не окончательно. Это никоим образом не беспокоило его мучителей, по-хозяйски обстоятельно завершивших свою работу и выбросивших очищенные кости в ближайшую кучу.

Эта жуткая картина навязчиво напоминала самый настоящий ад, а хвостатые существа… О, черт! Не при них будет сказано, но именно на них они и были похожи.

Клубок давно пытался оторвать меня от тошнотворного зрелища, настойчиво барабаня по моей груди. Бежим, бежим! — паниковал он. Что ж, я и сам изрядно нервничал: место, прямо скажем, не внушало розовых надежд. А тут ещё появились наши бывшие преследователи — выбирались из коридора, толкаясь и переругиваясь от нетерпения. Впереди маячила высокая вешалкообразная фигура «предводителя», с которым я уже успел приватно познакомиться.

«Черти» на время оставили своё нескончаемое занятие и сгрудились у ближайшего котла, помахивая хвостами и переговариваясь. Они явно не собирались вмешиваться, что, конечно же, обнадеживало, так как по внешнему виду они представляли собой гораздо более грозных противников, чем тощие фигуры вновь подошедших, и по их бурной реакции можно было предположить, что ожидается потеха — редкое незапланированное развлечение — и центром этого праздника буду я.

Я невольно попятился, сдвигаясь за сложенные пирамидой черепа, едва доходившие мне до колена, чем вызвал взрыв всеобщего облегченного хохота. Видимо, мои действия полностью соответствовали привычному для них сценарию потехи. Правильно: жертва, естественно, должна убегать, а так — какое же удовольствие сворачивать ей шею? Что ж, хотите поиграть? Отлично! Поиграем! Эй, клубочек, а какие у тебя предложения?

Клубок весьма красноречиво покатился прямо по направлению к котлам.

Я удивлённо посмотрел на разматываемый указатель и пошёл следом, стараясь по возможности воздерживаться от комментариев. Наши маневры озадачили всех, включая чертей, впрочем, до них мы всё же так и не дошли. Значит, в котлы, как Иванушки-дурачки, прыгать не придётся. И на том спасибо! Клубок резко вильнул и зарулил за высоченный штабель новоиспеченных фараонов, сложенных решёткой крест накрест: торчавшие коричневые ступни перемешивались с грустными натянутыми лицами. Не повезло вам, ребята. Честное слово, жалко вас.

Я отвлёкся и тут же, естественно, споткнулся, задев за чьи-то ноги. Грохнулся как всегда носом, успев-таки выставить руки, но при этом выронил Фатш Гунн. Тот отлетел в сторону и закатился под соседний штабель. Подтянувшиеся зрители и непосредственные участники облавы встретили моё падение восторженными криками. Кто-то сухо зааплодировал.

— Давай, хон! Чего разлёгся?! — на меня никто не собирался бросаться. Как я понял, быстрый финал истории их не устраивал абсолютно. — Решил подкрепиться? Погрызть чью-нибудь задницу? Ошибочка вышла… Женские вяленые попки у нас в другом конце зала! Или ты предпочитаешь другую часть?

Вокруг захохотали.

Клубок терпеливо ждал.

Я вздохнул и нырнул с головой в кучу тел, втискиваясь между ними, шаря, ища невидимый жезл. Ошибся, схватил чью-то твердую руку, потянул и разрушил всю непрочную конструкцию над собой. Сооружение из тел разъехалось в разные стороны, теперь уже по-настоящему завалив Фатш Гунн, а заодно и меня.

Аплодировали все, похохатывая и подбадривая меня свистом.

— Тебе помочь или не мешать? — заботливо поинтересовался кто-то, не требуя ответа и перебивая себя самого скрипучими смешками.

Вокруг заспорили и начали делать ставки: три к одному, что меня съедят ещё до ночного гонга. Нет, за час до него. Я активизировался, выкарабкиваясь наружу, и ставки поднялись до пяти.

— Как ни крутись, хон, а жопа всегда сзади! — не унимался «предводитель». Он подобрался поближе, вышагивая среди трупов на своих ходулях, как цапля по болоту. В его немигающих глазах светилось вожделение и жадность, граничившая с голодным безумством забытого нищего. — Это ничего, хон, ничего, — бормотал он, — по началу все трепыхаются. Ничего, со страхом-то вкуснее. Пропотеешь, обмякнешь, вот тогда и…

Что «и» — он договорить не успел. Очередная длинная деталь, нащупанная в куче, оказалась, наконец-то, не чьей-то ногой или рукой, а долгожданным жезлом, удобно лёгшим ко мне в ладонь. Порыв восхищения, охвативший мою душу можно было, пожалуй, выразить только коротким матерным возгласом, что я и сделал, вложив в него всю решимость и злость, какую обнаружил в самых потаённых уголках моей человеческой натуры. Я выпрыгнул из телесного завала, как свихнувшийся пингвин из закипевшего океана с рыбой, то есть с жезлом наперевес, не соображая, не умея им пользоваться, но от этого нисколько не расстраиваясь, размахивая им, как саблей, иногда меняя тактику и начиная целиться из него, как из пистолета.