Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

Как тяжело. Кажется, вся земная толща ожила, задышала, утробно ворча и вздыхая, поудобнее устраиваясь на моём крошечном тельце. Кто я для сей монументальной особы? Тот же червяк или многоножка, с той лишь разницей, что им-то как раз и позволено свободное курсирование внутри бесконечных недр.

Хорошо хоть сзади не было ничего слышно. А вдруг мой отставший «дохлячок» наконец доползёт до моих торчащих ног?.. Додумывать эту мысль лучше не стоило.

Время замедлилось и теперь текло только где-то глубоко внутри меня. Тик-так, тук-тук — полусонное, обморочное сердце протолкнуло по венам следующую ничтожную порцию жизни.

Я всё ещё был в здравом уме и сознании, хотя моё собственное «я» уже давно пыталось сбежать из этой, ставшей такой беспомощной, скорлупы. Пока что ещё мне удавалось гасить его порывы ринуться прочь. Что ж, понятно, ему-то что?! В любой момент оно может оказаться где угодно… Стоп! А почему я, спрашивается, никого не зову на помощь? Ведь где-то есть Горынович, дофрест и… Впрочем, этих двоих вполне было достаточно. Я сосредоточился и мысленно, стараясь быть внятным, громко (как мог) подумал: «Караул! Sos! Спасите! Зорр! Враххильдорст! Отзовитесь! Я застрял!» Чуть посомневался и добавил: «Мне почти хана…».

Ответ пришёл так быстро, что я тотчас забыл про отчаянье.

«Кому нужна помощь? И что такое „хана“? — тихо, но отчётливо поинтересовался кто-то. — Эй, не молчи! Ты там живой?»

«Живой! — чуть не заорал я. Постарался успокоиться и продолжил: — Полз в туннеле и застрял. Вот лежу и не могу выбраться… Зорр!!!»

«Мы не зорр, а команда 003. Сообщи свои координаты, и через час мы будем у тебя», — уверенно потребовал голос.

«А вы разве сами не можете определить?..» — загрустил я.

«Мы же не сканирующие лоххи! — обиженно возразил мой собеседник. — Какая неучтивость — отвлекать по пустякам. Определите координаты и тогда выходите на связь! Отключаюсь!»

Всё стихло. Лишь через минуту я сообразил, что надо закрыть рот. Удивление моё было столь велико, что даже гора перестала душить своей тяжестью, приникая ко мне теперь почти ласковым объятием. Я только и подумал: «Вот это да-а-а!» Немного собрался с мыслями и решил попробовать снова, на этот раз пытаясь представить Зорра как можно более чётко и живо. Представил. Да так живо, что чуть не взвыл от тоски.

«Зорр!!! Отзовись!!!» — скорее сердцем, чем разумом позвал я.

«Это кто?! — недовольно проворчал в ответ голос Горыновича. — Что надо?»

«Да я это! Вася!» — закричал я, от неожиданности переходя на повышенные тона.

«Какой ещё Вася? Вася какой-то… Спать мешаешь, Вася! — пробурчал Зорр. — Завтра приём во дворце, не высплюсь — буду злой, подерусь с кем-нибудь!».

«Так вы отбились от грольхов?! Здорово! А как Фастгул'х? А Иичену жив? — от радости я забыл про себя. — А дофреста нашли?»

«Какого такого дофреста? Фастгул'х? Иичену? Не знаю таких!» — он явно меня не понимал, не узнавал и вообще был какой-то не такой. Я подозрительно замолчал, потом осторожно спросил: «У тебя как со здоровьем?»

«Что-о-о??? — возмутился Горынович. — Что может случится с юным и свободным Змеем?»

«А как же твоя Алюшка? — всё более утверждаясь в своей догадке, вкрадчиво поинтересовался я. — Жениться уже передумал?»

«Жениться?! Ёкарный кикимрун!!! Я не знаю, что ты за Вася, но вот сумасшедший — точно! Чтобы я да и женился?!» — он громко фыркнул и замолчал навсегда.

Я задумался. Несмотря на своё бедственное положение, только что услышанное было очень любопытно. Это, несомненно, ораторствовал Зорр Горынович, но более раннего образца, много-многолетней давности. Каким-то немыслимым способом я провалился в прошлое, по крайней мере, мне так показалось. Только что слышанный хийс вёл себя как… как… ну, не знаю как, но точно не так, как тот, который топтал грольхов на берегу озера.

Где же вы, мои други, души родственные? Увижу ли когда?

Может, песни запеть? Бардовские… или блатные? Тоска…

Грустно это, вот так взять и окончить своё существование в земляной норе, глубоко-глубоко под горой. Всплыла душещипательная картина: объеденный многоножками скелет, заткнувший собой давно забытую дыру — ни имени, ни «координат» захоронения, и никакие сканирующие лоххи не отыщут… Короче, хватит выжидательно худеть, пора опять трепыхаться. Я с новыми силами заскрёб ботинками, толкаясь сквозь расщелину. Печально — но быстро устал. От напряжения загудела голова, и поплыли круги перед глазами. Плавно накатывающий прибой… Потоки… Переливы… С новой силой зазвучали внутренние голоса сомнений… Молчали бы уж, не до вас. Разве можете вы помочь моей тоске, заглушить мою печаль? Пустые разговоры с самим собой… А впрочем, что мне ещё осталось в этом-то положении? Что должен я понять или принять, чтобы земля расступилась чудесным образом, выталкивая меня из этой пыточной камеры? Дело ведь, наверное, не в ширине ребер, а в ширине души. Какая её часть задевает обо все края и не проходит в игольное ушко правильного осознавания? Так что же, всё-таки, застряло в темноте изнаночной сути? Я ведь должен был прошагать этот путь на одном дыхании, играючи, достойно высокого и непонятного звания «дафэна». Я, который давным-давно обязан был овладеть всеми возможными способностями (дальше тоски и усталости всё равно не иду, всё равно не оправдал чьих-то надежд, и, прежде всего, своих), я, я… медленно слабею, растворяюсь… Безнадежность ужасна, неотвратима, безжалостна… Нет! Так не должна закончиться эта история. Не верю! Моя жизнь проставила лишь одинокую, хоть и жирную, запятую. А дальше, конечно же, будет «дальше».

Звон. Звон… Тишина вокруг обветшала и расползлась под моими пальцами, впуская в прорехи отдельные звуки и воспоминания.

Дил-линь… Дил-линь… Звон рассыпающихся колокольчиков, серебристыми горошинами разбежавшихся по поляне. Как весело было отыскивать их в подыгрывавшей — увы, не мне — траве. Смех да и только, но послушные Динни травинки сами собой оборачивали, оплетали блестящие шарики. Поди-ка найди! Ей тогда было двенадцать лет, а мне… мне гораздо меньше. А теперь… А теперь мне почти двадцать три, а ей по-прежнему… сколько же? Действительно, когда она прекратила «стареть»? И раньше, и в самый последний раз, когда я её видел, она выглядела всё на те же семнадцать? Восемнадцать?.. Интересно, в какой момент её возраст перестал следовать привычному ритму времени, растекаясь тем самым завораживающим переливом колокольчиков, нескончаемой музыкой вечности. Удалось бы уловить те единственно верные ноты, которые слышимы ею всегда. Может, тогда и родилось бы то самое главное, заветное слово, которое вернёт нас назад… Хотя зачем — назад? Пусть будет вперёд! Забавно, по человеческим меркам я теперь старше её… А ведь это глупо — я распаляю себя, теряю последние силы. Тоска, какая невыносимая тоска!.. Я надолго задумался.