Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

Почти касаясь лапами земли, поднимая крыльями облака пыли, Горынович разжал когти. Я почувствовал подошвами твёрдую почву. Не удержавшись на ногах, тяжело осел на камни и огляделся, тряся закружившейся головой. Рядом, колыхаясь перьями и расползаясь всеми четырьмя ногами, шмякнулся Иичену: его тоже укачало. Мы красноречиво переглянулись.

— Чу-чуу-чу… — едва слышно пробулькал иич.

— Согласен, — кивнул я.

— Дядя Вася!!! — сзади налетел импровизированный смерч, чуть не уронив меня окончательно. Маленькие ручки плотно обвили мою шею.

— Где ты был??? — прокричал мне прямо в ухо Фастгул'х.

— Гулял! — радостно ответил за меня подошедший Зорр. Я и не заметил, как исчез трехголовый ящер, в мгновение ока преобразившись в усатого красавца. — Смотри, какое пузо нагулял! Да ладно, хватит дуться, душа моя! — Он заулыбался и вдруг почти обиженно добавил: — Если б ты знал, как мы переволновались! Перерыли всю округу. Один Врахх знает… Да, кстати, он один легкомысленно твердил, что, мол, всё в полном ажуре, и ты обязательно найдёшься.

— Сказать, что я счастлив — так мало, — с облегчением ответил я, осторожно разжимая детские ручки и вытягивая мальчика в зону видимости. — Фастх!!!

Под рубашкой зашевелился фианьюкк.

— Кстати, а где этот всезнающий пройдоха? Где Враххильдорст? — спросил я, освобождая из-под одежды Айта.

— Да здесь я, здесь! Соскучился? — раздался сбоку долгожданный голос дофреста. — Можно подумать, что я могу куда-нибудь провалиться!

— Можно подумать, я могу! — усмехнувшись, я с нежностью созерцал пушистого карикатурного дракончика, восседавшего на соседнем камне. — Хотя, пожалуй, что могу. Вернее, уже смог! Послушай, шустрый и проницательный: ты случайно не заглядывал в один подземный город? А то местный йокль говорил, что видел очень похожего…

— Кого? Меня?! Какой-то йокль?! — притворно возмутился Враххильдорст, шмыгая носом. — Делать мне нечего, как…

— Чтоб мне огнём подавиться!!! — вдруг изумлённо вскрикнул Горынович, прерывая нашу шутливую болтовню и неприлично тыкая пальцем в фианьюкка, которого я, наконец, освободил из-под своей рубашки (при этом повязка соскользнула с его лица, и он жмурился, прикрывая глаза ладонями). — Чтоб у меня четвёртая голова отросла, если это не писец Яэйстри!!!

Они так и замерли друг перед другом: Айт — настороженно, подслеповато вглядываясь и вслушиваясь, Зорр — с восторгом и прибывающей жалостью.

— Айт Яэйстри… Это точно вы?.. Ты?!.. — было видно, как сомнения всё более охватывали хийса: похож или не похож? Может быть, и не тот вовсе? Он и сам уже не знал, почему назвал это жалкое существо пропавшим фианьюкком. Так бывает, когда мельком увиденный прохожий вдруг кажется давно знакомым, но чем больше вглядываешься в него, тем более удивляешься — совсем непохож! И как так могло показаться — непонятно. Надо же… А может быть и на самом деле — он?

— Да он это, он! — ответил я за Айта. — Подожди, а вы знакомы? Хотя, что за вопрос — конечно, знакомы!

— Конечно, — задумчиво кивнул Горынович, внимательно рассматривая молчавшего фианьюкка. — Лорлоо сунна умт. Ла рил луу?

— Луу рил, умт самда туниву ла! — вздрогнув, будто проснувшись, пробормотал тот. Затем встрепенулся и, захлёбываясь, затараторил, забыв про слепящее солнце, во все глаза глядя на стоявшего рядом Зорра: — Ло! Ло! Сунда ма унни ма умт! Лоо…

— Он ещё мысленно может, — зачем-то добавил я и неожиданно забеспокоился: — Лицо надо завязать — ему же больно!

— Его надо одеть! — звонко вмешался Фастгул'х, тут же начиная раздеваться, торопясь и от этого только запутываясь в своей одежде. За ним обеспокоено топтался Иичену.

— Ага! И накормить! — поддакнул Враххильдорст, впрочем, не двигаясь с места и лишь красноречиво почёсывая своё толстое брюшко.

— Как же это тебя угораздило? — присел рядом с фиа Горынович, озадаченно теребя усы.

Все разом переключились с меня на фианьюкка.

Айт оглядел нас и расплакался: судорожно, безголосо, так и не уронив ни единой слезинки — все слёзы были давным-давно уже выплаканы.

— Вот так и обзавёлся ещё одним спутником! — закончил я свой рассказ, окидывая взглядом всю нашу честную компанию.

Айт спал, укутанный по самые уши, счастливо посапывая во сне, впервые за время нашего знакомства напоминая не уродца, а ребёнка какого-то миниатюрного сказочного народа.

Пылал костер, зажжённый хийсом. К моему удивлению он просто дохнул на ближайшую кучу камней (это в человеческом-то обличье!), и та прилежно загорелась, и горела, кстати, до сего момента: ровным синим пламенем, без вспышек и затуханий — забавно, необъяснимо, но очень удобно, не правда ли?

Мы молчали, по очереди посматривая то на нашего нового «товарища», то на Фатш Гунн, лежавший рядом со мной.

— А что за пилюли подарил тебе гном? — первым нарушил паузу Горынович. — Дай-ка глянуть.

— Шарики как шарики, — пожал я плечами, протягивая ему мешочек. — Состав мне не объяснили.

— А и не надо! — усмехнулся Зорр, высыпая содержимое себе на ладонь. — Ну-ка, посмотрим! — отложил мешочек и накрыл горошины второй рукой, что-то невнятно бормоча себе в усы. Шарики вспыхнули и замерцали голубым, просвечивая сквозь неплотно сомкнутые пальцы. — Ого-го!!! Серьёзные таблеточки! — только и выдавил он, торопливо ссыпая их обратно и отдавая мне.

— Что, кусаются? — насмешливо поинтересовался я, затягивая верёвочку и убирая подальше ценное лекарство.

— Волшебные?! — восхищённо констатировал Фастгул'х, внимательно наблюдая за происходящим.

— Считай, что так, — улыбнулся Горынович, взъерошив волосы малыша. — Ой-ой-ой, какие волшебные! Думаю (уже обращаясь ко мне), туда входят корень Мардровира и синяя смола, мёд, желчь, яд, соль, перец, толчёный дроид, лук, цах, кора люрсоита и… и наверное, ещё целая куча всего, о чём я и понятия не имею, — он улыбался всё шире.

— Впечатляет! Кстати, их осталось только восемь! — не обращая внимания на иронию в его голосе, сказал я. — Восемь шариков — восемь дней жизни Айта. Если уж мы решили дружно принять участие в его судьбе, давайте возьмём фианьюкка с собой к Ушраншу? Насколько я понял, Оллис Ушранш — это гипотетическая фигура, кое-что смыслящая в жизни и смерти?

— Что ж… — посерьёзнел Горынович. — Я не против.

— Возьмём, возьмём! — захлопал в ладоши Фастгул'х.

— Тише! — улыбнулся Враххильдорст, до этого молча наблюдавший за нами. Он всё время выуживал из ближайшей котомки сухие хлебцы и тихонько ими похрустывал, роняя крошки себе на живот, где они благополучно застревали в густой шёрстке. — Конечно, возьмём. В конце концов, не здесь же его оставлять. Да и глянь-ка на «дядю Васю»: и йоклю понятно, что он теперь ни за что не расстанется со своим новым ценнейшим приобретением! — он с сожалением обнаружил, что запасы сухарей подошли к концу.