Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— Вы знаете секрет стаббов? — повторил я, возобновляя движение.

— А разве у них есть секреты? — обернулась ко мне девушка и перевела взгляд на цилиндрик, который крепко прижимал к своей груди преисполненный важности Фастгул'х.

— У этого, может быть, и нет. А те, огромные, которые под землёй? — я указал себе под ноги. Сад возмущённо зашептался. — Я имел в виду те, которые находятся далеко-далеко внизу, в самой глубине земли… Прошу прощения, — быстро поправился я, невольно оглядываясь вокруг.

— Вот где надо учиться вежливости, — хихикнул Враххильдорст на моём плече. — Такие успехи и за такой короткий срок!

— Я что-то слышала про это, — задумалась Ваалисса. — Говорят, внутри тех стаббов заключены живые существа. Это правда?

— Правда… — вздохнул я. — Но на них невозможно нажать с двух сторон, — я не удержался и дёрнул дофреста за хвост, чтобы тот не ёрзал и не пытался комментировать. — Слишком большие — не обхватить.

— Быть может, если бы я могла попасть туда, мне удалось бы их открыть, — с сомнением покачала головой девушка. — Но я не могу покинуть Гирнар. Пока не могу.

Сад внезапно закончился, обрываясь вниз чёткими клавишами парадной лестницы. Бомм! — прогудела первая ступень.

— У вас тут все имеют право голоса? — улыбнулся я.

Ваалисса, поглощённая своими мыслями, не ответила. Обняв за плечи Фастгул'ха, она молча спускалась вниз. За ней шлейфом ползла всё более различимая и постепенно усложнявшаяся мелодия. Каждый из нас, шедший следом, добавлял свои собственные индивидуальные нотки. В результате, достигнув подножия «музыкальной» лестницы, мы дружно сочинили и исполнили почти классическую симфонию.

Целью нашего озвученного нисхождения была круглая площадка и небольшой, но необыкновенно торжественный храм посреди неё, состоявший, кажется, из одних вертикальных фрагментов: крыша, как китайская пагода, тянущаяся к небу, ряд колонн без капителей, четыре сквозных арочных проёма, расположенных друг напротив друга, что создавало ещё большее впечатление изящества и устремлённости вверх. К земле здание крепилось лишь углами, основную свою массу перемещая к куполу, будто кто-то огромный и могучий, спрятанный внутри, дул в потолок во всю мощь своих гигантских лёгких.

Фастгул'х тут же радостно побежал вокруг. Иичену забеспокоился и увязался следом. Айт Яэйстри, до этого момента молчавший, ахнул и всплеснул руками:

— Я знаю, что это такое!!! Я вспомнил! Это пространственный хшат!..

Он едва не обнимал светлые колонны, водя по ним худыми руками.

— Соллиуро ли олли унди ман сун, — позвала его Ваалисса. — Лоо, лоо ун.

Фианьюкк вздрогнул и быстро оглянулся. В его глазах разгоралась надежда и неистребимое природное любопытство.

— Когда? — тихо спросил он, смущаясь от всеобщего внимания. — Лу?

— Сейчас, — ободряюще улыбнувшись, ответила Ваалисса, и первая шагнула в арочный проём. Её стройная фигура чуть задержалась между колоннами и вдруг растворилась прямо в воздухе, только мелькнула цветная ленточка на длинной косе. Мы ошарашено уставились на пустое место, где только что была девушка.

— Ну, что же вы? Сундиур! — вызывающе крикнул нам фианьюкк и смело устремился за нею следом, само собой, также исчезая из виду.

Подошёл притихший Фастгул'х: — Вот это да! Я тоже так хочу! Дядя Вася, скорее!..

Скорее, так скорее. Хорошо хоть не толкаясь, мы слаженно вошли внутрь хшата.

…Никакая физическая боль не сравнится с болью души. Хотелось терзать своё тело, чтобы хоть как-то заглушить страдание сердца. Кажется, я сидела и раздирала ногтями лицо, отдалённо отмечая, что ничего, ну, абсолютно ничего не чувствую… Выбрать?! Кто способен выбрать между детским смехом и объятиями возлюбленного, между вздохом и жаждой, между единственным мужем и единственным ребенком??? Между любовью и любовью? Всё есть суть одно. И я не хочу убивать. Ни одного, ни другого… Потери, горькие потери, вырастающие вокруг надгробными обелисками, превращающие мою неистребимую жизнь в бескрайнее кладбище. Бог мой, почему ты не хочешь даровать мне свободу от выбора — долгожданную потерю, которую я так давно молю у тебя — утрату своей собственной жизни?..

И сначала было слово, а только потом стал свет.

— И кто же к нам пожаловал? — вопросил строгий голос, проникая в самые потаённые уголки моей души: как будто школьный учитель, воскрешённый детскими воспоминаниями, вновь решил вызвать меня к доске, лишний раз выставляя напоказ всю несостоятельность моих домашних потуг. Разве и так непонятно, что я ничего, ну ничегошеньки не значу…

— Зачем уж так-то? — смягчился голос, облекаясь в невидимый образ доброго пожилого родственника. Мои глаза постепенно обретали зрение, выуживая из окружавшей темноты сначала нечёткие серые контуры и отблески движений, затем, как ни странно, длинношеий силуэт крутящего головой Иичену, рядом с ним что-то невнятно болтающего Фастгул'ха (его маленькую, подпрыгивавшую от нетерпения фигурку), затем мимо, плавно и грациозно прошелестел платьем женский силуэт (тонкий чеканный профиль, гордая посадка головы с высокой объёмной причёской). Зорр, хлопнувший меня по плечу, уже был абсолютно конкретен и насыщен цветом.

— Отстаёшь, приятель! — весело прокомментировал он, устраиваясь рядом с фианьюкком на широком мягком диване.

— Человеческий организм всегда чуть дольше адаптируется к вознесению наверх. Подождём! — вступился за меня незнакомый мужской голос. — Пожалуй, только Гильгамешу было всё нипочём, но это случилось так давно.

Вот тебе раз! Оказывается, я успел вознестись наверх, без подготовки и высокопарных слов!.. Вздохнув, усиленно протёр глаза и попробовал сначала. Так, хорошо. Вот они, мои дорогие спутники: Фастгул'х, переставший подпрыгивать, в обнимку с Иичену устроившийся прямо на полу; напротив — Горынович с Айтом, утопавшие в пухлых формах дивана; Враххильдорст?.. Ага, Враххильдорст! Да не лезь ты на меня — посиди хоть минуту отдельно, дай с мыслями собраться! У открытого окна — женщина в простом, но очень изысканном платье: это её запоминающийся профиль проплыл мимо минуту назад. Похожа на Ваалиссу, даже очень, но гораздо взрослее (мать? старшая сестра?), впрочем, всё равно ослепительно красивая. Кто-то должен быть ещё… Кто со мной разговаривал-то, а?