Ярослав Морозов - Ларин Петр и параллельный мир

— А ты чего каркаешь? — буркнул Трошкин, у которого постепенно портилось настроение. — Видишь ли, правые нашлись!

— Я, молодой человек, не каркаю, — обиженно возразил Нордон, — а констатирую.

— Дома будешь констатировать, пассажир! — грубо посоветовал ворону Витька Трошкин.

Соне был неприятен этот спор, готовый перейти в ссору, и она решила прекратить его, пока спорщики ещё не зашли слишком далеко в своей глупой дискуссии.

— Перестаньте! — резко осекла она обе спорящие стороны. — Море не любит грубости и крика! Ваша глупая болтовня может только рассердить морскую стихию.

Трошкин снисходительно оттопырил нижнюю губу и вызывающе посмотрел на девочку.

— Туманова, что за чушь? — возразил Витька. — Это как же наша, с вашего позволения, глупая болтовня может повлиять на настроение морской стихии или кого-нибудь там ещё?

— Очень просто, — спокойно ответила девочка, — все наши слова и мысли материальны! И то, как мы говорим, что думаем и делаем, передаётся в окружающий нас мир.

— Правильно, Соня, — встрял в разговор говорящий ворон. — И не только в окружающий, но и в потусторонний мир и вообще, — И для пущей важности и убедительности Нордон замахал крыльями, словно хотел охватить всю Вселенную, — неизвестно куда!

Витька Трошкин громко рассмеялся, чем привлёк к своей персоне внимание капитана.

— Ой, не могу, — хохотал боцман, стараясь найти поддержку в лице своего друга Петра Ларина. — Слышишь, капитан, они про какой-то испорченный телефон сказки рассказывают.

Пётр повернулся к ребятам и с интересом посмотрел на спорящую команду.

— Что за шум, а драки нет? — добродушно поинтересовался капитан шлюпки. — В чём дело, полундра?

Витька Трошкин подмигнул своему приятелю, давая понять капитану, чтобы тот не слишком принимал всерьёз разгоревшийся спор и болтовню своих оппонентов.

— Вы послушайте его! — возмущённо каркнул Нордон, указывая на Трошкина. — Он ничему не верит!

— Да не слушай ты их, — отмахнулся Витька, — какую-то несут чепуху! — Трошкин повернулся к Тумановой и Нордону: — Как будто оттого, что скажешь «халва», во рту станет сладко! Я сторонник научных открытий и строгих правил, формул и законов! — с достоинством подчеркнул мальчик и пренебрежительно сморщился, смерив с ног до головы говорящую птицу и давая понять ворону, что разговор окончен.

Нордон от такого наглого объяснения и своеобразной подачи сути спора даже клюв раскрыл.

— При чём тут халва? — возмущённо каркнул ворон и беспомощно посмотрел на Соню, ища поддержки у девочки. — Мы говорим на разных языках, молодой человек. Разве я не прав? — с надеждой в голосе обратился Нордон к Тумановой.

Девочка утвердительно кивнула головой и даже привстала. Её, так же как и ворона, очень рассердил лукавый и пренебрежительный ответ Вити Трошкина. Соня пришла в негодование.

— Не передёргивай факты, Трошкин! — решительно сказала Туманова. — Никто не против науки, однако ты на собственном опыте убедился, что существуют вещи неподвластные человеческому разуму.

— Вот именно, неподвластные человеческому разуму, — парировал молодой научный светило, — потому что человечество ещё не сделало открытий на эту тему и не решило поставленную проблему. Но уверен, что это временное явление и скоро всё станет на свои места.

— И окажется, что волшебство, — язвительно усмехнулась Туманова, — является придатком науки? Например, механики, физики или органической химии?

Такой поворот рассуждений немного сбил с толку Витьку, и он на мгновение призадумался.

— А что, — слегка поразмыслив, произнёс мальчик, — не знаю, как назвать эти ваши волшебные штучки, но уверен, что они являются отдельной наукой, которую со временем человечество сможет объяснить, возможно, и научится управлять волшебной наукой.

Ворон, молча вертевший головой в сторону то Сони, то Вити, наконец-то смог вставить слово.

— Управлять можно, — выкрикнул Нордон, словно это были его последние слова в жизни, а самого его вели на эшафот, — но понять невозможно! Это как бесконечность!

Ребята зашумели, стараясь перебить друг друга и доказать своё понимание данной проблемы. Однако спор перерос в какой-то сумбурный галдёж, где ребята несли всякую ерунду и в конце концов даже забыли, о чём был спор.

Пётр, подключившийся к разговору позже всех, сначала не уловил, о чём речь, а когда до него дошёл смысл импровизированного диспута, он понял, что эта суматоха к добру не приведёт, и решил покончить с возникшим словесным балаганом.

— Кончай шуметь! — громко крикнул Ларин, и его голос звучно разнёсся по морю. — Тишина! Развели тут балаган! — недовольно пристыдил спорщиков мальчик. — Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе…

Морская команда небольшого судёнышка моментально притихла и удивлённо осмотрелась вокруг. Голос капитана прогремел как гром и завис в воздухе. Ветер пропал, море совсем затихло и стало ровным как зеркало. Даже чайки, вечные спутники моряков, и те куда-то внезапно исчезли.

— Что это? — настороженно спросила Соня, с опаской прислушиваясь к пугающей тишине.

Пётр посмотрел на парус, который обвис, как тряпка, и в душе кольнули тревожные позывные.

— Штиль, — озабоченно вздохнул он, — полный штиль!

Витька от негодования чуть было не выругался, но вовремя остановился.

— Черт знает что!.. — воскликнул в отчаянии Трошкин. — Будем теперь болтаться, как банный лист в проруби!

Более спокойным казался говорящий ворон. Он победоносно посмотрел на Трошкина и в укор Витьке спросил:

— Ну что, молодой человек, что теперь говорит ваша наука? Как она прояснит данную ситуацию?

Боцман бросил испепеляющий взгляд на Нордона.

— Вот черт, — воскликнул Витька и замахнулся рукой на ворона, — накаркал, зараза!

Нордон от неожиданной выходки разъярённого мальчика моментально сжался в комок и прикрыл своими крыльями почему-то не голову, а длинный клюв.

— Я не виноват, — взмолился ворон, — моей вины здесь нет. Это провидение судьбы!

Пётр успел перехватить руку Трошкина, который, впрочем, и не собирался бить несчастную птицу.

— Перестань! — приказал Ларин. — Нужно держаться вместе, а не разбираться, кто виноват!

Замечание, сделанное Лариным, было своевременным. Неожиданно подул порывистый ветер, и парус, наполнясь им, сделался пузатым. Ребята недоуменно переглянулись. Соня Туманова, молчавшая до сих пор, вдруг повернулась назад и первая заметила на горизонте серую вертикальную полоску, которая стремительно приближалась, становилась больше в размерах, извивалась и чернела.

— Смотрите! — крикнула девочка и указала рукой на запад, откуда надвигалась беда.

Все дружно повернулись в указанном направлении и вздрогнули от ужаса. Горизонт темнел, становился свинцовым, а воздух набухал и стал каким-то тяжёлым. С запада надвигался смерч.