Синтия Хэнд - Свободная [litres]

– Тебе надо немного отдохнуть, – говорит Кристиан, когда мы выезжаем на шоссе и Уэб наконец засыпает.

Вот только это нереально. Каждый раз, стоит мне закрыть глаза, как я вновь оказываюсь на лестнице и слышу, как кто-то убивает мать моей подруги, или застываю в темной комнате в ожидании, когда меня обнаружат, или смотрю, как умирает девушка прямо у меня на глазах.

Так что я лезу в карман, достаю сотовый и уже десятый раз с тех пор, как мы выехали из Джексона, звоню Билли. Она вновь не отвечает, и это порождает панические мысли, что Люси вернулась в ад, собрала там воинственную армию нежити и заявилась ко мне домой, где, скорее всего, наткнулась на ничего не подозревающую Билли. Перед глазами тут же встает картинка, как Люси стоит рядом с автоответчиком и зловеще смеется, пока я записываю сообщение.

– Привет, Билли, это Клара, – говорю я, и мой голос срывается на собственном имени. – Позвони мне. Как можно скорее.

– Уверен, у нее все в порядке, – успокаивает меня Кристиан, как только я вешаю трубку. – Она может сама о себе позаботиться.

Я снова думаю о крови на моей футболке. И слышу, как падает на пол тело Оливии.

– Все хорошо, Клара, – бормочет Кристиан. – Мы в безопасности.

Я поворачиваюсь к окну. Мы проезжаем холм, усеянный ветрогенераторами – высокими, белыми ветряными мельницами с крутящимися от ветра пропеллерами. А проплывающие по небу облака оставляют на земле длинные тени, отчего кажется, что по траве разгуливают темные существа.

«Будем ли мы когда-нибудь в безопасности?» – спрашиваю себя я.

Кристиан убирает одну руку с руля и тянется ко мне. Он проводит большим пальцем по моим костяшкам, желая меня успокоить. Желая поделиться со мной своими силами.

Но сейчас я чувствую лишь слабость.

Нашим местом назначения, выбранным мной таким оригинальным способом, оказывается город Линкольн в штате Небраска. Добравшись до него, мы находим гостиницу. Администратор за стойкой, добродушная полноватая женщина лет пятидесяти, улыбается нам, видимо решив, что мы супружеская пара, а потом перегибается через столешницу и смотрит на Уэба.

– Боже, он совсем крошечный, – говорит она. – Сколько ему?

– Девять дней, – машинально отвечаю я и натыкаюсь на ее осуждающий взгляд.

Уверена, она считает, что мне еще слишком рано путешествовать с ребенком, но это не ее дело.

– Мы приехали показать сына моим родственникам, – объясняет Кристиан, обнимая меня за талию и притягивая к себе, словно не может вынести мысли, что нас разделяет даже десять сантиметров. – Конечно, жить в гостинице – не лучший выбор, но что нам еще остается? Она не очень ладит с моей мамой.

Как легко он вписался в эту роль: преданный муж, недосыпающий отец.

– Ох, как я вас понимаю, – подмигнув, отвечает дама. – У нас есть детские кроватки. Принести вам одну в номер?

– Да, спасибо. Вы наша спасительница, – отвечает Кристиан со своей самой широкой улыбкой на лице.

И, клянусь, дама краснеет.

Обняв за плечи, он уводит меня к лифтам, но, пока мы ждем кабинку, на его лице вновь появляется мрачное выражение.

Мы укладываем Уэба в кроватку, которую ставим поближе к большой кровати, и он опять засыпает. Судя по всему, в его возрасте дети много спят. Я набираю номер пиццерии в Маунтин-Вью в надежде поговорить с Джеффри, хотя и сама не знаю, что ему сказать. Как объяснить брату, что его подружка – кровожадный Триплар с черными крыльями, пообещавший убить меня?

– Его нет, – отвечает Джейк, когда я прошу позвать Джеффри. – У него сегодня выходной.

– А вы не могли бы передать ему, чтобы он перезвонил мне? – прошу я.

Но Джейк лишь хмыкает и вешает трубку.

А я не знаю, где еще искать брата.

Кристиан настаивает, чтобы я первой приняла душ. Так что через несколько минут я встаю под обжигающие струи и скребу кожу до красноты, смывая оставшуюся кровь Оливии. А когда выхожу и начинаю расчесывать волосы перед запотевшим зеркалом, то кажется, будто даже собственное отражение осуждает меня:

Слабачка.

Ты даже не попыталась спасти Анну или хоть как-то помешать им забрать Анджелу.

Даже не попыталась.

Трусиха.

Ты столько часов тренировалась владеть мечом Света, потому что твой отец сказал тебе, что это пригодится, но, когда наступил нужный момент, ты даже не смогла его призвать.

Настоящая трусиха.

Я сжимаю расческу так сильно, что на руках белеют костяшки. И отворачиваюсь от зеркала, больше не решаясь взглянуть на себя

Когда я выхожу из ванной, то обнаруживаю Кристиана сидящим скрестив ноги на двуспальной кровати. Он не отрывает взгляда от картины на стене, на которой изображена большая белая птица с длинными ногами и красной полосой на макушке. Ее крылья расправлены, а когти едва касаются воды, но трудно сказать, то ли она приземляется, то ли взлетает в небо.

«Неудачница, – вновь ругаю себя я, вспоминая, что даже не смогла призвать крылья, когда мы выбрались из «Подвязки». – Настоящая неудачница».

Кристиан смотрит на меня. Я прочищаю горло и указываю ему на ванную, показывая, что пришла его очередь освежиться. Он кивает, встает и медленно направляется в душ. Я замечаю, насколько скованными выглядят его движения, будто мышцы только сейчас осознали, какую нагрузку они испытали за последние двадцать четыре часа.

Я опускаюсь на кровать и слушаю шум льющейся воды, дыхание Уэба, тиканье часов на прикроватном столике и урчание собственного желудка. Примерно через пять минут Кристиан выключает воду и отдергивает занавеску, после чего я слышу торопливые шаги, хлопок открывшейся крышки унитаза и звуки рвоты. Я вскакиваю на ноги и подхожу к двери в ванную, но не решаюсь открыть ее. Вряд ли ему хочется, чтобы я это видела. Я прижимаю руку к деревянной раме и закрываю глаза, слушая, как Кристиана вновь рвет, и его стон.

Я еле слышно стучу в дверь.

«Я в порядке», – говорит он.

Но это не так. Я никогда не ощущала такого раздрая в его чувствах.

«Я вхожу», – предупреждаю я.

«Дай мне минутку», – просит он и смывает воду в туалете.

Ровно шестьдесят секунд спустя я толкаю дверь. Кристиан стоит у умывальника, обернув полотенце вокруг бедер, и чистит зубы. Взяв стакан с подноса, он наполняет его водой, полощет рот, а затем сплевывает.

Мы встречаемся взглядами через зеркало, и я вижу стыд в его глазах. Он тоже ругает себя и называет неудачником.

Я отвожу глаза и, невольно скользя взглядом по его телу, натыкаюсь на рваную рану на боку.

– Все не так ужасно, как выглядит, – говорит он, услышав мой испуганный вздох. – Но, думаю, следовало обработать ее перед душем, потому что она разошлась.

Нет, он не прав, это ужасно. У него на боку от верхнего левого ребра до бедра протянулась глубокая двадцатисантиметровая рана с почерневшими краями, словно клинок Скорби не только разрезал кожу, но и прижег ее.