Синтия Хэнд - Свободная [litres]

– Мы должны поддерживать друг друга, – вновь обнимая меня, говорит Билли.

– Спасибо, – отвечаю я и заваливаюсь на нее всем своим весом.

– Вот это моя девочка, – смеется она. А теперь пошли. Нужно отправить вас подальше отсюда.

Она кладет руку мне на плечи, и мы вновь шагаем к краю поляны.

– Звони мне, – просит Билли, когда мы начинаем прощаться. – В любое время дня и ночи. Серьезно. Можешь на меня рассчитывать.

– Подождите, – восклицаю я, а затем поворачиваюсь к Кристиану.

«Я хочу стать членом общины, – мысленно говорю я, не понимая, отчего мне так неловко говорить это вслух. – Официально», – уточняю я, поскольку в каком-то смысле я всегда была членом этой общины.

Я раздумывала об этом все четырнадцать часов, потребовавшихся нам, чтобы добраться сюда из Небраски. И даже дольше. Я думала об этом с тех самых пор, как впервые вступила на эту поляну. И даже обсуждала это с мамой. Я спросила ее: «И теперь я должна стать членом общины?» Она улыбнулась мне и ответила, что я должна сама решить это.

«Но ты должна понимать всю ответственность, – добавила она. – Вступая в общину, ты принимаешь на себя обязательства помогать ее членам, связываешь себя с этими людьми и нашим призванием на всю жизнь».

«Обязательства? – переспросила я. – Ну раз так, то я лучше подожду».

А она рассмеялась и сказала: «Ты сделаешь это, когда придет время».

И, кажется, это время пришло.

«Ты не против, если мы немного задержимся?» – мысленно спрашиваю я у Кристиана.

«Нет, конечно, нет», – отвечает он.

Он все понимает. Потому что и сам стал членом общины в прошлом году, хотя так и не объяснил мне, почему принял такое решение.

«Я сделал это потому, что хотел стать частью общины, – мысленно говорит он. – Знаю, со стороны кажется, будто они постоянно ссорятся, задирают друг друга и совершенно не могут прийти к согласию, но ими всеми движет желание поступать правильно. Они сражаются за добро всеми доступными им способами».

Он вспоминает, как члены общины приходили к нему домой после смерти его матери. Они оберегали и успокаивали его. Приносили еду, чтобы он не умер с голоду, пока Уолтер учился готовить для десятилетнего вегетарианца. Они стали ему семьей.

Я поворачиваюсь к Билли, которая терпеливо ждет, пока мы закончим свой мысленный разговор.

– Я не знаю, как это происходит, должны ли меня пригласить, или я должна пройти какое-то испытание, но я хочу стать членом общины. Хочу сражаться на стороне добра.

Мой голос дрожит, когда я произношу слово «сражаться». Потому что я не умею сражаться. Я уже доказала это. Но и община воспринимает это слово не как поединок на мечах. К тому же Кристиан прав, это единственная семья, которая у меня осталась. И мне просто необходимо совершить хоть что-то. Необходимо занять место в общине, где я смогу делать нечто осязаемое и хорошее, как это делала мама. Я должна попытаться.

– Можно это устроить прямо сейчас?

– Конечно, – восклицает Билли и уводит меня на поиски Стивена.

Мы находим его развалившимся в одном из складных походных кресел возле палатки, с большой книгой в кожаном переплете в руках.

– Клара хотела бы присоединиться к нам, – говорит ему Билли.

Несколько секунд он непонимающе смотрит на нас, думая, что я прошу разрешения пожарить вместе с ними зефир или сделать что-то подобное, но затем он замечает выражение моего лица.

– Ох, – выдыхает он. – Я понял. Сейчас созову остальных.

Через десять минут я, стараясь не нервничать, стою посреди круга, и меня окружает толпа обладателей ангельской крови, которые выстраиваются в расширяющиеся кольца. И все они смотрят на меня.

– Обещаешь ли ты служить свету, сражаться на стороне добра, любить и защищать тех, кто служит рядом с тобой? – задает мне один-единственный вопрос Стивен.

– Да, – отвечаю я, словно на какой-то свадебной церемонии.

И в тот же миг члены общины расправляют крылья. Я видела, как это происходило, когда они прощались с мамой в ее последний день здесь. Но теперь я сама нахожусь в центре круга, а на поляне ночь, поэтому, когда они призывают венец и начинают сиять, это напоминает мне восход солнца. Я не чувствовала сил венца со времен пожара в «Подвязке», но что-то отзывается внутри, когда меня озаряет свет. Впервые за неделю я чувствую тепло, ощущаю себя в безопасности. И любимой. Их сияние наполняет луг, но оно отличается от сияния венца, который я ощущаю в себе. Оно кажется полнее, будто бьющиеся сердца всех людей в круге – мое сердце, их дыхание – мое дыхание, их голоса – мой голос.

– Бог с нами, – произносят они на латыни свой девиз, и их голоса сливаются воедино. – Клара lux in obscuro. Яркий луч света в темноте.

– Я подумываю о Чикаго, – говорит Кристиан на следующий день после нашего возвращения в Линкольн.

Он сидит за обеденным столом в отеле и просматривает сайты на своем ноутбуке.

Я насыпаю смесь для Уэба в бутылочку и поднимаю на него глаза.

– То есть?

– Думаю, нам стоит поехать туда, – говорит он. – Я нашел для нас идеальный маленький домик.

Это звучит настолько неожиданно, что я тут же забываю, сколько ложек смеси уже насыпала.

– Ох. Дом.

Кристиан смотрит дома. Для нас. Несмотря на то что мне стало легче после посвящения на поляне прошлой ночью, мысль, что нам придется прятаться и создать для себя новые личности, все еще не укладывается у меня в голове.

Но, судя по всему, Кристиан в восторге от этой идеи. И даже строит планы.

– Клара, не волнуйся, – успокаивает он, заметив испуганное выражение на моем лице или просто почувствовав мою тревогу. – Мы можем преодолеть все. Пусть и не сразу. Шаг за шагом. Если хочешь, давай останемся здесь еще на пару недель. Я понимаю, насколько это тяжело.

«Но так ли это?» – спрашиваю я себя. Уолтер умер, а Кристиан – единственный ребенок в семье. Ему не приходится никого оставлять.

– Это неправда, – еле слышно говорит он. – У меня остались друзья в Стэнфорде. У меня там была собственная жизнь.

– Перестань читать мои мысли! – восклицаю я, а затем одергиваю себя и выдавливаю сквозь зубы: – Мне надо покормить Уэба.

И выхожу из комнаты. Хотя и понимаю, что веду себя по-детски, а Кристиан не виноват в том, что нам приходится скрываться.

Покормив и переодев Уэба, я возвращаюсь обратно на кухню. Кристиан выключил ноутбук и теперь смотрит телевизор, но тут же одаривает меня настороженным взглядом.

– Прости, – говорю я. – Я не должна была кричать на тебя.

– Все в порядке, – отвечает он. – Мы оба на взводе из-за произошедшего.

– Посмотришь за Уэбом? Мне нужно прогуляться. Прочистить мозги.

Он кивает, и я отдаю ему ребенка.

– Привет, малыш, не против потусоваться со мной? – спрашивает Кристиан, а Уэб радостно гулит в ответ.