Василий Криптонов - Эра Огня 1. Первые искры

— Неплохо, — с удивлением сказала она. — Это баллов семьдесят. Но для поступления нужно хотя бы триста.

— Продолжим! — прорычал я в ответ.

Магический ресурс: 75

Я повис на турнике. Мышцы налились кровью. Первый раз я будто взлетел, второй подтянулся спокойнее. Третий, четвертый… После шестого я свалился. Есть свои рамки и у чудес.

— Сто тридцать баллов, — подбодрила меня Натсэ. — Давай дальше. Там перерывов тоже почти не будет.

Магический ресурс: 50

Я прыгнул в длину. За этот прыжок Натсэ дала мне еще шестьдесят баллов, и еще четверти ресурса как не бывало.

В высоту я прыгнул так себе — на тридцать баллов. И магический ресурс приказал долго жить.

— Вставай, — подбодрила меня Натсэ.

— Не могу, — пробормотал я в мягкий песок, на который упал после прыжка. — Ты же говорила, что можно завалить одно испытание.

— Можно, если по остальным три сотни набралось. А тебе еще девяносто нужно.

Я представил себя бегущим три огромных круга и содрогнулся.

— Ясно, — вздохнула Натсэ. — Ну, в любом случае, это уже кое-что.

Никакой «прокачки» в этот раз не вышло, ресурс просто упал до нуля и теперь медленно-медленно восстанавливался. Если целыми днями и ночами отрабатывать заклинания, может быть, конечно, я подниму ранг до первого, а там и плотность ресурса повысится… Тогда точно порву все эти испытания в клочья.

— Пойдём домой? — предложила Натсэ, присев рядом со мной на корточки. Она переоделась в «школьную форму», новый тренд сезона, и выглядела такой милой и аккуратной девочкой, что я не сдержал улыбки.

— Не, — сказал я. — Надо в город. На рынок.

— Пойдём на рынок, — пожала плечами Натсэ.

— Понимаешь… Я хочу тебе признаться…

Она побледнела, и я мысленно обругал себя за такую нелепую подводку. Не того она ожидает… Но что поделать. Ведь я всего лишь человек…

***

— Хозяин, я ведь уже говорила вам, что вы дурак?

Мы шли в город. Вернее, я висел на спине у Натсэ, едва перебирая ногами. После тренировки с использованием магического ресурса мышцы попросту умерли.

— Ты напоминай почаще, — попросил я. — Приятно слышать.

— Приятно слышать, что ты дурак? — удивилась она.

— Ага. Рабыни ведь такого не должны говорить хозяевам. И мне приятно, что ты относишься ко мне как к равному.

Смертельная усталость действовала на меня как хорошая доза алкоголя: понесло на откровенность.

— Правда дурак, — вздохнула Натсэ.

После того как мы выползли за пределы крепости, я нашел в себе силы отстраниться от Натсэ. Ноги дрожали, колени подгибались, но я шел. Натсэ смотрела на меня с жалостью.

— Может быть, завтра? — предложила она.

— Нет. Завтра я придумаю какую-нибудь очередную глупость и всё переиграю.

— А что ты задумал?

— Секрет. Не хочу обсуждать.

Натсэ покорно замолчала.

Вечность спустя мы вошли в город. Еще через две-три вечности добрались до рынка рабов.

— Хотите меня вернуть? — тихо спросила Натсэ.

— Не получится, четырнадцать дней уже прошло.

— А при чем тут четырнадцать дней? И потом, разве прошло?..

Я только отмахнулся. Не поймёт она моего искрометного юмора из другого мира…

Торги уже близились к завершению. Толпа вокруг арены поредела, и мы легко прошли к самому ограждению. Я нашел взглядом толстяка. Он держал на поводке рабыню лет восемнадцати. Я лишь бегло осмотрел ее. Девушка как девушка, не писаная красавица, но и не уродина.

— Гатс!

— Два гатса! — доносились выкрики.

Я прочистил горло и крикнул:

— Солс!

Толстяк повернулся ко мне. Выглядел он удивленным. Не меньше удивились и зрители.

— Парень спятил, — услышал я краем уха. — Да ей десять гатсов красная цена.

И, тем не менее, какая-то дама попыталась перебить, выкрикнув полтора солса. Вспомнились слова Талли о том, что безродным ни за что не уступят.

— Пять, — спокойно сказал я.

Воцарилась тишина. На меня с изумлением смотрели все, включая Натсэ и рабыню, имени которой я не знал, да и знать не хотел.

— Продано, — сказал толстяк. — За пять солсов. Господину магу Земли.

Он подвёл девушку ко мне. Я отсчитал пять золотых монеток из выданной мне Виментом доли. Когда толстяк потянулся к ошейнику, чтобы отстегнуть цепочку, я взмахом руки остановил его.

— Вы же можете о ней позаботиться? — спросил я. — Можете ее где-то поселить? Я оплачу расходы.

Толстяк соображал быстро, как и подобало жуликоватому торговцу с рынка.

— Нет ничего проще! Это обойдется вам в десять гатсов в месяц.

Я протянул ему еще один солс.

— Два месяца, — сказал я. — И я хочу, чтобы с ней хорошо обращались. Когда я за ней приду, она должна быть чистой, сытой, здоровой и счастливой. Пусть эти два месяца запомнятся ей чем-нибудь хорошим.

Толстяк молча поклонился. Когда монеты исчезли в его кармане, он кивнул на девушку:

— Вам нужно сказать, что вы — ее хозяин, чтобы ошейник замкнулся на вас. Ее имя — Тавреси.

— Тавреси, теперь ты принадлежишь мне, — сказал я, глядя в сторону. — Я, Мортегар, твой хозяин.

Новое приобретение: рабыня Тавреси

Толстяк увёл девушку, так и не проронившую ни слова. Я развернулся и побрёл прочь. Теперь точно — в комнату и спать. Я бы лучше завалился в своих подземных покоях, конечно, но лучше не рисковать, входя в холм средь бела дня. Увидит кто, вопросы задавать начнут…

— И что это значит? — спросила Натсэ, поравнявшись со мной.

— Эта девушка станет моей сестрой.

— А… А я?

— А ты — нет.

Я остановился. Глаза щипало. Подло это всё было. Подло и гнусно. Но в этом заключался один из аспектов взросления: иногда приходится быть подлым и гнусным.

— Такое вот я трусливое дерьмо, — прошептал я.

И вдруг Натсэ обняла меня, уткнулась лицом в грудь. Я тоже ее обнял. Чуть-чуть стало легче на душе. Справлюсь. Пока еще — справлюсь.

Меня разбудили голоса:

— Вот это да! — Грубый бас Танна.

— Так нас, чего доброго, вообще выселят. — Мрачный голос Ямоса.

— Нижние этажи, кажется, уже затопило. — Натсэ.

— Ага. Надо бы глянуть, чего там. — Снова Ямос.

Тут я открыл глаза. Чтобы Ямос так запросто разговаривал с рабыней, должно было приключиться нечто невероятное.

Я увидел интересную картину: все трое торчали у окна, высовываясь наружу. Бо́льшую часть окна занимал Танн, в углу примостился Ямос, а Натсэ, будто на подоконнике, лежала на спине Танна. Здоровяк то ли вообще этого не замечал, то ли не имел ничего против.

С улицы в комнату проникал шум дождя и, когда я встал, то увидел льющие с серого неба потоки. И ветер завывал, как покойник по прожитой жизни.

Я подошел к окну и толкнул в бок Ямоса. Тот отодвинулся, и я посмотрел вниз. Неприличное восклицание вырвалось у меня само по себе.