Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

– На этой свалке нет никого, кроме героев. Тут ими смердит. Они как рыбьи головы на мусорной куче.

– Это не делает меня одним из них.

– Да ладно , – дребезжащий звук – не то смех, не то вздох; тряпье шевелится, будто существо под ним двигает удлиненными артритными конечностями. – Хорошо, давай проверим. Лицо со шрамом от предательства; меч, подаренный расой, ныне покинувшей этот мир; позади – след из трупов и темных вихрей, как полоса хлебных крошек за повозкой пекаря. Ты кого пытаешься обмануть, солнышко?

– Ладно . – Он маскирует аристократическим презрением тревожное чувство, что под тряпками неустанно снуют не две руки, а гораздо больше. – Рассчитываешь меня впечатлить? Любая карга с рынка Стров будет толковее. Может, ты и геройское будущее мне предскажешь?

– Как пожелаешь.

Внезапно из-под тряпья высовывается большой раскрытый том в кожаном переплете, и костлявые когтистые пальцы – или просто когти? – листают пергаментные страницы. Голова в капюшоне склоняется над книгой, внимательно читая, и хищные пальцы переворачивают листы.

– Вот, пожалуйста . – Голос становится издевательски звучным. – «Рингил, владелец проклятого клинка, поименованного Другом Воронов, изгнанный и блудный наследник северного дома Эскиат, подался вперед и пожал руку Законному Императору Всех Земель. На лице и в волосах изгнанника была кровь, следы битвы виднелись по всему телу, но хватка его оставалась сильной, и Император ухмыльнулся, обрадованный этой силой. „Мой благородный брат, – со смехом сказал он, – рад встрече. Ну что…“»

Наверное, Рингил фыркнул. Глазки-бусинки бросают на него быстрый взгляд.

– Нет?

– Как-то не очень верится.

– Ладно . – Страница переворачивается с сухим шорохом. – Тогда попробуем это. « Озаренный светом полуденного солнца, Рингил Ангельские Глазки с триумфом проехал под высокой аркой Восточных ворот, где велел сбросить и разломать все клетки для казней. За его спиной колонной по двое маршировали Исчезающие, и зрелище было такое чудесное, что жители Трелейна упали на колени в… »

– Исчезающие? При свете солнца?

Существо в капюшоне склонило голову набок.

– Ты прав. Это ошибка писаря. Озаренный светом Ленты , Рингил Ангельские Глазки с триумфом проехал под…

– Хватит . – Единственное слово прозвучало резко, потому что горло сдавило от внезапной и нежеланной боли.

– Это счастливый конец.

– Наплевать. Исчезающие не пойдут за мной – разве что желая перерезать мне горло. Я их предал, я предал…

Он резко умолкает, сжимая губы.

Тишина.

Холодный ветер шевелит волосы. Рингил вдруг обнаруживает, что ему больно глотать. Существо у основания дорожного указателя прочищает горло. Переворачивает страницу.

– Ладно. «Рингил Ангельские Глазки, батрак с фермы, который ныне возвысился, сделавшись магом и королем…»

– Батрак? Какой еще батрак, мать твою?!

В ту же секунду, когда Рингила настигает гнев, он хватается за рукоять кинжала из драконьего зуба. Может, дело не в гневе, просто это место и все, что с ним связано, наконец заставили его терпение лопнуть. Он резко приседает перед фигурой в лохмотьях и тыкает пожелтевшим лезвием туда, где должен – или не должен – находиться подбородок существа.

– А давай ты перевернешь страницу и просто расскажешь, как мне побыстрее выбраться отсюда.

Холм из тряпья шевелится, колышется, и высовываются руки – о да, еще шесть рук, кроме двух, что держат книгу, и все они оканчиваются когтями; эти конечности взмывают вверх и наружу, словно в непристойном кукольном представлении, и две упираются ему в спину, прямо под лопатками, давя и цепляя как крючки. Еще две щекочут мягкую плоть ниже ребер, на талии. Одна из оставшихся дружески похлопывает по плечу. Другая заползает под подбородок и приподнимает его холодным кривым когтем.

– Мне так не хочется рвать тебя на части , – с присвистом говорит существо. – Ты подаешь большие надежды .

На миг проступает каменный круг, но от него никакой пользы – тварь, с которой он сидит на корточках лицом к лицу, уже внутри этого пространства.

Рингил чувствует ее запах: смесь ароматов влажного камня, пергамента и густых свежих чернил. Так могла бы пахнуть книга, а не существо с когтистыми лапами, которое ее держит. Рингил сжимает губы, во рту у него пересохло. На миг он сосредотачивается на кинжале из драконьего зуба.

Потом опускает его.

Давление крючков на лопатки ослабевает; щекочущее прикосновение к талии исчезает. Конечности складываются и прячутся. Но коготь на подбородке остается.

– «Рингил Эскиат , – снова провозглашает голос, – сошел по трапу „Славной победы, кою никто не ждал“ и влился в яркую, буйную суматоху на причале. Солнечные блики, играющие на воде, вынудили его прищуриться. На юге половину неба занимал Мост Черного народа, словно оброненный на устье реки огромный кусок сумерек. Там было лучше, чем в миле вверх по течению от того места, где он высадился, но тенистая прохлада чувствовалась даже на расстоянии, манила и звала». Так лучше?

Рингил осторожно кивает.

– Вроде неплохо, ага , – хриплым голосом говорит он.

Коготь уходит из-под его челюсти, легко движется вдоль щеки и отодвигается прочь. Рингил пытается встать, но быстрый хлопок по плечу его останавливает. Он снова ждет. Тварь опять откашливается, хотя теперь Рингил не уверен, что у нее есть горло.

– Что ж, мерроигай о тебе высокого мнения. И мне не хотелось бы, чтобы на этом перекрестке ты подумал про меня плохо. Все в той стороне.

Одна рука костяного цвета проносится через его поле зрения, словно лезвие ножниц, и указывает направо.

– Что в той стороне?

– То, что ты ищешь, герой. Краткий отдых – и выход отсюда.

Он забыл про мерцающий огонек на горизонте.

Тот появляется вновь, ярко сияя справа от тропы, будто кто-то отдернул невидимую завесу, прикрывавшую его до сих пор. Рингил мог поклясться, что огонек был гораздо дальше. А может, дело в том, что небо – ввиду непостижимых циклов и погодных особенностей – начало темнеть, поскольку приближается здешнее подобие ночи.

Рингил идет по дороге, которая выглядит все более четкой: теперь она достаточно широка для крестьянской телеги, и он видит древние колеи там, где поколения этих самых телег оставили след. Звук его шагов порождает над болотом странное эхо, и все время кажется, что чей-то взгляд щекочет затылок, будто в любой момент зазвучат другие, поспешные шаги, перебивая его собственные, и тварь с перекрестка догонит, встанет за спиной, разинув нечеловеческую пасть, опять развернув когтистые лапы, внезапно решив, что грубость Рингила и приставленный к горлу драконий кинжал прощать нельзя…