Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Позади возник Элкрет.

Эгар быстро обернулся. Элкрет держал в левой руке длинный нож, но двигался медленно, потому что был ранен. «Видать, повезло мне с первым ударом». Эгар не видел раны, но такую атаку он отбил бы и во сне. Он шагнул в сторону от ножа, ухватил противника за запястье, дернул и зажал. Поднял правую руку, сжимая рукоять своего ножа в кулаке, и ударил по левому локтю Элкрета, сломав ему сустав. В помещении, озаренном мерцающим светом фонарей, раздался приглушенный треск, за которым последовал сдавленный вопль ишлинака. Длинный нож выпал из его хватки. Эгар подобрался ближе, схватил противника за волосы и рванул назад, обнажая горло…

– Нет, постой!

Это был хриплый голос Харата. Эгар с усилием прервал удар. Развернул Элкрета, чтобы увидеть, откуда раздался крик. Нож продолжал прижимать к шее ишлинака.

– Не рыпайся, – пробормотал он и почувствовал, как Элкрет напрягся от прикосновения стали.

– Не надо, не убивай его. – Харат, пошатываясь, выпрямился над бездыханным телом Алнарха, тяжело дыша после битвы. – Хватит, друг. Ты не обязан так поступать.

– Вообще-то, я думаю, мы оба обязаны.

Но Драконья Погибель уже чувствовал, как ускользает решимость. Сражение вышло слишком коротким, чтобы пробудить в нем боевую ярость берсеркера, и теперь случившееся казалось грязным и бессмысленным.

Харат шагнул вперед, протягивая руки и пытаясь выровнять дыхание.

– Да ладно тебе, брат. Он друг.

– Мне он никакой не друг, мать твою. – Эгар вздохнул и толкнул Элкрета прочь, чуть ли не в объятия Харату. – Ладно, брат . Он видел твою физиономию. Делай, что хочешь.

Харат упустил собрата – Элкрет упал мимо него. Раненый ишлинак рухнул на колени, его здоровая рука повисла так же безвольно, как и раненая. Он глядел, не отрываясь, на труп Алнарха.

– Блядь, мужик, что ты натворил… – пробормотал он. – Что ты натворил?

Было непонятно, к кому он обращается. Так или иначе, Алнарх не мог ответить: Харат раздавил старому товарищу горло древком копья, которое все еще лежало поперек шеи трупа. Глаза вылезли из орбит, язык вывалился наружу. В мерцающем свете фонаря лицо ишлинака казалось комично-уродливой маской демона из Шактура.

– Нам лучше убраться отсюда, – пробормотал Харат.

– О нет. Мы сюда пришли не просто так. – Эгар кивком указал на дверь. – Открывай. У кого-то из них должны быть ключи.

– Харат, что ты натворил?

– Послушай, мы сильно нашумели. Они…

– Мне что, опять напомнить, под чью дудочку ты должен плясать, раз взял деньги? Ищи гребаный ключ.

Харат дернулся, но начал ощупывать труп Алнарха. Эгар некоторое время за ним наблюдал, потом подошел к третьему ишлинаку, которого заколол насмерть.

На пыльном полу вокруг мертвеца натекло много крови; вид был такой, словно он упал с взбрыкнувшей лошади в лужу стоячей воды посреди дороги в полночь. Драконья Погибель присел, чтобы поискать в одежде ключи, наклонился и увидел смутное отражение собственной головы и плеч на поверхности кровавой лужи. На один головокружительный миг ему показалось, что кто-то глядит на него оттуда.

– …что ты натворил, Харат…

– Да заткнись наконец, – прошипел Харат, чье разочарование и угрызения совести вот-вот должны были перейти в гнев. – Ты, блядь, живой? Живой. Это, чтобы ты знал, Драконья Погибель. Хоть понимаешь, что он мог легко перерезать тебе глотку, словно какой-нибудь скотине? Нашел! Вот он, этот сраный ключ!

Эгар вздрогнул и оторвал взгляд от своего двойника в кровавом зеркале. Встал, отдаляясь от черной лужи с чувством, до странности похожим на облегчение. Повернулся к остальным.

Элкрет стоял на коленях на прежнем месте, как один из слабоумных кающихся, которых иногда видели у Шафрановых ворот. Харат стоял рядом с ним, держа в руках богато украшенный железный ключ. Вид у него все еще был немного больной, но губы растянулись в измученной улыбке.

– Лады?

– Открывай уже.

Элкрет посмотрел на Драконью Погибель, заслышав его голос. Лицо ишлинака было совершенно пустым от потрясения.

– Лучше убирайтесь отсюда, – тихо проговорил он. – Пока они не пришли.

У Эгара по спине побежали мурашки. Он окинул взглядом темное помещение.

– Пока кто не пришел?

– Ангелы.

– Ангелам я ни к чему, сынок. Я не новообращенный.

– Не важно, – сказал ему Элкрет. – Они следят сверху. Тронешь то, что им принадлежит, и они придут. Так нам обещали. Мы все отмечены как их слуги, наши страдания будут искуплены.

Произнесенное напоминало священный текст, цитатами из которых местные так и сыпали, объясняя любое событие. Эгар однажды спросил Имрану, есть ли стишок, объясняющий, как правильно срать, и она ответила с серьезным видом, что да, разумеется – для очищения существуют свои ритуалы, как и для всего остального. Он так и не понял, пошутила она или нет.

Но в том, что эти слова прозвучали из уст маджака, ощущалось нечто до странности неправильное.

– Эй, на хрен это дерьмо! – рявкнул Харат, явно разделяя отвращение Эгара. – У тебя в этом драном городе в башке все сгнило, Элкрет. Мы маджаки – Небожители следят за нами. Для меня этого достаточно, брат.

– Небожители их не остановят. Это свет, перед которым никто не устоит. Я это видел.

Эгар кивнул, натянуто улыбнулся и ударил ишлинака – прямой, как клинок, ладонью, суставом большого пальца в висок. Это был старый трюк конокрадов, позволяющий мгновенно вырубить противника. Элкрет рухнул без единого звука.

– Ну что, поторопимся, ладно?

Харат уставился на упавшего товарища.

– Ты не должен был этого делать.

– Еще как должен. А теперь пошли. От этого места у меня мурашки.

Помещения для рабов по другую сторону дверей были обустроены лучше некоторых гаремов, куда Эгару доводилось вламываться в свое время. Пространства предостаточно – неудивительно для пустующего храма, и по обе стороны располагались комнаты, словно бесконечная череда финтов, которыми сыплет налево и направо хилый ножевой боец при отступлении. Судя по тому, что они разглядели в свете фонаря, кто-то пытался привести это место в порядок. По комнатам была расставлена кое-какая мебель, разноцветные шали и прочие самодельные занавески висели на окнах, подрагивая на ночном ветру. В воздухе витали призрачные ароматы дешевого мыла и какой-то еды.

Рабы рассеялись по всему помещению, в точности как и мебель. Они спали на тонких матрасах на полу или на резных каменных скамьях в альковах, прикрываясь одеялами. Насколько Эгар мог судить, в основном это были молодые женщины, хотя ему попалась на глаза и пара юношей. Все с виду северяне, их лица в полумраке выглядели бледными пятнами. Когда два маджака шли мимо, некоторые рабы поднимали головы, словно гончие, дремлющие у камина, при виде хозяина. Но они не говорили ни слова, просто глядели на пришлецов настороженными сонными глазами.