Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Эгар погонял Харата туда-сюда, пока план этого места не стал более-менее ясным. Похоже, эта часть храма представляла собой «восьмерку», опоясывающую два узких внутренних двора с крышами из каменных решеток. Ощущение бесконечности возникало благодаря тому, что маленькие комнаты искусно располагались по обе стороны главного коридора, тут и там. Наверное, раньше они были монашескими кельями или чем-то вроде…

Маджаки остановились под карнизом в углу одного из дворов.

– Нашел ее? – спросил Эгар Харата.

– Не-а, – раздраженно огрызнулся ишлинак. – Ее тут нет. Сколько мы еще будем…

Эгар бросил на юношу злой взгляд, и тот примирительно вскинул руки.

– Да понял, брат, я понял. Мне заплатили. Знаю. Но они меняют охрану в полночь. Что мы тут делаем? Какой у нас план?

В его словах был смысл.

«Что бы ни привело тебя сюда, Драконья Погибель, пришла пора с этим разобраться и приступить к делу».

– Иди со мной.

Эгар снова нырнул внутрь и подошел в одном из альковов к девушке, которая приподнялась на локте, когда они проходили мимо. Лет пятнадцать-шестнадцать, с мягкими чертами лица, курносая и с маленькими испуганными глазками. Он поставил фонарь на пол и присел рядом, чтобы не казаться слишком большим и грозным. Ткнул большим пальцем в Харата и тихим, успокаивающим тоном спросил по-тетаннски:

– Послушай, ты его знаешь?

Девушка съежилась, попыталась спрятаться в маленьком алькове. Опустила лицо и затрясла головой.

– Уверена? У него была интрижка с одной из здешних девушек пару недель назад.

– Пару месяцев, – уточнил Харат.

Она проговорила чуть слышно:

– Я не… нам нельзя… это запрещено… пожалуйста…

Эгар вскинул руки, невольно подражая жесту, к которому принудил Харата во внутреннем дворе совсем недавно.

– Послушай, я не хочу тебя обидеть, даже не трону тебя. Мне просто нужно узнать про ту, другую, девушку.

– Ее больше нет. – В глазах рабыни была мольба.

– Мы это и так видим, сучка. Куда она подевалась?

Эгар вскочил, повернулся к Харату и прошипел:

– Ты не хочешь заткнуться на минуту? – Его опять охватило сильное желание врезать молодому ишлинаку по физиономии. – Сделай что-нибудь полезное. Ступай во внутренний двор и проверь, нельзя ли забраться к той решетке и через нее попасть на крышу. Валяй. Я тут сам разберусь.

Харат обиделся, но ушел. Эгар опять присел перед девушкой. Она так вжималась в стенку алькова, что мышцы напряглись от усилий. Еще она прикрылась одеялом чуть ли не целиком, словно хотела завернуться в него, как героиня волшебной сказки, и исчезнуть.

– Не беспокойся из-за него. Просто расскажи мне все, что тебе известно об этой девушке. Ты знаешь ее имя?

Испуганные глаза снова взглянули на него поверх высоко натянутого одеяла.

– Он сказал, что заберет ее отсюда. Он пообещал. Она всю неделю ждала, что он вернется.

Эгар вздохнул.

– Ну что тебе сказать… Есть поговорка «Не доверяй ишлинаку, если не накинул на него аркан». И что с ней случилось?

Рабыня нервно сглотнула.

– Пришли они.

– Они?

– Жрецы, надзиратели. Вытащили ее, стали задавать вопросы, били по лицу, орали. Они были очень рассержены. Мы должны оставаться чистыми. Нетронутыми.

Эгар нахмурился. Наверное, такую ерунду внушали дочерям по всему миру. Но рабыни? И кое-кто из женщин здесь не выглядел сильно моложе тридцати. Если Менкарак считает, что держит в заточении ораву девственниц, значит, он свихнулся сильнее, чем предполагает Арчет.

– Почему нетронутыми?

Она вздрогнула всем телом.

– Ангелы нас избрали. Когда придет время, они явятся сюда за нами.

– Ангелы, значит. – Он начал от этого уставать.

– Ты мне не веришь, – прошептала она. Ее взгляд погас, костяшки пальцев сквозь одеяло прижались ко рту, будто ее затошнило. Она пробормотала так тихо, что он едва расслышал: – Ты родом с севера, даже севернее, чем я. С чего тебе верить в такое? Тебе и таким, как ты.

А потом, будто последние слова что-то в ней пробудили, девушка снова широко распахнула глаза. Встретилась с ним взглядом.

– Вытащи меня отсюда, – вырвалось у нее. – Умоляю, вытащи меня отсюда!

– Э-э-э, послушай…

– Умоляю! Я что угодно для тебя сделаю. Я хорошая, меня обучали в Парашале, я могу… ты можешь… – Она сглотнула. – Что угодно. Но ты должен забрать меня с собой прямо сейчас.

– Но…

– Ты не понимаешь. – В отчаянии она заговорила отрывисто, сжимая челюсти. – Я их видела! Видела этих сраных ангелов собственными глазами. В точности как жрецы и говорили. Они пришли, и меня осудили. Синее пламя. Синее пламя и голоса, словно играющие чудовища.

«Синее пламя…»

Эгар отпрянул, словно рабыня дала ему пощечину.

Внезапно он вновь оказался посреди туманных болот Эннишмина: притаился у бывалых искателей артефактов, наблюдая за слабым мерцанием синего пламени вдалеке.

«Болотный призрак, – пробормотал один из мужчин, остальные схватились за амулеты. – Мы туда не пойдем».

И позже, в таверне с Рингилом, он увидел, как дряхлый старик растаял, излучая такой же синий свет. Увидел, что скрывалось за фальшивой человеческой личиной…

Рингил вечно твердил, что двенды не смогут явиться сюда, в Ихельтет. Дескать, ни за что не пойдут в край, где солнце похоже на испепеляющий белый взрыв в небесах.

Но в алтарной комнате Эгар видел приземистые черные статуи из глиршта.

«Для двенд они что-то вроде маяков».

Он почти обернулся, чтобы бросить взгляд через плечо туда, откуда они пришли. Увидеть то, что могло преградить им путь.

Однажды, почти двадцать лет назад, на перевале Дхашара он один вломился в гробницу и обнаружил, что та стала логовом горной пантеры. Саркофаг был перевернут, огромные куски крышки валялись на земляном полу. Повсюду разбросаны кости, а в пыли отпечатались следы лап с крепкими как сталь когтями.

Выйти из пещеры можно было лишь тем же путем, каким он в нее проник: через холодный и извилистый туннель в скале тридцати ярдов длиной. Он пробирался по нему во тьме, ссутулившись, фут за футом, ожидая услышать впереди скрежет когтей и низкое рычание вернувшегося в логово хищника. Мысленно взывал к Небожителям, умолял – он был готов принять смерть с радостью, согласно их воле, только пусть это случится под открытым небом.

Выбравшись под жаркие лучи горного солнца, он будто заново родился.

– Ни хрена не получится, – проворчал Харат, возвращаясь из внутреннего двора. – Камень твердый, словно решетку только что вытесали. Чтобы ее проломить, нужно пыхтеть неделю.

– Ясно. Значит, уходим тем же путем. Бери фонарь. Нам пора.

– О, слава сиськам Вавады…

Эгар протянул руку девушке.

– Хочешь на свободу, детка? Ну, вперед. Идем.

Рабыня разинула рот от недоверия, затем схватила его за руку, как утопающая. Харат гоготнул. Эгар ценой немалых усилий сдержался и не врезал ему. Вместо этого помог девушке встать. Под одеялом на ней была тонкая, почти прозрачная хлопковая сорочка, едва доходившая до голеней. Под тканью, облепившей грудь, выделялись темные соски. Харат издал гортанный звук, выражая одобрение, и потянулся пощупать один из мягких холмиков. Эгар стукнул его по руке.