Александр Гром - Харальд Смелый

— Зачем ты вмешался, Хозяин? — стал хорохориться он. — Еще немного и я бы его победил.

— Уж извини, — виновато развел я руками, — давно мечом не орудовал. А тут случай представился. Вот твой хозяин и не удержался.

— Р-р-р! Ну ладно, что было, то прошло, — неохотно снизошел пес, — только в следующий раз, когда я буду сражаться один на один, не торопись с помощью. Я сам могу за себя постоять.

— Конечно, дружище, — без спора согласился я, щадя его самолюбие, — никто ведь не сомневается в твоих способностях бойца.

Миновав первого волка убитого молнией, мы взобрались на холм. Спасенный паренек лежал на том месте, где я его и оставил. Бедняга, закрыв голову руками, изо всех сил пытался вжаться дрожащим телом в землю, как будто это могло его защитить. Ну да… Крестьянин есть крестьянин.

— Эй! — окликнул я. — Пора вставать. И, пожалуйста, прекрати трястись.

— А? Что? — приподнявшись, тот непонимающе уставился на меня, словно услыхал нечто совершенно несуразное. — Так… Волки ж, добрый господин! Они… Где они?

— Да вон, мертвые валяются, — небрежно указал я рукой в сторону двух, уже коченеющих трупов.

— О-о! Ме-ортвые? — несказанно поразился паренек.

— Могу поклясться в том Боевой Магией или если хочешь Одином, — со всей серьезностью заверил я его.

— Добрый господин! Я перед тобой в неоплатном долгу, — паренек вскочил на ноги, что бы в следующий момент упасть на колени. — Чем я смогу отблагодарить тебя?

— Ну, полно, полно вставай, — поморщился я, чуть отступая. — Я обещал тебя защитить, и я выполнил обещание. И никаких долгов. Видишь ли, я никогда не делаю добрые дела из корыстных побуждений. Единственное о чем я хочу попросить тебя: расскажи о жизни в своей деревне и вашем наместнике.

— Я готов, добрый господин. Только не ведаю с чего начать, — паренек переминался с ноги на ногу, то и дело, озираясь на тела огромных волков.

— Начни с себя. Как твое имя? Чем занимаешься? Есть ли родные? — посоветовал я, вытирая окровавленное лезвие меча кусочком мягкой ветоши.

— Звать меня Сигурд, добрый господин, — собравшись с мыслями, начал он, — на жизнь зарабатываю тем, что летом пасу деревенских коров, а зимой на Бирюзовом озере добываю из-подо льда рыбу, которую продаю либо меняю. Родичей…

Дальнейшее его повествование прервал прилет большой совы, усевшейся на ветвь прямо у меня над головой. Я еще не успел удивиться ее появлению в столь неподходящее время суток, как заметил сигнал крайней тревоги, подаваемый мечом: факел в руке леди вспыхнул темно-вишневым пламенем. Опасность явно исходила от совы, на что я отреагировал молниеносной установкой магической защиты. Птица оправдала мои ожидания на все сто процентов. Перевернувшись в воздухе, она исчезла в ослепившей глаза вспышке, после чего предстала в облике высокого, худощавого мужчины с крючковатым носом, круглыми желтыми глазами и ироничной линией необычайно тонких губ. Одет он был в легкий серый плащ, штаны из мягкой кожи, а обут в полусапожки с чуть загнутыми носками. Особое внимание привлек герб, вышитый на его левой стороне груди: черное сердце с белым черепом внутри, увенчанным золотой короной.

— Ну, здравствуй, Чародей Битв, — с нескрываемой насмешкой поприветствовал меня крылатый перевертыш, вне всякого сомнения использовавший невообразимо сложную форму трансформации. — Зачем ты убил моих любимых зверюшек?

— Локи и сто толстых йотунов в придачу! — мысленно выругался я. — Похоже вся Скандинавия уже наслышана о Харальде Смелом, вернувшемся из Англии.

— Поохотиться захотелось в своих лесах, — уже вслух, нагло ответил я. — А что, ты имеешь какие-то претензии? В таком случае не шляйся в чужих владениях без разрешения, бездельник. И зверюшки твои тогда будут целы, и сам ты избегнешь унизительной порки.

Чего я хотел, того и добился. Перевертыш буквально изменился в лице, услыхав мои дерзкие речи.

— О какой порке ты говоришь наместнике Рандуирк Сове, без чьего позволения здесь даже птицы не поют? — в ярости завопил он, бешено вращая потемневшими глазами. — И что это за «свои» леса, коли вокруг, на десятки дней пути простираются владения Великого Скэлигора?

— Эк ты загнул, крючконосый, — про себя усмехнулся я, — еще скажи солнце восходит только по милости твоего Хозяина.

— Я построил невдалеке башню. А посему считаю все земли до гор Колючего Ремня личными угодьями, — хладнокровно объявил я. — Твоего же паршивого Скэлигора я знать не знаю. Хотя… если он принесет мне вассальную присягу, то сможет, пожалуй, тут жить сколько захочет. При условии, конечно, тихого мирного поведения и усердной работы на благо господина. Меня, то есть, — в конце счел нужным скромно пояснить я. — тоже самое касается, Рандуир Сыч тебя и других прихвостней, если они имеются у оного Скэлигора.

— Пора тебе забывать дворянские замашки, Чародей Битв, — выступил в роли советчика подозрительно быстро успокоившийся наместник, — ибо тут не Англия лежащая под пятой друга-короля. Ты, смею заметить, в Скандинавии, любезный маг, а здесь признается один закон — Сила.

— Что ж, давай посмотрим у кого из нас ее больше. — охотно предложил я, делая знак Сигурду с Булатом отойти в сторону. — Нападай!

— Надеешься на крепость магического щита? — криво улыбнувшись, ехидно поинтересовался наместник. — А напрасно, напрасно.

Последующее развитие событий произошло так, как я примерно предполагал. Он активизировал коротким заклятием Гаситель Магии, оказавшейся неприметной серьгой в его левом ухе. Едва ожив тот запульсировал невидимыми волнами, призванными гасить на корню любые проявления чужой Магии. От моего щита естественно не должно было остаться даже воспоминания. Этого не случилось. Теперь уже улыбнулся я.

— Ничего не понимаю, — выдохнул пораженный наместник, — как тебе это удалось?

— Много будешь знать, быстро состаришься, — буркнул я, переходя от слов к делу.

Посланный мной огненный шарик прожег в его груди аккуратное, сквозное отверстие как раз на том месте, где было нашито черное сердце с коронованным черепом. Понадеявшись на Гаситель Магии, установить на всякий случай собственную защиту, этот умник не удосужился. За что полной мерой и заплатил. Одна народная мудрость гласит: дураков учит Жизнь. Но лично я всегда считал, что у них другой, более взыскательный учитель — Смерть.

Подойдя к ничком распростертому телу, я без церемоний ногой перевернул его на спину. Из черной дыры в плаще вился сизый дымок, раскрытые в изумлении глаза остекленели, лицо, утратив краски жизни, посерело, а тонкие губы превратились в синие нити. Наместник Скэлигора — Рандуир Сова был несомненно мертв.

— Вот и полетели перышки по ветру, — не без удовлетворения пробормотал я, припоминая свое недавнее желание.