Александр Гром - Заглянуть за горизонт

— Резкая смены температуры коварная вещь, — не согласился я с ней. — Сильный мороз и тот по сравнению с ней ничто. А я за свою жизнь повидал немало людей, заработавших воспаление лёгких именно в летнюю пору.

— Вообще то ты прав, — немного подумав, признала мою правоту Хельга и зябко поёжившись, поплотней, запахнула великоватые полы.

Мы немного помолчали.

Потом она совершенно неожиданно попросила:

— Расскажи мне про свою прежнюю жизнь.

— А что именно тебя интересует? — слегка растерянно вопросил я.

— Девушки народ любопытный, — Хельга мелодично рассмеялась, — поэтому буквально всё. Но начни с детства.

— Могу даже с более ранней поры, — усмехнувшись, шутливо произнёс я. — Впрочем, может лучше перенести мои воспоминания о былом на утро?

— Ты хочешь спать?

— Нет.

— Так в чём же дело?

— Ладно, — без особой охоты, согласился я, подходя к борту и облокачиваясь об него спиной. — Только, чур, буду краток.

— Ну «будь», — с некоторой иронией приняла она моё условие, между тем устраиваясь по соседству.

— Родился я в Илате, в семье, связанной с защитой Далидора на протяжении многих поколений. Мои предки являлись командирами легионов, корпусов, тысячниками, я же смог дослужиться всего-навсего до простого сотника. А значит, подвигов не совершал, перспектив не подавал и лишь беспрекословно исполнял то, что велели старшие начальники. В конце концов, мне надоело быть послушным болванчиком, и я навсегда распрощался с военной службой. А спустя полгода после этого «знаменательного» события, подвернулся случай действительно кардинально изменить свою Судьбу. В Пристани умер мой дядя, и теперь я еду вступать в права наследства. Вот в принципе и всё, госпожа, — старательно избегая излишних подробностей, поведал я.

— Как-то уж слишком кратко, — недовольно промолвила девчонка, повернув лицо в мою сторону. — Хм-м-м, я бы даже сказала, что тут имеет место перебор.

— О чём речь, госпожа?

— О скромности. Её излишество не красит достоинство человека, а наоборот его умаляет.

— Возможно. Но я то тут при чём?

— Последние месяцы я жила в вашем «славном» королевстве. Читала ваши газеты. И порой, в них попадались крайне интересные статьи. Например, в одной из них, писалось о неком сотнике, попытавшемся предотвратить массовое убийство сограждан, вышедших на протестную акцию. Правда, ему это не удалось. И множество людей погибли от рук военных. Сам же сотник угодил в Гранитную Могилу — тюрьму для государственных преступников. Там он провёл сорок девять суток…

— Сорок семь… — сухо поправил я её, уразумев, что девчонка меня сделала.

— Тебе видней, — легко признала мою правоту Хельга, а затем продолжила: — в общем, указанное количество времени он провёл в камере смертников, в ожидании неминуемой лютой казни. Но за него сумела заступиться принцесса Галара, вследствие чего, указом Гутлера Первого, сотник был помилован. И это несмотря на то, что королю стала известна другая провинность заключённого. Однажды, несколько ранее упомянутых событий, сотник не выполнил прямой приказ, предписывающий, истребление целого селения на территории противника, во время ведения военных действий. И три сотни человек, остались живы, только благодаря ему. Однако тут встаёт вопрос. Такой ли уж он простой смертный, если сама принцесса озаботилась его судьбой? Оказывается, нет. Оказывается… он признанный, известный писатель и даже весьма неплохой поэт. А отнюдь не любовник высокородной дамы, как можно сперва подумать. Хотя… Одно другому вообще то не мешает. Но, всё же полагаю, здесь не тот случай. Беру на себя смелость это утверждать, ибо имела счастье видеть вышеупомянутую особу.

— Проклятые Радетели раскопали эту историю, когда только началось следствие. Ну что бы вернее меня утопить, — угрюмо буркнул я, невольно вспоминая «особо» запомнившиеся моменты того периода моей жизни.

— Дело не слишком хитрое, — понимающе кивнула головой девчонка, — нужный человек, а лучше несколько, бросаются в пыточный подвал, где вспоминают всё, что было и многое из того, чего не было.

— Говоришь с отличным знанием предмета, госпожа, — взял да и брякнул я.

— Да как ты смеешь… — девчонка буквально задохнулась от гнева, — ставить мне в укор, месть, содеянную за смерть отца?

— У меня и в мыслях ничего подобного не было, — поспешно пошёл на попятную я. — Ну, сказал не подумав. С кем не бывает?

— Ладно, — выдержав паузу, снизошла девчонка, — проехали и забыли.

— А откуда ты узнала, что один из твоих спутников и есть опальный Ральф Тайндар? — постарался я сместить акцент на более безопасную тему. — Ни Призрак, ни Журавль, ни Колесо, тебе об этом не говорили. Так откуда, госпожа?

— А догадаться слабо? — с насмешкой, ответила вопросом на вопрос девчонка.

— В газете, опубликовавшей возмущённую статью про человека, «предавшего» свой народ, был напечатан мой портрет, — вспомнил я. — Наверняка этим преследовалась определённая цель.

— Разумеется, — моя собеседница утвердительно кивнула головой. — И скорей всего недруги рассчитывали расправиться с тобой руками разъярённой толпы. Тогда они оказались бы не при делах. Нда-а-а, а ты, пожалуй, отправился за наследством вовремя. Любезный господин Ральф!

— Да плевать мне на эту серо-коричневую мразь, — презрительно бросил я. — И смерти, поверь, я не боюсь. Пообвыкся с её присутствием за многие годы, прошедшие на войне. Просто понимаешь, так сложилось. Уж прости, что нет желания сейчас объяснять подробней. Но может быть, когда ни будь, я тебе расскажу. Про горизонт и прочее…

Мы помолчали.

А потом она, лукаво улыбнувшись, сказала:

— Признаться, я увидела твоё изображение ещё несколько лет назад. Увидела и подумала, какой красивый мужчина! И вот мы стоим рядом. Кто бы мог подумать!

— Это всё Тари Май, мой редактор, — моментально, с досадой смекнул я, о чём идёт речь. — Понимаешь, он постоянно настаивал, дабы во всех моих книгах находился и мой портрет.

— Изначально его, с тебя писал знаменитый художник Галан Бригс. Друг вашей семьи, — с невинным видом, добавила к сказанному Хельга.

— Ты и это знаешь? — изумился я. — Но откуда?

— Да уже и не припомню, — легко отмахнулась она.

— Ни за что не поверю что у тебя плохая память.

— Какой ты проницательный! — язвительно похвалила Хельга. — Но даже если ты прав, у девушки что, не может быть своих маленьких секретов? О которых, она, не желает распространяться? Вот ты, например, тоже не слишком откровенничал. Хм-м, и это, мягко говоря — не слишком.

— Подожди-подожди, — вдруг спохватился я, пропуская её слова мимо ушей. — А какая именно книга попала в твои руки? Прости, конечно, но тут любопытство писателя.