Александр Гром - Приключения Алекса

— Скакуна своего тоже никак в Замке позабыли? — криво улыбаясь, попытался я пошутить. Вышло плоско.

— Я нигде и никогда ничего не забываю, в отличие от других, — насмешливо бросил монах. — Просто у меня привычка путешествовать пешком, хотя, конечно, теперь на время о ней придется, позабыть.

И он ловко, словно бывалый наездник, оказался на жеребце Белого. Тот зло заржал, бешено взбрыкнул задом, но проклятый монах что-то коротко прошептал ему в самое ухо, и он почти сразу утих. Меня невольно передернуло, ибо так быстро угомонить Волка, свирепого коня Белого, было непросто, И оттого странно. Хм, впрочем, чему удивляться: монах-то не простой, а янитский. А чего стоят эти мифические христианские маги, я уже достаточно видел.

— В молчании мы взяли курс на север. Никто не задавал Сену вопросов, да и не до того было. Сердца жгла боль за погибших товарищей. Господи, скольких мне уже довелось хоронить за шестнадцать лет боев на Границе? Не счесть… А случалось и вообще скверно: либо от тела ничего не оставалось, либо вывезти его в форт не было никакой возможности. Вот и сейчас подобная история…

За час до рассвета исчезла нудная морось, а появившийся затем золотисто-светлый цвет зари позволял надеяться на погожий денек. Осень, недавно вступившая в свои права; уже успела достать непогодой. К счастью, это сентябрьское утро действительно не разочаровало, хотя, конечно, все вокруг превратилось в одно паскудное бескрайнее болото. Черт бы его побрал! Монах молчал, как рыба, до самого полудня, потом, покосившись на порой кривившегося от боли, кислого Джона, великодушно предложил:

— Давайте отдохнем и подкрепимся, да и потолкуем; пожалуй. Вы как, господа, не против?

Хорошо «отдохнувшие» в замке «господа» ответили дружным согласием. Немного западнее выбранного нами маршрута появились какие-то древние развалины. К ним-то и направился монах. Вблизи оказалось, что это круглое строение без, намека на крышу с двенадцатью арочными проходами. Не доезжая нескольких метров до ближайшего входа, янит спрыгнул с коня.

— А стоит ли туда соваться, господин Сен? — на всякий случай спросил я, глядя ему вослед. — Не хотелось бы попасть из огня да в полымя.

— Угу, — опасливо подтвердил и гном, предусмотрительно державшийся позади всех, — как бы опять нам не надрали задницу.

Джон, баюкая руку, словно младенца, молча страдал, поглядывая на нас с нескрываемым раздражением.

— Не бойтесь, — обернувшись, весьма уверенно успокоил янит, — здесь ничто не причинит вам вреда. Когда-то, очень давно, в этом месте собирались друиды на свои Таинства и Советы. А слуги Дьявола всегда шарахались от них, как от прокаженных. Да и вообще, от всего, связанного с ними.

— Хм, во как! Черт побери, но когда это было? — в нерешительности начал скулеж Рыжик. — Сами говорите, сударь, давным-давно. А за прошедшее время душок-то друидский мог повыветриться.

Не ответив, янит исчез варочном проеме. Переглянувшись с гномом, мы покинули седла своих скакунов, затем помогли слезть невнятно ругающемуся Джону. Едва ступив в сторону друидского капища, я уловил легкий запах дыма, донесшийся изнутри. Наверное, байл Сен развел костер. Быстрый малый. И не из тех, кто болтает попусту. Уж это точно. У арки Джон грубовато оттолкнул нас и, опередив, первым шагнул вовнутрь. Хм, наш самый «маленький» явно идет на поправку.

Друидское святилище оказалось занятным местом, где пять рядов каменных лавок окружали искусно вырезанную из белого мрамора руку с раскрытой ладонью. На ней покоился похожий на яйцо шар небесно-голубого цвета. Насколько я запомнил из рассказов Старого Бэна, это был друидский символ, обозначавший хрупкость природы и ответственность всех живущих разумных рас за нашу общую родину — планету Земля. Хотя: конечно, мало кто верил, что наш мир представляет из себя такой вот шарик. Ладно там, если он держится на слонах, стоящих на спине гигантской черепахи. Или, скажем, на трех китах. Все же привычные теории, да и Церковью одобренные. А тут на тебе — яйцо! Мне-то, ясное дело, было в высшей степени глубоко наплевать на Истину в данном спорном вопросе, но все же из чувства упрямства и противоречия я всегда отстаивал именно эту небезопасную теорию. Из-за которой, надо сказать, церквушники и устроили травлю друидов еще вначале прошлого века, а к его середине последние из оппонентов приводили свои доводы, поджариваясь на медленном огне.

Несмотря на отсутствие крыши над Святилищем, грязи под ногами не было, ибо землю покрывали плотно состыкованные светло-серые, В синеватых прожилках плиты. Монах Сен возился у примитивного очага, сложенного из закопченных обломков скамьи на расстоянии нескольких метров от возвышающейся мраморной руки.

— Занятно, где это наш мудрила мог отыскать сухие дрова? — понизив голос, подивился Фин-Дари. — М-да, бойкий парень, хотя и поп. А впрочем, яниты-то не столько священники, сколько чародеи. Так ведь, Алекс?

— Сам видел, — неохотно буркнул я, — так какого хрена спрашиваешь? Пустомеля… Идемте лучше, а то застыли, словно статуи. Не видели что ли друидских сарайчиков?

— Ничего ж себе сарайчик, — гном даже слегка присел. — Я, признаюсь, не стал бы называть так место, где устраивали свой сходнячок крутые друидские колдуняры. Мало ли чего? А вдруг тута обитают духи ихних мертвяков? Или заклятие наложено погибельное, превращающее таких, охальников, как мы, в бессловесных лягушек?

— Наложено, наложено, — с коротким болезненным смешком отозвался Джон, — во-он там, возле покосившейся лавки, кто-то в аккурат и наложил. «Заклятие». Гляди, дурень, не наступи.

Проходя мимо Фин-Дари внимательно присмотрелся и с отвращением сплюнул.

— Свежая куча, — с видом великого следопыта затем сделал он заявление. — Видно, кто-то до нас здесь побывал.

— Слышь, Джон, — подмигнул я великану, — а у нашего Рыжика-то, оказывается, недюжинный ум.

— Только узнал? — в ответ Джон широко ухмыльнулся. Гном тоже врубился в мой юмор, что и доказал забористым матом в наш адрес.

— Присаживайтесь к огню и отдыхайте, — едва мы подошли, пригласил монах Сен.

Рыжик дернулся, было, к лошадям за припасами, но наш неожиданный спаситель, остановил его повелительным жестом. Успеется, мол. Последующие полчаса он не обращал на нас с гномом никакого внимания, занимаясь лишь рукой Джона. Да, такого лечения мы еще, признаться, не видели. Сначала он вложил в огромную ладонь великана странный шар, пульсирующий лунно-белым светом. Затем утыкал всю кожу руки до самого плеча тоненькими иголочками. А уж после этого дал выпить кипевший минут десять в небольшом котелке отвар из странных корешков, похожих на скрюченных человечков. Вонь от него шла такая, что не выдержавший Рыжик, закрыв ладонями рот и нос рванул подальше. Я же остался, оказавшись свидетелем мучений друга, которому таки пришлось выпить до капли всю приготовленную дрянь. Монах настоял на этом, объяснив, что растертый гадючий камень, проглоченный Джоном в замке, убил в его теле заразу и спас жизнь. Но теперь, дабы исключить возможность полного либо частичного паралича руки, следовало принять подобные, не совсем приятные меры.