Александр Гром - Приключения Алекса

«Остальные» согласно загудели.

— Ну ладно, чего уж там, — польщенная Фанни, встала — будь, по-вашему, но придется немного подождать.

Принеся лютенку, наша подруга старательно настроила ее, потом взяла первые аккорды шуточной песенки про основательно нализавшегося судью, попутавшего свой дом и постель с полицейским участком и нарами. Успех исполнительницы был гарантирован удивительно нежным, приятным голосом, хорошим слухом и совершенным владением данного инструмента. Недаром же в былые времена послушать Фанни приходили парни даже из других отдаленных фортов: Хм, хотя, если говорить откровенно, имелась еще одна причина такой всенародной популярности — красота и обаяние нашей подруги.

— Фанничка, заинька, спой про купца и его толстую злую жену — опережая других, сделал заказ чертов Рыжик. — Гм-м… Как там она называется? Ага, вспомнил — «Утопленный мешок»! Во песня, отпад полнейший!

Усмехнувшись, Фанни спела и ее, потом, посерьезнев, предложила послушать балладу иного плана.

— Знаете, я сама сочинила слова, — слетка смутившись, призналась она, — в неволе время тянулось страшно медленно… Вот я и занялась от скуки сложением стихов да песен.

— Давай, давай, сестренка! Не робей! — дружно подбодрили мы. — Все, за что бы ты ни бралась, всегда получалось стоящим.

— «Четыре названых сестры», — совсем тихо объявила название Фанни, И мы мигом примолкли, ибо поняли, О ком пойдет речь. О молодых, вольных охотницах, нянчившихся с маленькой Фанни целых пять лет. Потом в одном из рейдов в Ничейных Землях их послали разведать брод через речку Ящерицу, разлившуюся после половодья. Уже на обратном пути девчонки попали в засаду, да так все четверо и погибли…

Под серебристый перезвон струн журчащим ручейком полились слова, образовывающие строки, куплеты. Песню…

— Пухом земля им, мамкам твоим, — расчувствовавшийся Рыжик даже вытер рукавом выступившие скупые слезы. Слыхал, слыхал я про Четырех Сестер. Лихие были бойцы, хотя и юные совсем. Гм, может, не стоило тебе, Фанничка, бередить старую рану?

— Стоило, лисенок, — она сурово сжала вдруг потерявшие женственность губы, — эта песня меня надолго заведет злостью. Нелишний, думаю, получится настрой для ближайшего будущего.

— Оно так, — покосившись на девушку, неохотно признал я, — ведь все дальше и дальше забираемся в логово зверя. Добра ждать неоткуда.

— И я о том же, — Фанни бережно спрятала лютню в чехол. — На сегодня, полагаю, хватит песен, устала, я что-то. Пойду, прилягу…

В свете вынырнувшей из облаков луны я заметил две мокрые дорожки на щеках Фанни. «Не такая она уж и каменная, какой зачастую хочет казаться, — провожая ее долгим взглядом, с острой жалостью осознал я. — И зачем только баб берут на Границу? Ума не приложу…»

На рассвете нас разбудили крупные капли дождя, бьющие по туго натянутому верху палатки. Выглянувший наружу янит ободрил остальных уверением, что от силы через час он пройдет.

— Здорово! — потер ладоши гном. — Баюшки-баю продолжаются.

Джон перечеркнул мечты сони безжалостно сдернутым одеялом.

— У тя че, каланча деревенская, крыша поехала? — буквально взвился коротышка. Или возомнил себя афигенным командиром? Так твой Таран и тот тебя не больно-то слушает. Отдай, говорю, одеяло, гад!

— Не дури, Рыжик, — поддержал я Джона, — за этот час мы успеем позавтракать и собраться. Вот на Фанни посмотри, раньше всех встала сестренка: плащи, штаны подштопала, оружие наше вычистила. Может; ей теперь вместо нерадивого повара еще приготовлением пищи заняться? А ты, толстый лодырь, будешь спокойно дрыхнуть дальше. Неплохо.

— Да я что? Я встаю, — живо стушевался гном, пристыжено поглядывая в сторону подтачивающей саблю Цыганки. — Подумаешь, преступление — поспать чуток. Грех за такое порочить, дpyг Алекс. А завтрак… Так со вчера много осталось, вполне хватит. Надо только чай вскипятить, так эта пустяшное дело, щас прямо тут на сухом спирте и забацаем. Эй, каланча, че, бездельник, в окошко уставился? Воды с неба не видел, простота? Ну-ка, доставай жаровенку из мешка. Хотя, что тебе чай? Кривишься ты от него… Тебе вина подавай. Ведрами… У-у, прорва…

Встретившись с Фанни взглядами, мы обменялись снисходительными улыбками взрослых: что, мол, поделаешь с рыжим ершистым плутом? Одного только Сена, казалось, нисколько не трогала исходящая от гнома аура веселья. Как всегда замкнутый и серъезный, он сосредоточенно перебирал черные четки. «Ну и черт с ним, — легко подумал я, — на то он и монах, чтобы витать в облаках да о высоком думать. Хм, хотя, кто знает, о чем думают яниты?»

Едва мы успели уничтожить по паре бутербродов и подмести подчистую остатки птицы, как вовсю поливавший дождь действительно прекратился. Фанни быстренько допила свой чай и, заявив, что девушке необходимо постоянно следить за своей внешностью, убежала к протекавшему невдалеке ручью. Воодушевившись ее поступком, мы дождались, пока она вернется, а потом тоже пошли ополоснуть лицо. Неугомонный Джон, конечно же, не преминул заметить: зачем, мол, гному переться, так далеко, когда рядом столько чудесных луж?

— Вот и не ходи никуда, балбес, — спесиво отрезал Рыжик, — залазь вон в ту ближайшую и плескайся на здоровье. Да ты не стесняйся, каланча, зная тебя, все равно ведь никто не удивится. Даже Фанничка.

Джон отреагировал шутливым толчком, гном в отместку, словно молодой бычок, боднул его в бок.

— Может, хватит уже? — попытался остепенить их я. — Ведете себя, будто дети малые, того и гляди подеретесь. Постеснялись бы господина Сена…