Александр Гром - Приключения Алекса

В палатке раскатисто храпел Джон, прикорнувший возле него Рыжик беспокойно ворочался, что-то невнятно, глухо бормоча. Отодвинувшись от этой парочки поближе к нормальным существам, я смежил усталые веки и почти тотчас отключился. Увиденный сон нельзя было назвать приятным.

Я медленно, словно букашка, полз по выжженной нестерпимо палящим солнцем пустыне. Над которой едва не до небес возносился столб из огненных кирпичей. Самую его вершину венчал восседающий могучий черный орел, внимательно следивший за каждым моим движением. И я со всей остротой чувствовал: проклятая птица вот-вот взмоет со своего насеста, а затем камнем обрушится с высоты. Благо от этой неприятности меня избавило своевременное пробуждение.

Причиной его, правда, послужила пятка Рыжика, непостижимым образом угодившая прямиком в лоб. Черт побери, я все одно был ему благодарен. До рассвета оставалось не более получаса, и задремать уже больше не удалось. Что, впрочем, не помешало еще полежать, притворяясь глубоко спящим, дабы привести в действие коварный ответный ход — удар пяткой в медный лоб Рыжика. К великому сожалению, проклятый гном никак не прореагировал на мою месть, чем, естественно, напрочь смазал все удовольствие.

Оставаться в лежачем положении смысла больше не было, и я, с наслаждением потянувшись, встал. Нашарил в потемках свои сапоги, обулся, затем, стараясь не потревожить друзей, выскользнул из палатки.

Снаружи оказалось прохладно, дул резкий северо-западный ветер, заставивший закутаться в плотный пограничный плащ. Линию горизонта на востоке обозначила тонкая алая полоска, быстро расширяющаяся на глазах. Увеличиваясь в размерах, она меняла и цвет, приобретая опенки золота разной пробы. Вот еще чуть-чуть и по небу заскользили робкие, пугливые щупальца, стыдливо касавшиеся девственно чистых, белоснежных облаков, сменивших туманную мглу прошлого дня.

На ум пришло байлиранское название солнца — Лу-ни Рэн, Золотой Осьминог, заставившее подивиться поэтической наблюдательности предков Сена и Нэда.

— Любуешься зарей, Стальная Лоза? — подошедшая сзади Фанни положила на плечо свою крепкую загорелую ладошку. — Это выгодно отличает тебя от остальных мужчин. Не принимая во внимание, разумеется, Карла. У немца тоже душа настоящего поэта.

— Прекрасное зрелище, сестренка, — охотно признал я, с трудом отрываясь от чарующего созерцания, — по-моему, оно символизирует вечность и обновление.

— Да ты, братец, я смотрю, еще и философ, — Фанни шутливо стукнула кулачком в мой бок.

— А это хорошо или плохо?

— Точно не скажу, — рассмеялась она, — пожалуй, и то, и другое вместе.

Вскоре из палатки высыпала остальная компания. Шумно зевавший всклокоченный Рыжик, усиленно потерев заспанные глаза, отметил улучшение погоды радостным воплем гориллы, повергшей своего заклятого врага.

— Совсем малец одичал, — привычно посетовал окружающим Джон, — хоть бери да в клетку сажай.

— Прикуси-ка длинный язык, чертов переросток, — бесцеремонно оборвал его гном, — сам дикарь, каких поискать. А поди ж ты, с критикой лезет, наглец. Возьми вот лучше ведра да сгоняй к речушке за водой. Да шевелись, народ голоден. Слышишь, животами урчит?

Широко ухмыльнувшись, Джон отправился выполнять поручение крутого шеф-повара. Узкий, но глубокий поток нес свои чистые, зеркальные воды с противоположной стороны рощицы, пересекая ее поперек почти прямой линией. Но разве ж это расстояние для ходящего семимильными шагами?

Уже потом, накладывая великану добавочную порцию каши с мясом, Рыжик горестно пожаловался:

— О-ой, ну что с ним делать? В толк не возьму… Все ест и ест. Когда ж это прекратится, а, Каланча?

Усердно заработавший ложкой Джон не обратил на выпад гнома ровно никакого внимания. Естественно, того задело подобное безразличие.

— Отвечай, обжора, коли тебя старшие спрашивают, — с пафосом рявкнул он, нависая над приятелем взъерошенным сердитым коршуном. — Не немой же ты, в конце концов!

— Отвали, придурок, — дал отповедь Джон, с трудом открывая набитый рот, — не то аппетит пропадет.

— Во уморил! — искренне восхитился Рыжик, призывая всех в свидетели. — Признаться, слыхал, слыхал, но такое впервые: Каланча — и без аппетита. Да это то же самое, что телега без колес. Ну точно! А знаешь, Джонни, пожалуй, признаюсь: юморист из тебя куда как лучший, чем из меня. Почему? Фантазировать ничего не надо, просто говори, что думаешь. Ой, посмеемся от всей души!

— Рот на замок, Фин-Дари, — строго оборвала любимца нахмурившаяся Фанни, — потому как твои шутки бывают порой глупы.

— До чего же несправедливые слова! А начал-то он, Каланча, первый, — попытался выгородиться гном, — а раз он зачинщик, значит, он и виноват.

— Заткнись, — еще жестче приказала сестренка, — давно уже следовало проучить тебя за злой язык. Чертов повар! Готовишь вкусную пищу, а затем делаешь все возможное, чтобы она комом встала в горле товарищей. Да такое просто в голове не укладывается.

— Ну вот, я кругом плохой… — горестно вздохнул гном. — Что ж поделаешь, стерплю, я привычный.

Стервец даже сумел выдавить из себя «непрошеную» слезу, «стыдливо» отертую театральным жестом. Фанни не купилась на эту дешевку. Да и то сказать, чтобы провести нашу проницательную подругу, требовалось придумать номер получше. А подобные уже давно не проходили.

Первый час пути Рыжик плелся на своем Угольке в самом хвосте отряда, продолжая разыгрывать роль невинно обиженного пай-мальчика. Но вскоре это скучное занятие ему надоело. По большей части, наверное, оттого, что не привлекало ничьего внимания. Разве ж такое мог стерпеть хвастливый тип, привыкший быть в его самом центре? Как же, держите карман шире.

По прошествии последующих двух дней тройственный союз дубов стал неохотно уступать владычество акациям, березам, ивам и более редким каштанам. А спустя неделю на закате, в алых лучах утомленного солнца, мы имели сомнительное счастье любоваться видом большого белокаменного города, расположенного на пологих холмах северо-востока. Обширные, зеленеющие во все стороны поля свидетельствовали о внушительном количестве трудоспособного населения. О том же говорили чернеющие коробки многочисленных ферм, крестьянских хозяйств — хуторов и крупных усадьб.

Призывая на нечестивые головы местных жителей чуму, тиф, дизентерию и вдобавок красную лихорадку, мы по старой испытанной тактике решили: сделав крюк, объехать вставшее на пути препятствие, Но не тут-то было. Как мы ни забирали круто на запад, везде натыкались на густозаселенные районы. М-да, теперь наличие у Черного Короля огромной армии уже не вызывало прежнего удивления. Правда, изумляло другое: откуда здесь взялось столько народа? Неужто это потомки переживших ужасы погибельного поветрия? Хм-м… Впрочем, как бы оно там ни оказалось, заботить нас должно было иное: безопасный тайный проход в края попустынней. Для выполнения этой нелегкой задачи следовало изменить график движения отряда.