Александр Гром - Приключения Алекса

— Гм, неплохо придумано, — одобрила эльфийка.

Изредка перебрасываясь малозначительными замечаниями, мы через час-полтора добрались до полноводной Виски, реки, текущей с Покинутых Земель. И без особого труда переправились, держась за хвосты своих лошадей. Правда, перед этим нам обоим пришлось раздеться почти полностью, и потому эльфийка настояла на плавании позади меня. Уже на другом берегу, вытираясь сухим полотенцем, она не преминула предупредить:

— Алекс, если вы поддадитесь своей извращенной натуре и обернетесь, я всажу в вас стрелу.

— Неужели найдется такой дурак, что возьмет тебя замуж, змея? — себе под нос пробормотал я…

— Что вы сказали? — насторожилась эльфийка. — А ну-ка повторите.

— Вода холодная, говорю, — в ответ огрызнулся я. — А вы уж слишком долго третесь единственным полотенцем. Замерзнуть можно.

— А! — эльфийка, уже одетая, накинула на меня сзади длинное полотно. — Вот уж не думала, что вы такой неженка.

Постепенно ландшафт стал меняться: рощи, перелески уступали место травянистой равнине. А это означало, что до Костяного Поля рукой подать.

— Отчего такое название? — услышав, нахмурилась компаньонка: — Не слишком-то хорошее, а?

— Раньше, еще до поглощения этих краев Ничейными Землями, там была богатейшая житница этих мест. Но потом… — я невольно вздохнул. Одичавшие просторы усеяли белые кости, следы бесчисленных схваток людей с нечистью.

— Расскажите про Маленького Джона, — вдруг неожиданно перевела разговор на другое Арнувиэль. — Он был вашим лучшим другом?

— Почему был? — удивился я. — Малыш Джонни и сейчас является им. И Нэд Паладин мой друг, пускай он теперь и мертвый. В моем сердце для них всегда есть место. По крайней мере, пока я жив.

Эльфийке стало немного неловко, но все же, с минуту помолчав, она спросила:

— Интересно, а как настоящий великан попал служить на Границу?

— Очень просто, госпожа. А как попал туда ваш братец? Или, скажем, гномы с Оружейных Гор, которых в Обреченном Форте больше двадцати? И которых я тоже могу причислить к своим друзьям, ибо они все славные ребята. На Границе, госпожа, никого не интересует, какой ты расы или национальности, главное, чтобы ты был стоящей личностью, ну я про надежность, отвагу и все такое прочее. А с Джоном мы появились на Западных Рубежах одновременно. Встретились зелеными юнцами на одном из трактов, ведущих к Границе. Мой будущий приятель повздорил с папашей, решившим его женить, и, не будь дураком, слинял из дому.

— Вы тоже рванули от невесты? — не смогла удержаться от шпильки эльфийка. — Признавайтесь, дамский обманщик!

— Вот уж нет, — искренне возмутился я. — Старый Бэн, научив меня всему; вооружив и обмундировав как следует; отправил на службу для закалки. По крайней мере, так он тогда выразился.

— Представляю, сколько вы добирались до Границы, ни одну ведь хорошенькую бабенку стороной не обошли. Вот уж закалка так закалка, только не для всего тела; а для отдельного органа. Вас что, Старый Бэн для этого посылал?

— И все-то вы знаете, госпожа, — я позволил себе немного съехидничать. — Прямо так и напрашивается вывод, что вы попали в число тех не обойденных стороной бабенок. Но что-то я вас с трудом припоминаю. Простите.

Несмотря на мою хваленую реакцию, удара кулачком в ухо избежать не удалось. Зазвенело хорошо. Вот чертова девка!

— Взбесилась, госпожа? — вспыхнул от гнева я. — Или мне тоже пускать в ход руки, когда что-то не понравится?

— Да будет вам, — эльфийка не выявила ни малейшего признака раскаяния. — Подумаешь, трагедия — по уху получили.

И тут я не сдержался, спрыгнул с Дублона, схватил эльфийку за тонкую талию, собираясь вытащить из седла и уже на земле хорошенько наподдать по мягкому заду. Но мести не получилось. Арнувиэль громко вскрикнула от боли. Дьявол! Я совсем позабыл о ее больной коленке.

— Довольны? Справились с калекой? — чуть не заплакала она. — А корчили из себя такого заботливого доктора. Бессовестный…

— Бог с вами, — я махнул рукой, — но впредь смотрите мне. Накажу!

— Будет вам грозиться, лучше расскажите еще что-нибудь про Маленького Джона. Признаться, никогда не видела великанов. Они что, все такие веселые, как ваш друг?

— За всех не скажу, — скупо усмехнулся я, — но Джонни шутник хоть куда. Даже бывает сверх меры. Ну вот, например, сижу я в одном из лучших кафе Химертауна, попиваю себе отборный эль. В кармане после полутора месяцев тяжких трудов золотоискателя приятная тяжесть тридцати червонных дублонов. Все хорошо и спокойно. Никакого душевного либо физического дискомфорта. Как в таких случаях говорят: гармония души и тела. Вдруг вбегает запыхавшийся посыльный и орет во всю глотку:

— Кто здесь Алекс Стальная Лоза с Западной Границы?

— Что стряслось, дурень? — интересуюсь внешне безразлично.

— Несчастье, господин, — хрипит усталый гонец. — Вчера в харчевне «Синяк и Корона» наглой смертью помер ваш старый друг, Маленький Джон. Это на окраине Гоп-Стоп Городка.

— Как он погиб? — я уж было, вскочил на ноги с мыслью о лютой смерти его врагам, а приятели и просто знакомые, демонстрируя готовность помочь, зазвякали оружием. — Говори, несчастный!

— Э-э, господин, простите, но ваш друг, здорово упившись, подавился костью, что и послужило причиной смерти. Похоронили его там же, на местном кладбище…

Потрясенный, я дал парню три серебряных луны, хотя хватило бы и одной, и медленно осел на стол.

— Джон, скотина, — рыдала моя душа, — ты уцелел во всех пограничных стычках, а погиб такой дурной, бесславной смертью. Боже Правый! Джон! Джон…

Короче говоря, госпожа, я с горя закатил в тот вечер такие поминки по Джону, что даже хозяин кафе и его два долболома-сына, не говоря уже о посетителях, едва стояли на ногах, а из моих тридцати дублонов не осталось ни шиша. И тут, представьте себе, госпожа, под занавес этого бедлама, как раз после моей самой пламенной, проникновенной речи в честь безвременно усопшего друга, в двери кафе вламывается старина Джон. Безвременно усопший. Он подмигивает мне и с легкой укоризной говорит:

— Эко же ты, брат, нализался. Вот что значит оставлять тебя надолго одного без присмотра. Нехорошо!

Эльфийка паскудно захихикала.

— И что дальше?

— Хм, а дальше, то есть утром, эта скотина мне простодушно объяснила, что ему, дескать, захотелось немножко пошутить! Представляете? Ох, и зол же я был на Джона, дня два не разговаривал.

Уже вечерело, когда мы подъехали к некогда добротному дому из красного кирпича под изувеченной ветрами черепичной крышей. Часть забора отсутствовала вообще, а то, что еще оставалось, пребывало в плачевном состоянии. Хозяйственные постройки выглядели даже более жалко: часть опасно покосилась, другая вообще развалилась. Когда-то крытые соломой и дранкой, они теперь не могли похвастаться ни тем, ни другим.