Александр Гром - Приключения Алекса

Здесь, в этих краях, еще попадались редкие деревеньки и одинокие фермы, но чем ближе становился лес, тем населенные островки встречались все реже и реже. Оно и понятно. С Хохочущих болот может пробраться что угодно, но главная, наверное, причина в земельке-кормилице. Даже нам, полным профанам в крестьянском деле, виделась ее непригодность.

Часа в четыре нам повстречался разъезд дорожной полиции, проскакавший мимо по пересекавшей тропу старой дороге, ведущей к небольшому городку со странным названием Змеиный Холм. К счастью, стражи порядка внимания на нас не обратили совершенно. По причине простой и прозаической. С ними ехали пять или шесть молодых сельских девушек, которым они это самое внимание и уделяли. Джон с Фин-Дари проводили ухажеров и их дам завистливыми взглядами.

«Что с них взять, — про себя вздохнул я, — мартовские, блудливые коты, — впрочем, тут же, справедливости ради, я вновь напомнил самому себе: — Ты до не столь давнего времени был не лучше, а может, даже хуже».

До наступления темноты оставалось еще несколько часов, но попавшийся на пути бугор, заросший кустарником, с потайной седловиной наверху, оказался уж очень удобной стоянкой. Мы и решили расположиться на нем на ночь; Джон притащил целый ворох сучьев и распалил небольшой костер, никоим образом не видимый с дороги. Правда, дерево пропитал ось влагой и по началу не хотело гореть, но разве это проблема для такого ветерана Границы, как Малыш?

Теперь, ночуя на открытой местности, мы предусмотрительно готовили луки, ожидая повторного прилета хмыря Морли. И стрелы у нас имелись для такого случая — с серебряными наконечниками. К счастью, «летающая ворона» моей славной сестрички не появлялась. И, слава Богу. Я, конечно, жаждал мести, однако сильно опасался, что новый прилет Морли будет означать еще одну отрубленную голову. И если Синди не врала, это будет голова Чарльза. А у меня со старшим братом всегда имелись хорошие отношения, не то, что с Эриком, подхалимом сестры.

Прихлебывая суп из походного котелка, я вновь и вновь раздумывал над возможностями Синди и ее обещанием. М-да, с какой стороны ни глянь, выходило туфтово. Потому как походило на правду. Но в таком случае не только Чарльз мог находиться в плену, но также и отец, и мать. По крайней мере их души… Пример нянюшки живо стоял перед глазами. И я твердо решил: как только освободим Арнувиэль, сразу же наведаюсь еще раз в Лоншир. Хочу точно убедиться, что останки родичей, если они, конечно, действительно мертвы, похоронены надлежащим образом. А их души свободны от оков черного колдовства. Потом посмотрю, может, останусь в Лонширских дубравах. Оттуда очень удобно будет вести партизанскую войну с Синди И ее холуями. И с Эриком… Тоже, наверное, штучка стала пренеприятнейшая. Ну да ничего, осиновые колышки мы припасем, глядишь, пригодятся.

— Смотри, не усни, Алекс, — тронул меня за рукав Джон, — а то лишишься своей порции. Вон Рыжик суп уплел, кашу доедает и начинает уже коситься на твою. Сам ведь знаешь прожорливость нашего главного повара.

— Но-но, потише! — гном воинственно воздел ложку. — Помалкивал бы уж лучше, людоедище. Ешь-то за пятерых здоровенных мужиков, а пользы меньше, чем с одного.

— Рыжик, будешь много болтать, — пообещал Джон, — посажу на диету. Исполню, так сказать, свою давнюю мечту.

— Я те посажу, каланча, — громыхнул котелком гном, — тогда и готовить себе сам будешь. Небось, быстро живот вспучит. Сразу тогда обо мне вспомните, но, возможно, будет поздно. Помру я от недоедания, то бишь, диеты.

— Не помрешь, — утешил Джон, — такой амбальчик, как ты, без еды и месяц протянет. Без малейших проблем для здоровья. К тому же гномы живучи, словно котяры.

— А великаны, — в тон ему ответил Фин-Дари; — тупы, будто горные бараны либо вьючные ослы.

— Прекратите трепаться, — прервал я их обычную беззлобную перебранку, или, выражаясь в стиле Рыжика; «гимнастику языка». — Лучше по сторонам поглядывайте, да и на небо тоже.

— А че в него пялиться? — беззаботно отмахнулся гном. — Все одно ведь темно, как у пещерного тролля в желудке.

— Алекс говорит дело, — признал великан, — теперь ведь все против нас. И те, кто служит Злу, и те, кто Добру. Спокойной гавани у нас не будет никогда. Мы сами ее сожгли. Стало быть, единственное средство прожить подольше — держать ушки на макушке, в каком бы, казалось, безопасном месте мы ни находились.

— Прожить подольше, — горестно вздохнул гном. — Ну и что это за жизнь? Вечно прятаться, трясясь от страха и не имея даже надежды побывать дома, на родине? Ну и жизнь…

Джон смолчал, хотя помрачнел здорово. Видимо, Фин-Дари сказал то, что грызло его самого. На душе у меня заскреблась целая шайка диких, злобных котов. Боль, причиняемая ими, называлась просто — угрызения совести.

— Черт побери, друзья, — мучительно подбирая слова, начал я, пытаясь хоть как-то то ли объясниться, то ли оправдаться. — Знать бы способ загладить перед вами вину. Чего б я только не сделал! Но не знаю я такого способа, не знаю. А там, на площади, все произошло спонтанно, может, я просто долго сдерживал в себе гнев на отцов-инквизиторов. Может, подвела недавно раненная голова, а скорее, и то, и другое соединилось, и я не выдержал. Не люблю, когда разумные существа сжигают себе подобных.

— Тебе не о чем сожалеть, — тихо и необычайно серьезно ответил Джон, — ибо ты правильно поступил. Скажу даже больше: я горжусь тобой!

— Все путем, — поспешил заверить меня и Фин-Дари. — Лично я присоединяюсь к каждому слову Маленького Джона. В конце концов, парнишка-то наш белобрысый и в самом деле не таким простым оказался. Глядишь, бляха-муха, может, и будет толк с его благословения. В таком разе у нас есть надежда на безоблачное будущее или хотя бы мирную старость. Ведь в жизни все течет, изменяется, иногда в худшую, а другой раз в лучшую сторону. Так что держи хвост трубой. Главное — мы вместе, разве не так? А на то, что я порой ворчу, не обращай, Алекс, внимания. Уж такими нас, гномов, создала природа. Ниче тута не попишешь. Натура!

— Спасибо, — до глубины души расчувствовался я, — поистине верна поговорка: «Потерявший золотой клад — не потерял ничего, потерявший друга — потерял целый мир». Да, Рыжик, ты прав, чертяка. Главное — мы вместе. А смерть, опасности, погони… Всего этого и в прошлом было завались. Ничего ведь, пережили. И сейчас, полагаю, выпутаемся. Может, не так скоро, как хотелось бы, но, думаю, непременно.

Опасаясь налета красноплащников либо других нежелательных гостей, мы разбили ночь на дежурства. Сначала Джон, потом я и последним, под утро, Фин-Дари. Как всегда в таких случаях, часы сна пролетели секундами. Вроде бы только закрыл глаза, а уже пора вставать.