Александр Гром - Приключения Алекса

— Тихо, как в могиле, — широко зевая, доложил великан, — сов — и тех не слышно.

— Разберемся, — еще немного сонно откликнулся я, — а ты давай побыстрее двигай, составляй компанию Фин-Дари.

— Спокойного дежурства, — напоследок пожелал Джон, поудобнее умащиваясь на твердом, походном матраце.

Долгое время я сидел, обозревая скрытые во тьме окрестности и чутко вслушиваясь в малейшие подозрительные звуки. Но все было спокойно. Ничто не говорило о подкрадывающейся опасности. Да и верный Дублон, похрустывающий сочной травой у подножия холма, не выказывал признаков тревоги. Однако принятые меры безопасности заставляли только покачать головой.

«Н-да, обидно, черт возьми. Сколько лет проливали кровушку за Спокойные Земли, а теперь чувствуем себя в них на положении преследуемых охотниками волков. Обидно… Хотя, как выразился гном, все в жизни течет, изменяется, глядишь, и вправду изменится к лучшему. Вот только бы эльфиечку любимую выручить…»

Мои размышления прервала темная быстрая тень. Мгновенно натянув лежащий под рукой лук, я, с облегчением вздохнув, определил — нетопырь, крупная летучая мышь. Безобидное создание, которому приписывают вампирические наклонности, что являлось сущим вымыслом, уж я-то знал. Нетопырь сделал над нами один круг, второй, а потом, пронзительно пискнув, улетел. Его внимание меня не насторожило, ибо тварей, служащих Злу, я чую издалека. Благо, скотина Морли не появляется. С недавних пор это летающее чучело олицетворяло несчастья плюс неприятности.

Пошарив для верности глазами по небу еще раз и убедившись, что все в порядке, я предался любимому с детства занятию, рассматриванию звезд — драгоценных камней из сокровищниц богов. Луна была на ущербе, от нее остался лишь тонкий серпик, вряд ли способный соперничать с далекими, перемигивающимися соседками. Знакомые с давней, бесприютной поры созвездия привычно занимали свои места. Вот мое — Красного Льва, рядышком Шкипер и Каравелла, затем Колокол, Фата Маргариты, Золотая Колесница, Дядюшкин Колпак, Странствующие Медведи, Рыцарь-Дракон и, наконец, белесые бельма Взбесившейся Яги.

«М-да, — в который раз с грустью подумалось мне, — звезды очень красивы, но холодны и безразличны. Да и что им за дело до людских забот и страстей?»

Я дал Рыжику поспать подольше, потом разбудил и лег сам. А в мутном свете едва-едва рождающегося утра мы ехали уже дальше. Надо было спешить. Лягушачий лес, скрытый высокими холмами, возник внезапно, метрах в восьмистах. Мы стояли на вершине последней горы, а он простирался внизу, заполняя собой огромную впадину. И почти тотчас до наших ушей донеслась дикая какофония — хор тысяч и тысяч лягушек, давших название самому лесу.

— Брр, — скривился Фин-Дари, — признаться, не терплю лягушар. Мерзкие твари. Такие холодные и скользкие. Фи, гадость!

— А кто слопал в трактире старика Натти их целый поднос? — с ехидцей хохотнул Джонни. — Какой-то ты, Рыжик, неправильный гурман, откровенно скажу тебе.

— Джон, ублюдок, ты бы уж лучше молчал, — постарался как можно более весомо произнести гном, но эффект был слабоват. Больно много времени прошло после того случая. — Сам ведь, негодяй, подкладывал их мне и подкладывал. При этом бессовестно уверяя, что они не что иное, как лилипутские курочки. А я тогда находился в таком состоянии, что вряд ли мог отличить быка от лошади.

— Признайся, Рыжик, это не мешало уплетать тебе их за обе щеки!

— Тьфу! — с отвращением плюнул на землю гном. — Заткнись, каланча!

— А как они утром вылетали назад, — не унимался Джон, — и С какой невероятной скоростью!

— Бы-ы! — лицо нашего маленького друга позеленело, и его едва-едва не стошнило.

— Ох, Джон, ума же у тебя… — мне осталось только укоризненно покачать головой. — Ну какие стыдно? Сделал пакость и теперь еще и бахвалишься?

— Стыдно, прямо до слез стыдно, — самодовольно ответил Джон, но весь его вид опровергал сказанное.

Давнее воспоминание здорово развеселило и подняло настроение даже у меня, хотя я, конечно, постарался не показывать этого, иначе Фин-Дари мог обидеться всерьез.

Откос горы был крутоват, поэтому спускаться приходилось медленно, ведя в поводу лошадей. До самого леса оставалось еще метров триста, когда под копытами наших скакунов зачавкала грязь, а концерт пучеглазых певиц стал заметно громче. Первые деревья уже стояли в неглубокой, два-три сантиметра, воде. Дорог либо тропинок не было и в помине. Да и откуда им взяться в такой мокроте?

Выбирая путь наугад, мы двинулись в сторону Хохочущих болот, иногда набредая на сухие островки или свободные от зеленоватой воды участки. Через час от оглушительного кваканья заложило уши. Еще через час мы просто перестали его воспринимать. На отдых расположились среди продолговатого островка, окруженного стоячей вонючей жижей. В самый разгар еды Джон невинно поинтересовался:

— Почему это почтенный гном до сих пор не добыл ни одной лягушенции? Странно, ведь вокруг гурманский рай. Только руку протяни — и будешь потом весь вечер облизывать жирные, белые лапки.

Бедный Фин-Дари, жевавший как раз мясо, не выдержав, громко икнул, схватился обеими руками за рот и побежал рыгать в кусты.

— Балда! — я влепил Джону тяжелую затрещину. — Хоть немного думал бы, прежде чем что-то сказать. Ну зачем, скажи, аппетит Рыжику испортил? Юморист несчастный! Вот попробуй, теперь не извинись.

— Да полно тебе, Алекс, — без тени сожаления промолвил Джон. — Не делай из мухи слона. Подумаешь, какие мы нежные, аппетит нам портят, шутят. Тьфу ты Господи. Можно подумать Рыжик — изнеженный сынок богача, а не закаленный невзгодами пограничный ветеран. И вообще, чем ругать беднягу Джона, лучше вспомни проделки самого рыжего беса. Только не прикидывайся дурачком, все ты отлично знаешь: и то, как он слопал у меня втихаря, подчистую грибное рагу, а в пустую кастрюлю посадил злющую здоровенную крысу, и как обманул с кошкой, обменяв ее ободранную тушку на дикого гуся. О, Алекс! Видел бы ты в тот момент его невинную рожу, ну прям честнее не придумаешь, когда он, гад такой, уверял меня, что это даже не кролик, а настоящий заяц. Я уже молчу о любимой пакости маленького монстра: сыпануть в мою тарелку побольше соли. Правда, в последнее время Фин-Дари что-то позабыл этот фокус.

— Теперь вспомнит, — мрачно уверил я Джона, — а может, пораскинет мозгами да придумает что похлеще.

Из раздвинувшихся кустов вышел бледный гном. Выглядел он явно не в духе. Не глядя на великана, он сел на свое место и героически доел оставшееся. Джон, сукин сын, конечно же, не извинился, но Рыжика доставать перестал.

Немного отдохнув после обеда, мы быстренько собрались и вновь пошлепали по стоячей воде. И чем дальше шли, тем глубже становился ее уровень. И тем реже попадались незаболоченные участки суши. Н-да, пешему здесь делать нечего. Унылое путешествие примирило Фин-Дари с Джоном. Всего через час они уже весело болтали, при этом, не забывая зорко поглядывать по сторонам. Я ехал замыкающим, вполуха вслушивался в треп друзей и размышлял обо всем понемногу. Подумать было о чем, да что толку? Сколько ни думай, а готовых ответов нет… Опять приходилось надеяться на удачу, эту вертлявую сучку, то есть капризную даму. Чтобы развеяться, я сосредоточился на рассказе гнома, вернее, на одной из его многочисленных, малоправдоподобных побасенках.