Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

Я снова смотрю на бумагу, которую сжимаю в руках. Но мое зрение затуманивается слезами на глазах.

– Думаю, ты меня понимаешь. – Голос Арона нежен, но в нем слышится и волнение. – Я хочу быть королем, Адерин, это мое право по рождению. Ты хочешь спасти Люсьена и защитить Атратис. И мы оба хотим уничтожить Зигфрида и королеву. Самый верный способ для нас достичь наших целей – это представить доказательства для Собрания вместе. Чтобы дать им легкий выбор относительно того, кто должен править следующим. Им даже не придется менять дату коронации.

– А если я… не могу?

Он откидывается на спинку стула и скрещивает ноги. Устало вздыхает.

– Я отдам тебе письма. Ты можешь пойти на Собрание, и они, вероятно, поверят тебе. Люсьен, скорее всего, будет спасен, а Зигфрид – заключен в тюрьму. А что будет потом… – Он пожимает плечами.

Он даст мне необходимые доказательства. Но он не пойдет со мной и не поддержит меня. Он не будет использовать свое влияние на темных стражей.

Люсьен и я могли бы свободно вернуться в Атратис вместе, а это все, чего я хочу.

Нас могут оставить в покое.

Могли бы… наверное… я прикусываю губу, пытаясь подсчитать шансы.

В комнате тихо, если не считать тиканья часов и потрескивания огня в камине.

Арон откашливается.

– Ты же знаешь, что сказал бы Люсьен, будь он здесь.

– Заткнись, черт бы тебя побрал. – Я свирепо смотрю на своего кузена. – Я пытаюсь думать, – пытаюсь придумать, как обойти то, что он предлагает. О том, как я смогу защитить Атратис, спасти Люсьена и все равно быть с ним. И я понимаю, что передо мной стоит почти тот же выбор, что и перед моей матерью: делать то, что лучше для королевства, или то, что лучше для меня. – То, о чем ты просишь меня…

– Я знаю. Я слышал, как вы вместе сидели в подземелье.

Я смеюсь, хотя и не знаю почему.

– Мы начали планировать, что будем делать вместе. Как только мы вернемся домой… – Это слово режет мне горло, как нож, когда я пытаюсь представить Атратис в войне. Мерл в осаде.

Арон опускается передо мной на одно колено.

– Я постараюсь быть хорошим мужем, Адерин. Мы заключим союз. Ради Соланума я хотел бы попросить тебя соблюдать клятвы, которые мы дадим, как и я сам. В отличие от моего отца, у меня было бы королевство, построенное на правде и честности, а не на паутине обмана. Но я клянусь, что не буду… – Он краснеет и опускает глаза. – Ничего другого я от тебя и не жду. Я не буду пытаться навязать тебе себя. Я знаю, что ты меня не любишь. – Он снова смотрит на меня; к моему удивлению, в его глазах одновременно боль и тревога. – Что скажешь, кузина? Ты выйдешь за меня замуж?

Все вокруг меня, кажется, замедляется. Все, что я ощущаю, – это биение моего сердца, каждый удар которого отбивает оставшееся время. Время, оставшееся у Люсьена.

Я набираю в легкие побольше воздуха и кладу руку в ладонь Арона.

– Да, – больше я не могу сказать ни слова.

Арон крепко сжимает мои пальцы и улыбается. Это его самое близкое к радостному состояние, которое я когда-либо видела. Он целует мне руку, встает и тянет за веревку колокольчика, чтобы позвать слугу.

– Я пошлю за преподобной матерью. Она знает мои страхи за Одетту и мои подозрения в отношении Зигфрида. Она быстро нас поженит.

Вскоре прибывает слуга, и его отправляют с поручением. Пока мы ждем, Арон ходит по комнате, постукивая пальцами по ноге. Но я… я не могу пошевелиться. Кажется, что на моей груди лежит огромная тяжесть, пригвоздившая меня к стулу. Приходит преподобная мать, запыхавшаяся, в накидке, прикрывающей ее ночную рубашку, с длинными седыми волосами, свободно заплетенными в косу. Пока Арон тихо разговаривает с ней, я смотрю в огонь, наблюдая, как поленья превращаются в пепел.

– Кузина? – Арон ждет рядом со мной. – Время пришло. – Я оглядываюсь и понимаю, что в комнате есть еще один человек, молодой дворянин, которого я знаю только в лицо; заостренные кончики ушей указывают на то, что он член совиной семьи. – Это лорд Тарл. Нам нужен свидетель, и он мне кое-что должен. Мужчина краснеет и на мгновение наклоняет ко мне голову. – Проходи.

Арон помогает мне подняться, переплетая свои пальцы с моими, и я цепляюсь за его руку, прислоняясь к нему, онемевшая. Почтенная монахиня стоит перед нами с большой книгой в кожаном переплете.

Она всматривается в мое лицо.

– Ты выглядишь расстроенной, дитя мое. Ты уверена, что хочешь этого?

Я делаю глубокий вдох и заставляю себя выпрямиться.

«Я делаю это для тебя, Люсьен, и для Атратиса. Надеюсь, ты поймешь».

– Да. Да, именно этого я и хочу.

Она кивает и начинает читать древний текст свадебного обряда. Слова захлестывают меня, но я осознаю, что могу отвечать в нужных местах, отвечать на поставленные мне вопросы, не заикаясь. Моя рука слегка дрожит, когда я подписываю брачный обет, но только тот, кто знает мою подпись, заметит это. Наверняка многие невесты нервничают. И вскоре – раньше, чем я предполагала, – мы заканчиваем.

– Вы связаны, – преподобная мать держит перед нами руку с пятью растопыренными пальцами, изображающими солнце. – Желаю вам счастья друг с другом, долгих лет жизни и много наследников. А теперь скрепите свой союз поцелуем.

Мы с Ароном поворачиваемся лицом друг к другу. Я закрываю глаза, поднимаю голову и чувствую, как его губы на мгновение прижимаются к моим.

Часы бьют шесть.

– Люсьен…

Арон кивает.

– Нам надо спешить. Тарл, возьми моего слугу и темного стражника и отправляйся к башне во фьорде. Там заточена бескрылая женщина – придется выломать дверь. Тебе тоже лучше сходить к врачу.

Глаза Тарла расширяются, но он кланяется.

– Да, Ваше Высочество. Я позабочусь об этом.

Преподобная мать снова завязывает веревки своей накидки.

– Я должна вернуться в храм, но буду готова, если Собрание пошлет кого-нибудь расспросить меня об этом браке. – Она смотрит на светлеющее небо за окном. – Скоро рассвет. – Колокол Цитадели начинает звонить, призывая двор посмотреть, как умирает Люсьен. – Вам лучше отправиться прямо на место казни.

Арон передает мне завернутый в ткань сверток.

– Вся переписка Зигфрида и твоего отца, – он поднимает брови. – Ни у одного из наших отцов к концу этого года не останется положительной репутации.

– Я думаю, они оба останутся с той репутацией, которую заслуживают, – я прижимаю пакет к груди. – Пойдем.

Мы бежим от комнат Арона вниз по дворцу. Но коридоры и лестницы полны людей, движущихся в одном направлении, и наше продвижение замедляется по мере приближения к двум дверным проемам, ведущим на балкон над ареной.

Я оглядываюсь, пытаясь определить членов Собрания, но из-за толпы это становится невозможным.

– Мы опоздаем…