Мелисса Бродер - Рыбы [litres]

– Не сказал бы, что это не любовь. Но это тяжело. Очень болезненное испытание.

Я даже удивилась, услышав такое. Мне-то казалось естественным, что исчезать полагается ему. Водяной, рыбное филе – кем бы он там ни был, я воспринимала его как серфера, который беспокоится из-за пустяка. Как кого-то, кто может запросто и в любое время повернуться и исчезнуть в ночи.

Интересно, каким он представляется своим сородичам. И есть ли они? Какой он в море? Такой же прекрасный или самый обычный, заурядный? Я не решилась спросить. Конечно, русалки должны быть прекрасны, ведь они живут в океане. Я представляла их длинноволосыми, с тонкими талиями и ракушками на грудях. В моем воображении они все были Афродитами. Может быть, они такие однообразно прекрасные, что он устал от них. Может быть, поэтому ему захотелось женщину суши с мозолями на ногах, простушку вроде меня. Уж я-то никак не Афродита. И в этом вся причина.

– Ты ведь не бросишь меня теперь, узнав то, что знаешь? – спросил Тео. – Не бросишь?

– Я? Нет! – Меня охватил восторг. Неужели, чтобы найти такого потрясающего мужчину, такого же одинокого, как я, требовалась всего лишь некоторая мифологическая деформация?

– Хорошо.

Тео взял меня за подбородок и поцеловал влажными губами.

От него и пахло по-разному, и теперь я различала оттенки: вот это – верх, а вот это – низ. Голова, шея, плечи – запах чистой плоти, влажной кожи. Как у человека, но лучше. Запах снизу доходил реже и вызывал из памяти картины рыбного рынка. Не могу сказать, что от него воняло тухлой рыбой, скорее то была мешанина из крови, океана, дерьма, водорослей и… немного пуси.

В каком-то смысле – по крайней мере, в моем восприятии – его нижняя половина и была пусей, пусть и фаллической по форме. Может быть, из-за того, что мы оба испытывали неуверенность в отношении этих наших органов. Может быть, из-за того, что, увидев эту его часть, часть, которую он скрывал, я в некотором смысле вошла в него. Я подумала о доминировании и подчинении – в каком-то отношении Тео оказался в положении подчинения, когда вылизывал мою пусю. Однако теперь, позволив ему увидеть меня такой – раскинувшейся на камне, уступившей и отдавшейся, – я зависела от него эмоционально. Раскрывшись так, я привязалась к нему сильнее, чем прежде. Может быть, он почувствовал это. Может быть, это и нужно было ему до того, как он показал мне свой хвост.

Что у него под опоясывавшим бедра кушаком? Есть ли у него член? Да и есть ли члены у рыб?

– Тебя можно потрогать? – спросила я.

Тео кивнул.

Мы начали целоваться, и я гладила его по волосам, щекотала затылок, терла ладонью грудь, гладкую, как скульптура, и щипала соски. Мне хотелось подразнить его, помучить немножко, как девчонку, потому что я все еще чувствовала себя уязвимой и потому что знала – ему это нравится. Соски под моими пальцами стали твердыми, как бумажные катышки, дыхание перехватило. Я дотронулась до его живота. Такой гладкий, не накачанный, но упругий и не рыхлый. Мышцы на руках крепче, чем на животе. Может быть, из-за того, что он плавает? Волос на животе не было, а лобковые не поднимались выше кушака. Круговым движением я потерла ладонью по кушаку и ощутила под тканью пенис, сильный, наполовину напрягшийся, как ствол. Яйца легли на ладонь, словно пара увесистых персиков.

– О… А я думала, что у тебя там.

– То самое. И еще зад. А под всем этим хвост. В ваших мифах он начинается от живота.

– Откуда такой кушак? У вас все что-то такое носят?

– Понятное дело, нашел после кораблекрушения.

– Ах да, конечно, – рассмеялась я.

– С набедренной повязкой легче. Песок, медузы – все равно что наждак.

– Много знаешь греческих мифов? – спросила я.

– Некоторые знаю.

– Так узнал и о Сафо? Или, может, ты с ней встречался?

– Ну, я не настолько старый, – рассмеялся он.

Что для него свидание? Подводный Тиндер? Потрахаться на морской звезде?

– Ты уже был… с другими женщинами, которые живут на суше?

– Да. С несколькими.

– Недавно?

– Давненько. Вот пытаюсь исправиться. – Он тронул меня за руку.

Насчет давненько мне понравилось – я хотела быть единственной. Почему – наплевать, даже если он просто не был вблизи суши. Хотя, конечно, это вовсе не означает, что он любит меня как по-особенному. И то, что был с другими женщинами, у которых ноги вместо хвоста, не обязательно означало нехватку любви. Но все равно, зная, что я у него единственная за долгое время, я чувствовала себя спокойнее. Такие мысли сами по себе безумие. Он жил в океане, я жила в пустыне. Долго это продолжаться не могло. Может быть, пока мы вместе, время каким-нибудь волшебным образом искривится, как это случилось только что, когда минутное воспринималось словно вечное. Но жить в одном мгновении невозможно. Оно уже ушло. И все-таки он был здесь, по-прежнему со мной. Мы сидели рядом, его рука лежала на моем бедре, наши пальцы переплелись. Он здесь, снова и снова повторяла я про себя.

– Мне нужно идти, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – Близится рассвет, и оставаться на суше – не самая лучшая идея.

Я и не заметила, что уже скоро утро. Над горами Санта-Моника, бросая на воду серебряный свет, поднималось солнце. К пирсу с шутками и смехом направлялись несколько серферов.

– Ты вроде вампира? – спросила я. – Мы в каком-то дурацком фильме про вампиров, только ты – из моря?

– Ха, нет, ничего подобного. Просто будет лучше, если никто меня здесь не увидит. На меня уже нападали. Били. Я даже могу оказаться в местном шоу уродцев. Бегать не умею. Так что вне воды мне оставаться опасно.

– Увидимся завтра?

– Завтра – нет. Но как насчет вечера послезавтра? Тебе нужно обязательно надеть такую же юбку.

– Ха-ха. О’кей.

Через два вечера – как же это далеко. Бесконечно далеко.

– И ты никому не должна обо мне говорить. Это мы уже обсуждали. Повторяю прежде всего ради тебя же. Не хочу, чтобы ты оказалась в психиатрической клинике или реабилитационном центре, а так оно и случится, если станешь рассказывать всем, что познакомилась с мужчиной, который живет под водой.

– Но ты же просто мальчишка.

– Я не ровесник Сафо, но все же старше, чем ты думаешь. Хорошо сохранился благодаря соли. Или, может быть, я – незрелый.

Тео поцеловал меня в лоб и руку. И нырнул, исчез во мраке водорослей.

– Подожди! – крикнула я. – Послезавтра вечером – во сколько?

Но он был уже далеко, среди тронутых солнцем волн, а потом пропал, ушел под воду, плеснув напоследок хвостом, как дельфин. Показывал мне, кто он такой и что умеет, не боясь, что я увижу, как долго он может оставаться в глубине, не поднимаясь на поверхность. Я долго стояла и ждала. Молча. Но он так и не всплыл.

Группу я решила пропустить. Все мое внимание занимал теперь Тео. Что я им скажу? Что познакомилась с сиреной мужского пола, существом, опровергающим все их теории о любви? И как можно рассчитывать на какое-то улучшение, если все вокруг полное дерьмо? Если есть хотя бы искорка, хотя бы малейшая возможность покайфовать, с какой стати отказываться от такого шанса? За такие моменты нужно хвататься обеими руками и держаться до тех пор, пока не станет совершенно ясно, что они ушли и никогда уже не вернутся. Меньше всего я хотела, чтобы группа испортила мне настроение.