Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

– Что же было потом? – подтолкнула ее Магдалена.

Мозг Линне уперся в белую стену.

– Я не уверена, – ответила она.

Она помнила огонь и грохот в горах. Помнила, как Ревна протянула ей обратно пистолет, как ей самой захотелось плакать от облегчения и страха.

– Значит, ты не знаешь, как здесь оказалась?

Линне посмотрела на Ревну.

– Я помню, что очень замерзла.

– Как бы я хотела там оказаться, – тихо произнесла Магдалена.

Линне ничего не ответила – она сомневалась, что кому-то действительно захочется два дня идти по тайге пешком ранней зимой.

Магдалена посмотрела на Линне, ее щеки залились румянцем, она вызывающе подняла подбородок.

– Это правда, – сказала она, – я все равно с ней летала бы. Летала бы всегда.

– Тогда тебе пришлось бы драться со мной за эту привилегию.

Когда один уголок ее рта попытался приподняться в улыбке, обветренные губы опять растрескались. Ревна гордилась бы ею. Они, наконец, нашли общий язык.

У Магдалены предательски заблестели глаза. «Не плачь, пожалуйста», – подумала Линне. Со всем остальным она справиться еще могла, но вот с этим – нет. Магдалена так и не заплакала.

– Я… я рада, что ты вернулась, – сказала она, глядя в пол.

Линне было все равно, что она там думала. Как всегда. Но на этот раз ее безразличие было другим. Раньше она упорно пыталась доказывать чужую неправоту. Теперь злости больше не было. Она не возражала. И если Магдалена предлагала мир, Линне как минимум могла на него согласиться.

Из-за тонкой перегородки донесся приглушенный голос медсестры.

– Она еще не набралась сил. Командору Зиме, чтобы войти к ней, понадобилось специальное разрешение, поэтому официальное у вас дело или нет…

Дверь отворилась. При виде Магдалены, усиленно делавшей вид, что она зашла в палату по чистой случайности, медсестра застыла и прищурила глаза.

– Понятно, – сказала она, – думаю, здесь я уже ничего не могу поделать.

Рука в перчатке протянула ей планшет с зажимом для бумаги и карандаш, которым она поставила свою гневную завитушку.

В дверном проеме вырос Таннов. Его серебристая шинель была до самого горла застегнута на все пуговицы, выставляя напоказ голубую звезду.

Магдалена застыла и схватилась за край койки Линне. Та, помимо своей воли, бросила взгляд на Ревну. «Не просыпайся», – мысленно взмолилась она.

– Выглядишь бодро.

В его беззаботном тоне чувствовалась какая-то безжизненность. Магдалена, может, ничего не заметила, но Линне знала его хорошо.

– Не думаю, что ты подружилась с этой медсестрой, – сказал он.

– Если повезет, я ее до конца войны больше не увижу, – выдавила из себя Линне.

Непринужденная улыбка на его лице стала шире.

– Фортуна на твоей стороне. Она подписала твои документы на выписку, так что можешь со мной немного прогуляться.

– Куда?

Он пожал плечами.

– Куда бы нас ни занесла судьба.

Она попыталась вытереть потные ладони о простыню, чтобы он ничего не заметил.

– Я уж лучше останусь в тепле.

– Тепло я тебе обеспечу, – ответил он, приподняв бровь.

Раньше от такого предложения она залилась бы краской. И весело послала бы его на хрен. Но теперь ей было не до веселья. У Ревны вдребезги разбита нога, она все спала и спала, и Линне никак не удавалось поверить, что она когда-нибудь сможет опять проснуться.

– У меня погибли однополчане. Если хочешь оказать им дань уважения, можешь к нам присоединиться. А козлом будешь где-нибудь в другом месте.

Линне увидела, как Магдалена встревоженно распахнула глаза. Они будто предупреждали: не заходи слишком далеко . Но Линне было наплевать. Таннов действительно был козел, и она должна говорить откровенно, тем более, если его привели сюда те причины, о которых она думала. Говорить откровенно, как друг.

С лица Таннова сползла улыбка. В палате повисла такая гробовая тишина, что Линне слышала биение собственного сердца.

– Следуйте за мной, мисс Золонова.

– Вы не можете… – начала было Магдалена.

– Все в порядке, – перебила ее Линне, отбрасывая одеяла.

У нее закружилась голова.

– Дай мне минутку.

Она опустила ноги на пол, Таннов вышел.

Чтобы одеться, ей пришлось прислониться к стене. Магдалена один за другим протягивала ей предметы одежды. Когда дело дошло до ботинок, Линне настолько выбилась из сил, что даже не смогла их зашнуровать, и Магдалена нагнулась ей помочь.

– Брось, – сказала Линне и в последний раз посмотрела на койку Ревны.

Вместе мы выстоим против предъявленных нам обвинений . Она поднесла к виску руку и оттолкнулась от стены, надеясь, что сможет удержаться на ногах.

Когда она выходила, Таннов придержал перед ней дверь. Улыбки на его лице больше не было.

На улице холодный воздух набросился на нее таким порывом, что она ахнула. С неба густыми хлопьями сыпал снег. Никаких полетов этой ночью не будет. Вокруг настила снег убрали, и теперь им приходилось идти по узеньким тоннелям, доходившим Линне до бедер. Судя по всему, буран всех отстранил от полетов. Линне подумала, смог ли он потушить в лесу пожар, и если да, то как это отразится на деятельности поискового отряда.

Таннов шел впереди по обледенелым доскам и замедлял ход, только когда видел, что она отстает. От свежего воздуха в голове у нее прояснилось, но двигалась она тяжело, с трудом держась на ногах. Когда туман в голове рассеялся, она осознала характер повисшей между ними тишины и подумала, что должна предложить ему мир.

– Зря я назвала тебя козлом.

– Думаю, да.

Он говорил не злобно. Всего лишь нейтрально.

Линне понимала, что если начнет с ним ссориться, лучше от этого не станет. Но если честно, она никогда не умела держать за зубами язык.

– Их смерть – не шутка. И жизнь Ревны – это тоже взаправду. Чтобы мы выжили, она сделала невероятное. И стала моей подругой.

– Твой рассказ чрезвычайно интересен, – ответил он. Видимо, он собирал о ней информацию.

Линне остановилась. Таннов сделал еще несколько шагов и посмотрел на нее.

– Если хочешь меня о чем-то спросить, спрашивай, – сказала она.

Он несколько мгновений смотрел на нее, затем выудил из кармана портсигар и протянул ей:

– Угощайся.

Она хотела было оттолкнуть его руку, но вовремя остановилась и ответила:

– Я серьезно.

– Я тоже, – сказал он, – другого шанса уже не будет. На черном рынке они теперь стоят целое состояние.

Линне на нос опустилась снежинка.

– Ты вытащил меня сюда как друг или как скаровец?

Его улыбка мучительно скривилась.

– Ты ведь знаешь, так не пойдет.

Он открыл портсигар и вытащил сигарету. А когда зажал ее бледными губами, она почти почувствовала во рту ее резкий, кисловатый вкус. Из пальца Таннова сыпанули искры, он прикурил и выпустил клуб голубого дыма.