Анна Удьярова - Остров Укенор

В маленьком доме всё было переставлено с места на место — так, словно кто-то решил сдвинуть его, запутать следы, чтобы тот, кто ушёл, никогда не вернулся назад. В доме никого не было. Стеклянные бусы виновато звякнули на сквозняке. Ловцы снов не смогли спасти свою хозяйку от мести Мастера Снов.

Унимо было жарко на осеннем ветру. Запоздалая проницательность сгорала отчаянной злостью. Ничего нельзя было исправить. Раздавленный червяк на дороге — и тот управляет своей судьбой больше.

Он не заметил, как вернулся в булочную.

— Это ты рассказал о ней Мастеру Снов. Прокрался в мои мысли и рассказал ему.

Унимо прикрыл глаза, чтобы не смотреть на Тьера.

Тот сначала торжествовал:

— Ну, ты сам виноват. Не нужно было так глупо улыбаться. Влюбляться тебе вообще совсем не подходит. Видел бы ты себя со стороны…

Но потом Тьеру стало страшно. Когда молчание комнаты стало покрываться тонким льдом, обманчиво прочным, острым. Его руки и ноги стали превращаться в лёд, его мысли стали такими тонкими и хрупкими, он весь обратился в лёд, и кто-то шёл по нему, так небрежно и неосмотрительно. Вода под ним была непроглядно чёрная, обжигающая, огромные хищные рыбы разевали пасти, и в их стеклянных глазах был только замурованный голод. Тьер разозлился, что кто-то идёт по нему, беспечно, почти пританцовывая, ему захотелось треснуться, сломаться и смотреть, как рыбы будут равнодушно пожирать своё тёплое блюдо, свалившееся с небес. Он даже улыбнулся — так, что извилистая трещина пробежала по льду. Человек наверху остановился. Прислушался. Затаил дыхание. Лёд торжествовал. «Это едва различимое потрескивание — оглушительная музыка твоей смерти!» — злорадно думал он. Но вдруг в зрачках проплывающей мимо рыбы отразилось лицо неосторожного путника.

«Нет, нет, только не она, пожалуйста! В наших краях никогда не бывает льда, она не знает, как это опасно!» — ни один лёд ещё не молился так горячо своему ледовому богу. И ни один весенний кошачий лёд не проявлял столько твёрдости. Тьер старался не дышать, любое движение было лишним, не в твою пользу, как в той игре «Кто разрушит башню». Но всё было напрасно: трещина продолжала своё путешествие, отделяя девочку-шинти от мира живых…

Но вдруг всё прекратилось, лёд стал человеком, который сидел на полу булочной Хирунди и стучал зубами от холода. Унимо закрыл дверь, и сквозняк, покрутившись ещё немного на полу, улизнул в дымоход.

— Ты прав, я сам виноват, — сказал Мастер Реальнейшего. — Больше я никогда, никогда не буду так улыбаться. Я постараюсь.

Ночью все лужи в Тар-Кахоле покрылись тонким, пробующем свои силы льдом.

Приближалась зима.

Мастер Эо, уличный музыкант.

Оля-Ули, девочка-скрипачка, его ученица.

Большая площадь перед Собором. Дни Зимнего праздника: в окнах видны ветви деревьев, украшенные маленькими свечами. Стеклянные палочки, вывешенные с балконов, чуть звенят на ветру. На площади Рыцарей Защитника собралась весёлая толпа.

Мастер Эо ( сидя у замёрзшего фонтана ). Играй. Да что-нибудь повеселее.

Оля-Ули. Нет.

Мастер Эо ( криво усмехнувшись ). Забыла, как я вышвырнул твоего щенка на улицу, когда ты плохо играла? Молчишь? Наверное, он умер. Сдох где-нибудь, никому не нужный. Всё из-за тебя.

Оля-Ули ( стуча зубами ). Нет.

Мастер Эо. Ну, сыграй хотя бы гамму. Может, согреешься.

Оля-Ули начинает играть гамму a-moll, но сбивается.

Мастер Эо. Вот опять. А тогда тебе ничего не угрожало. Ты всё знала. Ты поднялась на сцену, сама ростом с ножку рояля. В блестящем платье. Думала, что вот сейчас-то им покажешь. Что они будут плакать от радости, заслышав настоящее искусство… Но не тут-то было. Ты сбилась, сыграла фальшиво — и всё, волшебства нет. Ты просто девочка в красных башмачках на сцене. Все пожалели тебя и тут же забыли. А ты думала, что мир рухнул.

Оля-Ули медленно убирает скрипку в футляр и собирается уходить.

Мастер Эо. Давай. Катись. Уходи, так проще. Проще думать, что это не ты убила щенка. Помнишь, я сказал, что он умрёт, если ты ошибёшься? И ты ошиблась. Забыла си-бемоль. Всего-то. Но я выкинул щенка на мороз. Потому что мастера всегда выполняют обещания. Ты плакала, такая жалкая. Фу. Как будто не знала, что искусство требует жертв.

Оля-Ули бредёт по улице, всё дальше от праздничной площади. Мастер Эо идёт за ней. Начинается метель.

Мастер Эо. Ну ладно, ты зря уходишь. Они ждут тебя. Ведь ты — лучшая скрипачка города, забыла? Они следят за твоим смычком больше, чем за новостями со Стены Правды. Они все пришли сюда в надежде услышать твою Снежную сонату. Нет? Убегаешь? Презираешь их? Вот это правильно, да.

Оля-Ули сворачивает в безлюдный переулок и забирается на перевёрнутую пустую бочку. Сидит, поджав ноги. Мастер Эо садится рядом на снег.

Мастер Эо. Помнишь, как ты играла в переходе? В грязном заплёванном переходе. Там с двух сторон — бетонная обочина с брызгами проезжающих мимо машин. В какую сторону ни выходи. Ночью там сидели подростки, жевали жвачку и приклеивали её на стену с хриплым смехом. Толкали друг друга и проливали дешёвое пиво — и от запаха этих пивных клякс под ногами тебя мутило. Тогда ты играла лучше всего. Снежную сонату. И Весеннюю песню. И Безумие. Оно, помнится, удавалось тебе лучше всего. Подростки хлопали, притопывали, но просили сыграть гимн их любимого клуба.

Наступила ночь. В переходе светом фар пробежал облезлый белый кот — и пришли Они. Ни песчинки не хрустнуло под их ногами, но Они были там. Садились рядом, свешивали красные языки, щурили глаза, тянули к тебе куриные лапки. Кидали в тебя огрызками карнавальных яблок и сушёными тараканами. Плевались вязкой слюной. Их становилось всё больше. Целая толпа: вновь прибывшие теснились на ступенях.

Ты закрывала глаза, но это не помогало: их чешуйчатые пальцы касались шеи, тараканьи лапки щекотали веки, под ногами хрустела скорлупа змеёнышей, шелестели крылья мёртвых мотыльков с чёрными мохнатыми телами… А уж запах! Что, до сих пор морщишься? ( Смеётся. )

Да, если бы ты тогда остановилась, перестала играть, они набросились бы на тебя и сожрали. Вместе с талантом и мастерством. Но ты не остановилась. Нет. Ты играла, пока не прокричал петух. Хотя откуда ему там было взяться? И правда, откуда. ( Неразборчиво бормочет. )

Мастер Эо замолкает, опускает голову, приваливается к бочке и засыпает. Оля-Ули начинает играть. Сначала тихо, затем всё громче и громче. Из соседнего переулка выбегает огромный чёрный пёс. Скалясь, медленно подходит всё ближе.

Мастер Эо ( просыпаясь ). Эй, что ты делаешь? Ну перестань, перестань! Это было давно, это неправда! Пошутил я, не было никакого щенка, я его придумал, придумал, понимаешь? Не было! Нет! Прекрати! Слышишь? Перестань играть!