Анна Удьярова - Остров Укенор

Унимо вздохнул, сжал в кармане потеплевший ключ и зашагал в сторону Дома Радости. Он не хотел идти, и это было плохо. Грави — один из самых сильных обитателей реальнейшего, и кто знает, чем обернётся встреча. «Я хочу увидеть Кору и Верлина», — всю дорогу думал Унимо.

Кора больше не писала стихов. Некоторые думали, что она умерла. Или уехала в Синтийскую Республику, переодевшись в мужскую одежду. Или нанялась матросом на фрегат Просперо Костина. Но на самом деле она стала книгой, живым тезаурусом для проклятого Флейтистом поэта. Унимо знал это, но боялся увидеть. И почувствовать запах костров древних человеческих жертвоприношений.

Привратник не хотел пускать Унимо в Дом Радости. Он требовал какой-то пропуск, без которого «не положено». «Куда?» — спросил Унимо. «Что?» — отозвался привратник. «Куда не положено?» — пояснил посетитель. Привратник, сообразив, что над ним издеваются, произнёс ещё более угрюмо: «Не положено. Отправляйтесь домой».

Не следовало указывать смотрителю, что ему делать. Унимо сказал «я хочу» без малейшего сожаления. И едва удержался, чтобы не оглянуться на растерянного привратника. «Не положено, не положено, вот тебе», — бормотал Унимо.

В саду Дома Радости не было людей, это сразу бросалось в глаза тем, кто бывал здесь раньше. Конечно, погода стояла не самая подходящая для прогулок, но местных отважных обитателей это не должно было напугать. Не было видно и Грави, который обычно сам выходил встречать посетителей из реальнейшего.

Унимо обернулся и посмотрел на свои следы. Он хотел знать, где Кора и Верлин, поэтому закрыл глаза, покрутился на месте и уверенно пошёл к небольшой странной постройке, стоявшей в стороне от главного здания.

В окне горел свет, падал прямоугольником на снег, в рыхлые сумерки.

Унимо обошёл дом несколько раз, наматывая цепочку следов на ворот колодца сомнений. Наконец, когда пустое ведро звякнуло о цепь, он постучал.

Тишина. Молчание. Шаги.

«О Защитник, Кора, что с тобой стало?»

— Привет, Кора!

— Привет, Смотритель, — Кора прижалась щекой к дереву двери. Она приманивала свою улыбку: «Ну посмотри, это ведь Унимо, малыш Унимо, как он вырос, какой он стал прекрасный».

— Заходи, пожалуйста, — сказала она. И, когда смотритель перешагнул порог, быстро обернулась и прошептала: — Правило этого дома — никаких стихов.

— Никаких стихов, — послушно пробормотал Унимо, — да я и не люблю стихи, что вообще такое стихи, — и едва не споткнулся, налетев на взгляд Верлина. Бывший Мастер Слов сидел с ногами на кровати и смотрел с напряжённым вниманием на дверь.

— Это Унимо, он пришёл в гости, — мягко объяснила Кора и тронула Верлина за руку.

— Гости, гости, — произнёс он, взял лежащую рядом толстую тетрадь и принялся листать её, пока лицо его не прояснилось. — Гости, — убеждённо повторил он.

Чтобы не смотреть на бывшего Мастера Слов, Унимо осматривал комнату. Печь, окно, стол, стены… На стенах были слова: написанные чёрными ровными буквами, крупными и не очень. Унимо попытался сосчитать, сколько здесь было слов, но сбился. У него вдруг закружилась голова, во рту пересохло.

— Хочешь чаю? — своевременно спросила Кора, пододвигая стул.

Унимо только кивнул. Он хотел чаю, всё, что угодно, только не слова.

Но слово «чай» было здесь, рядом. Кора разливала его по чашкам.

Тот, кто пьёт чай, не страшен, но страшен ли чаю тот, кто пьёт его? Унимо перевёл дух и улыбнулся. Слова по-прежнему подчинялись игре. Слова были безопасными, приручёнными зверями, обученными прыгать через горящие обручи мыслей.

Разлив чай, Кора смотрела прямо перед собой. Даже в молчании копошились слова.

— Может, прогуляемся? — предложил Унимо.

Кора посмотрела на Верлина: тот замер, словно собираясь искать слово «прогуляемся», но затем медленно кивнул и отвернулся к стене, к знакомым словам.

Кора поспешно встала и потянула Унимо за руку.

— Вообще-то, гулять без разрешения нельзя, — сказала она, когда они с Унимо уже шли по занесённой снегом тропинке.

— Что? Почему? — изумился смотритель. Это казалось невозможным.

Кора пожала плечами.

— Не знаю, Грави запретил пациентам гулять без разрешения. А нарушителей закрывает на замок.

Унимо даже остановился.

— Подожди, Кора, и ты вот так спокойно об этом говоришь?..

— А что, предлагаешь мне покричать, чтобы больше походить на сумасшедшую?

Кора разозлилась и стала более похожей на себя прежнюю.

Унимо вздохнул и медленно двинулся вперёд.

— Но ведь это ненормально.

Кора усмехнулась.

— А ещё ненормально, что ты больше не пишешь, — Унимо был рад, что сказал это. Сквозь не очень близкое знакомство и страх забраться в чужой дом и что-нибудь разбить.

— «Моя милая давно умерла, осталась ракушка, что она носила на шляпе», — тихо пропела Кора.

Как быстро это происходит: колесо скрипит, и ты уже смотришь назад, пока не заболит шея.

— Да, я хотел, — Унимо остановился посреди дорожки и стал рыться в карманах плаща. — Вот, я хотел подарить тебе, но теперь не знаю, можно ли…

— Котрил Лийор. Прижизненное издание, — сразу определила она. Закрыла глаза и открыла книгу, ближе к началу:

— Какая прекрасная несвоевременность. Как всегда у него, — улыбнулась Кора.

Унимо улыбнулся и посмотрел на Кору так, как двенадцать лет назад — как на лучшую поэтессу Тар-Кахола, которая издавалась только в лучшем журнале столицы — на Стене Правды.

— Мой отец говорил, что поэзия появилась раньше слов. Может быть, это правда. И вы с Верлином как раз могли бы это проверить.

Смотритель отправился на поиски Грави. Он не хотел видеть Мастера Врачевателя, поэтому упрямо блуждал по темнеющему саду Дома Радости: если бродить без цели достаточно долго, то обязательно попадёшь туда, куда не хочешь.

— Ты без перчаток. И без шарфа. Весьма легкомысленно при такой погоде.

Унимо вздрогнул: ему показалось, что этот голос прозвучал прямо перед ним, в сторожких, словно дикая лошадь, сумерках. Подмороженные и присыпанные снегом листья под ногами хрустели, как тонкие бумажные пакеты из булочных, и простому сумасшедшему невозможно было подойти неслышно.

Конечно, это был Великий Врачеватель, бессменный хозяин Дома Радости.

Унимо обернулся.

Грави стоял на расстоянии примерно пяти шагов, спрятав руки в карманы длинного чёрного пальто. Фонарь и недавно взошедшая луна надёжно скрывали его лицо.

Страх потёрся о ноги. С ухмылкой Тьера снисходительно потрепал Унимо по плечу, словно не в меру самонадеянного ребёнка.

Забор сада Дома Радости исчез, как и городская стена Тар-Кахола. Остался только Сад.