Анна Удьярова - Остров Укенор

В детстве Ингер с сестрой, когда выпадал снег, наперегонки бежали в сад и загадывали желания. Мама готовила праздничный пирог, посыпанный сахарной пудрой, а ночью Ингер то и дело подходил к окну: убедиться, что снег всё ещё здесь. Но он всё равно таял. Первый снег был слишком хорош для этого мира.

— Я предложил вам отыграться, — строго напомнил Тьер, — но если вы не хотите, то я поищу других игроков.

И, конечно, развернулся, чтобы уйти.

— Стойте, подождите, я… — Ингер наконец-то выглядел жалко, как ему и подобало. — Мне нечего поставить, я всё проиграл.

— Даже то, что вам не принадлежит. Знаю, — Тьер принял вид строго учителя. — Но у вас осталось то, что вы хотели отдать просто так. И что вам, кстати, тоже не принадлежит.

Ингер внимательно посмотрел на незнакомца. В бокал солнечного сплетения плеснули ледяной воды.

— Если вы согласны, жду вас в шесть у дома номер шесть по улице Фиалок, это в Тёмном Городе.

Тьер пошёл прочь, не оглядываясь: игра началась. И улыбнулся, вспомнив строчки из ранних стихов Котрила Лийора (кажется, он тоже был игроком):

— Улица Фиалок, ну и название! — фыркнул Унимо.

Тэлли сидела в кресле булочной, поджав ноги. Ей всегда хотелось вот так прийти к кому-нибудь в гости, чтобы было почти как дома, но чтобы о ней позаботились, приготовили кофе или травяной чай. Как она сама много раз готовила для посетителей «Булочной Хирунди» и для случайных гостей. Потерпевших поражение. Несчастных. Обездоленных.

— Будешь кофе или чай? — уточнил Унимо, забредая за стойку и растерянно оглядывая полки: в присутствии Тэлли он так и не научился вести себя как хозяин.

— Чай с мятой. Там на полке справа, в маленькой жестяной банке, синей в белый горошек.

Чай разлит. Боги гостеприимства нежатся в тепле очага.

— А тяжело быть королевой? — спросил Унимо.

— О, ужасно! — тут же ответила Тэлли. — Вот хотя бы сегодня. Ко мне приходил посол Солнечного Королевства — того, что граничит с Лесной стороной. Сказал, что по нашей территории проходит безопасная тропа, по которой зимой только и могут проехать повозки. Спрашивал, могут ли они использовать эту тропу. Конечно, я сказала да. Разумеется. О чём речь. Тогда он побледнел, упал на колени и принялся просить, чтобы я ответила «нет»!

Унимо посмотрел удивлённо, Тэлли горько усмехнулась.

— Да, он сказал, что его господин ожидает отрицательного ответа, чтобы захватить неохраняемую тропу силой и воодушевить подданных, изнывающих от поборов. Я ответила, что его господин может отправляться к Окло-Ко. Мэлл был очень недоволен.

Смотритель налил своей гостье ещё чаю.

— А недавно мне пришло письмо. Вот. Прочти.

Унимо взял сложенный вчетверо лист бумаги, потёртый на сгибах, развернул и прочёл (да, он на мгновение почувствовал, как будто разворачивает то самое письмо — которым отец лишил его наследства):

«Дерзну обращаться к вам, моя королева, ибо потерял надежду увидеть в служителях Королевства что-либо кроме законничества и безразличия.

Я человек чрезвычайно маленький. Настолько, что, пройдя мимо, вы и не заметили бы меня. Говорю без преувеличения. Отовсюду гоним, как сор, как вредное насекомое. Скитаюсь по свету, перебиваюсь росой и мёдом, как птицы Защитника… Но довольно обо мне.

Зачем, спросите вы, пишу я, дерзновенный? А затем, что уповаю на ваше чуткосердечие, знаю, что не прогоняете вы просящих, не закрываете дверь, не отводите взгляд, не бросаете на дороге, не отворачиваетесь от горя, не убиваете птиц, не давите улиток. И должна же и вам быть от этого какая-то польза, верно? Вот и решил я, недостойный подданный (ну, зато честный, что тоже редкость), написать вам о вас. Все пишут о себе, просят, умоляют, требуют, а я — о вас. Неожиданно, правда? «Вот это да, вот это высокомерие!» — скажут. И будут правы: высокомерия тут в избытке.

Но не в том дело. Вас окружают дураки или лжецы, как в детской задачке. Да вы и сами знаете, верно, ибо к первым вас не отнести, несмотря на всю доброту.

Они все вас съедят довольно скоро. Приготовят жаркое из ласточки и скажут, что так наши предки много лет назад ели. И никто и не подавится.

Бегите, плывите, летите, наконец! Подальше, и не оборачивайтесь!

Только вы ведь ни за что совета доброго человека не послушаете, знаю.

Значит, и поделом вам.

Пропадайте же».

— Ты, надеюсь, не собираешься? — спросил Унимо.

— Пропадать? — улыбнулась королева.

— Не сжигать это письмо немедленно в очаге.

Ингер прибыл раньше срока и теперь корил себя, поскольку ему приходилось прохаживаться с независимым видом вдоль тёмной, заваленной хламом улицы Фиалок, названной так не иначе как в насмешку. Но являться раньше — это было ещё более невежливо, чем опаздывать. Вежливость и тактичность ценились в его семье весьма высоко, поэтому приходилось вышагивать вдоль пустынной улицы Тёмного Города, туда и обратно, всё больше замерзая. Зимнее небо смотрело на Ингера снисходительно, а затем даже благословило коротким вечерним снегопадом.

Мимо прошёл какой-то человек, закутанный в тёмный плащ. Судя по походке — военный. И скрылся в тени дома номер шесть.

Тут Ингер, сбиваясь на бег, направился за ним.

Поморгав, чтобы глаза привыкли к свету, Ингер осмотрел дом номер шесть. Изысканный для Тёмного Города подвал. Неэкономно освещённый множеством свечей. Хотя обстановка была скромная: несколько перевёрнутых деревянных ящиков, один из которых, впрочем, был накрыт белой скатертью и уставлен бокалами и бутылками с дорогим игристым вином.

На одном из ящиков сидел утренний незнакомец. Он посмотрел на Ингера и приветливо улыбнулся:

— Рад, что вы пришли! Хотя не стоило так долго мёрзнуть, я предполагал, что кто-то придёт раньше, кто-то — позже. Зимой не до правил хорошего тона. Угощайтесь вином, мы ещё немного подождём и будем начинать.

Ингер огляделся: окна были заколочены, но, вероятно, оставались щели, через которые можно было наблюдать его нелепую прогулку. Он покраснел и поспешил воспользоваться предложением. Только прислонившись к стене с бокалом прозрачного, цвета зимнего яблока, вина, он присмотрелся к тем, кто был вокруг. Пять человек — так же, как и он, старались отойти в тень, не снимали плащи. Только двое о чём-то шёпотом беседовали. Ингер почувствовал приятное покалывание любопытства и азарта, будто действительно перед игрой.

Наконец гостеприимный хозяин встал и, пройдясь вдоль стены с заколоченными окнами, сказал:

— Не знаю, верите ли вы в мастеров, но они на самом деле существуют.

Все шестеро стояли и ждали. Они пришли сюда не ради лекции.