Анна Удьярова - Остров Укенор

Лирц взял кружку и поднялся по склону холма. Наступало время Вечернего Обряда, время благодарности Защитнику. В Ледяном Замке обряды иногда казались ему унижающими человека упрощениями, костылями реальности. Но здесь, наедине с безответной дремлющей природой, в компании спутников, слишком занятых своими словами и своей болью, Лирц ощутил острую тоску. Тоску, сводящую плечи и рассыпанную чёрным бисером по земле — так что можно бесконечно сидеть, опустив голову, и не собрать ничего.

— Почему ты не играешь на флейте? — Тьер не стал подходить слишком близко, чтобы не испугать бывшего слушателя, но тот всё равно вздрогнул.

— Я… не хочется.

Тьер криво улыбнулся, признавая право на любое враньё — в том случае, когда он знает правду.

— В реальнейшем ты бы уже превратился в камень за такие слова, — сказал он, устраиваясь на плоском валуне, влажном от подтаявшего снега. — Но, если так пойдёт, в реальнейшее тебе не попасть, так что можешь не беспокоиться.

Это Лирц умел — не злиться и не поддаваться праздному любопытству, умел как нельзя лучше. Поэтому он только вздохнул и уставился вверх, отыскивая Корону Королевы и Шляпу Шута.

Но он не умел другого — не умел не слушать, когда человек так хочет рассказать свою историю.

Хорошо быть лошадью или, например, собакой: можно слушать молча, только не забывать смотреть внимательно, будто всё-всё понимаешь.

Но Лирц был человеком, и ему пришлось спросить:

— А что случилось с тобой?

Дороги назад не было. Не сбежать с этого холма у подножия Ледяных гор.

Тьер доверчиво протянул руку — и Лирц почувствовал холод и дрожь пальцев, уже не понимая, своих или чужих…

Сломалось колесо. Старое дерево рассохлось — так часто случалось. Приходится стаскивать повозку на обочину и устраиваться на ночлег. Мальчишка, похожий на Тьера, радостно бежит искать хворост и сухую траву. Босоногая девочка закуталась в разноцветную шаль и сооружает на земле что-то вроде пещеры из цветных покрывал и ковров. Как только появляется хворост, высокий седой мужчина разводит костёр, бережно прикрывая большими загорелыми руками новорождённое пламя от вечернего степного ветра.

Лирц беспомощно оглянулся: Тьер стоял за его левым плечом и чуть заметно кивнул: смотри. Но смотреть не хотелось. В голове было гулко, хотелось сесть на траву и закрыть глаза, но почему-то Лирц понимал, что не сможет этого сделать, не стоит и пытаться.

Земля под ногами дрожит, и Лирц спешит уйти с дороги, в ту же сторону, что и семья шинти. Они тоже услышали этот звук: мужчина поднимается на ноги, опрокинув в костёр чашку с чаем, так что огонь недовольно прошипел что-то, выплёвывая горьковатый чайный дым, и указывает детям на повозку. Мальчик слушается не сразу, нахмурив брови что-то отчаянно шепчет. Девочка мгновенно исчезает в ворохе цветных покрывал, с привычной ловкостью ребёнка тревожной жизни.

Но это ей не помогает.

На королевской дороге показываются птичники: их красно-зелёная форма видна издалека. Приметив повозку, они сначала ускоряются, но потом замедляют ход и подъезжают с вальяжной неспешностью стаи. Их пятеро. На чёрных породистых лошадях — и когда они спускаются с дороги и окружают повозку, кажется, будто синее небо скрывается за тучей.

Лирц закрывает глаза. И слышит красноречиво короткий звук схватки: топот коней, вскрик, удар, падение. А потом — запах горящей повозки. Лирц никогда его раньше не чувствовал, но безошибочно определяет: так горит чей-то мир. Бывший слушатель открывает глаза, чтобы увидеть, как мечутся перепуганные кони из повозки, под смех птичников, которые долго куражатся, прежде чем позволяют «отпустить лошадок» (чумазая девочка всё повторяет и повторяет это, пока её вместе с братом и отцом связывают и волокут на дорогу).

Придорожный трактир. Запах яблок от огромных корзин, расставленных по углам. Смех, суета, звон бокалов: птичники празднуют победу. Бледный мальчишка Тьер со связанными руками и острым, как нож, взглядом. Отец, успевший постареть лет на двадцать: высокий худой старик, теперь и навсегда не уберёгший . Девчонка, зажимающая уши, точно до сих пор слышит треск занявшейся огнём соломы повозки…

Весёлая игра: яблоко на голове пленника. Птичники делают ставки, подначивают друг друга, пока над головой одного из них не застывает впившийся в дерево нож. Мальчишка шинти стоит, потирая связанные руки.

Главный птичник предлагает новую игру, интереснее прежней: отец и сын, доверие и страх, смерть и жизнь. Шанс на спасение.

«А ты бы согласился?» — шепчет Тьер из-за левого плеча. И Лирц отворачивается — как раз в тот момент, когда яблоко с оглушительным стуком ударяется о грязный пол. Бывший слушатель не отрываясь смотрит на яблоко и видит, как яркие красные брызги ложатся на его глянцевый бок.

Белая квадратная комната, в которой не было ничего, кроме табурета и стула. Тьер поспешно стёр рукавом белой рубашки брызги крови с одной из стен, завёл руки за спину и ободряюще улыбнулся Лирцу.

— О чём это мы? Да, реальнейшее. Вот, собственно. Нравится?

Лирц сел на высокий табурет — такой, что ноги не доставали до пола, — и обхватил плечи руками.

— Да, сначала тут всё кажется не очень уютным. Но со временем привыкаешь. Чего-нибудь хочешь?

Бывший слушатель попытался помотать головой, но сил хватило только на одну сторону, поэтому показалось, что он как будто дёрнулся.

— А вот это зря, — продолжал Бессмертный. — Здесь вообще существует только то, что ты или кто-нибудь хочет. Вот, например, я хочу чашку кофе — и пожалуйста, — с этими словами он, как балаганный фокусник, накрыл одну ладонь другой, а потом у него в руках появилась чашка горячего кофе. — Хочешь? — Тьер протянул кофе своему собеседнику, но, как только тот попытался взять чашку, она исчезла, и Лирц облился горячим кофе.

Тьер виновато развёл руками:

— Не очень-то и хочешь, значит. Тут так бывает.

Лирц равнодушно подул на ошпаренные пальцы.

— Это твоя семья? — спросил он.

Тьер вздрогнул. Потом рассмеялся. Потом стал ходить по комнате из угла в угол.

— Неправильный вопрос. Неважно, чья это семья. Важно, что ты хочешь, помнишь? Что ты хочешь с ними сделать?

Лирц поднял голову, его голубые глаза подёрнулись чёрным осенним льдом.