Роман Хаер - Великолепное занятие [СИ]

Ни на секунду не прерывая движений, танцоры спустились с помоста и продолжили пляску уже на утрамбованной площадке. Это послужило сигналом толпе, и вскоре образовался круг из пиратов и свободных женщин острова, в центре которого продолжался буйный, ни с чем несравнимый балет Дельфа и трех чернокожих танцовщиц.

— Пойдем туда, — озорно сверкая глазами шепнула на ухо своему мужу Марта, вскочила с места и увлекла Торва за собой.

Последующий час Торвартин Гюрерс запомнил плохо. Вот он стоит рядом с женой, хлопая в ладони и восхищенно глядя на невероятные прыжки Дельфа и завораживающие движения рабынь. Потом кто-то пускается в пляс, присоединяясь к танцорам в центре круга. Вскоре танцевали все, а потом Торв уже ни на кого не глядел, кроме своей женушки. Старый пират вдруг увидел в седеющей женщине ту хрупкую девушку, от которой он в свое время сошел с ума — а ведь годы только добавили ей красоты.

Танцы продолжались больше часа, Торв с непривычки даже немного подустал. Затем барабаны стихли, пираты начали возвращаться к своим местам, и глава гильдии степенно, под ручку со своей дражайшей половиной, вернулся за почетный столик.

— Неплохо, — солидно кивнул головой одноглазый пират, с непривычки чуть смутившись за все то, что он только что вытворял на танцплощадке.

— Это еще не все, — улыбнулась Марта, крепко сжимая широкую ладонь своего мужчины.

Торв привычно осмотрелся и по сдержанному гудению толпы понял — все чего-то ждут.

— Поглядим, — степенно молвил гильдейский голова, уверенный, что теперь-то уж его ничем не удивить.

Тем временем на сцену выскочил все тот же Дельф, и толпа пиратов радостно загудела. Раскланявшись в своей характерной ернической манере, белый раб замер — тут же все стихли, и стал слышен южный ветер, который продолжал петь свою бесконечную песню.

— Дамы и господа, рабы и хозяева, словом все-все-все! Я тут вспомнил пару интересных историй, которые хочу вам рассказать… — четкой скороговоркой почти пропел странный раб.

Потом Торв много раз пытался вспомнить, о чем рассказывал Дельф — и это у него не получалось. Кусочки историй всплывали в памяти, но та картина всеобщего веселья, что умудрился создать белый раб, осталась просто ярким размытым пятном в воспоминаниях старого пирата. Толпа заворожено слушала чуть хрипловатый голос рассказчика, периодически взрываясь от хохота. Что-то там про молодого пиратика, про квурков, и еще массу всего. К середине выступления Дельфа солидный гильдейский голова уже практически не переставая выл и плакал. Несколько раз с непривычки у него сводило мышцы живота. Рядом раздавался колокольчиком хихиканье его любимой женушки, что добавляло веселья старому пирату, хотя порой казалось что дальше идти некуда и он сейчас просто лопнет и умрет со смеху.

Потом снова были танцы — на это раз до упаду. Шустрые рабы постоянно приносили ром, несколько раз Марта увлекала Торва на танцплощадку. Когда все закончилось старый пират, не замечая ничего на своем пути, схватил за руку счастливую жену и почти бегом помчался в свой белоснежный дом с колоннами. Сначала они просто быстро шли, разговаривая ни о чем и смеясь над каждой мелочью как подростки, а потом полдороги Торв почти бежал, неся Марту на руках. Взлетев на второй этаж со смеющейся женой, повисшей на могучей шее, одноглазый пират надолго заперся в спальне.

Примерно через час Торвартин Гюрерс снова вышел из дома. Тропическая ночь вступила в свои права, стрекотали бешеные цикады и полная луна светила всем влюбленным, которых на острове после сегодняшних танцев значительно прибавилось. Старый пират, на всякий случай взяв стеклянный фонарь, решительно направился в сторону кухонного домика. Эйфория праздника медленно отпускала Торва и он постепенно снова становился тем, кем был на самом деле — хитрым и расчетливым главой преуспевающей гильдии.

— Всякие эти "шоу" неплохо, конечно, — бормотал старый пират, крепко вбивая толстые ноги в утоптанную дорожку. — Но проблем накопилось очень уж много…

Кухонный рабский домик блистал чистотой и оглушал тишиной. Даже не верилось, что всего пару часов назад тут находилось большинство населения острова, гремела музыка и царило веселье. Глава гильдии знал, что странный белый раб поселился в самом домике, поэтому он без задней мысли (все-таки Торв являлся полноправным хозяином острова) открыл дверь и шагнул за порог. Через секунду Торвартин Гюрерс выскочил из дома тяжело дыша с выпученными глазами. Увиденное явно поразило старого пирата. Впрочем, через пару секунд на обветренном лице гильдейского головы расцвела ухмылка.

— Ну-ну… — ехидно пробурчал Торв, присел на скамейку рядом со входом и стал терпеливо ждать.

Ожидания увенчались успехом — через минуту из двери выскользнули гибкие чернокожие фигурки, и три великолепные танцовщицы (да-да, именно они) растворились в тропической ночи. Практически следом за ними вышел странный белый раб и укоризненно прошептал:

— Хотя бы постучались, что ли…

Смерив собеседника взглядом с ног до головы и не удостоив его ответом, старый пират с все расползающейся по лицу ехидной ухмылочкой похлопал по скамейке рядом с собой. Странный белый раб, чуть смущенно улыбнувшись в ответ, присел рядом с гильдейским головой. Минуту два человека просто сидели рядом, наслаждаясь ночной прохладой и слушая стрекот цикад. Потом глава преуспевающей гильдии повернулся всем телом к простому рабу, серьезно посмотрел ему в глаза и укоризненно спросил:

— Что же мне с тобой делать-то, Дельф? Может сам подскажешь?

Есть мнение, что в каждом человеке самой природой заложена, выражаясь языком админов, определенная подпрограмма. Одни ребята просто созданы для преуспевания, другие же сделаны, в общем-то, исключительно для любви. От этого в нашей жизни возникает масса сложностей, непонятностей и просто житейских неурядиц. Вот к примеру имеется человек (чаще мужчина, но не редкость в этой роли и женщина), который изначально предназначен для бизнеса. Все у него есть для этого — чутье, аналитический склад ума, работоспособность и, конечно же, определенное везение (в нужном направлении). Нет, чтобы использовать все эти способности для блага себя и близких — обязательно надо этому чуду в перьях делопроизводственного успеха на определенном этапе жизни бросить все и заняться поисками "любови извечной". И что самое смешное, он эту самую любовь находит себе на голову. Жизненная правда в том, что везение его в этой ситуации практически не работает (на другое везуха заточена), и как закономерный результат — влезает "непрофессионал от любви" в неприятности по самые немогу, обламывает об "истинные чуйства" свою могучую аналитику, сбивает все настройки чутья и под конец в обязательном порядке теряет неутомимую работоспособность. Потом он (этот несчастный организм) будет ходить бледной тенью по всяким сомнительным увеселительным заведениям (а то и по подворотням, если не успеет накопить до любовного периода энную сумму на своем счету), плакаться всем встречным-поперечным про любовь несчастливую, ветренно-безответную, и страдать, страдать, страдать…