Иван Першин - Еглеоп

Почти без замаха. Одно резкое движение отправило гарпун в полет. Три секунды свиста и глухой удар. Рита удовлетворенно кивнула, наконечник насквозь пробил указанное хинное дерево.

— Как? — Изумлению Момо нет предела.

— У каждого из нас свои секреты. Но, если хочешь, можем поиграть в правда-ложь.

Момо насупился. Взял трос, пару раз резко дернул и молча отправился закреплять.

Второй снаряд так же свободно прошил мареновую плоть.

— Ты чего сделал? Я тебе на какое дерево показывала, куда его теперь привязывать?

Заммер и бровью не повел. Перед лицом руками машут — не моргает. Бесит, когда с таким общаешься. Если б самой так уметь…

Грегор отошел к дереву, прикинул.

— Трапеция получится. Горизонталь соблюдена. Шаману обещали, что долго стоять будет, форму не обсуждали.

Леант обреченно махнув, принялся натягивать второй трос. Металл сдирает кору, скрипит, стонет, пока не натягивается струной. У этого, несмотря на изящную фактуру, сил тоже как у быка.

Еще дважды бескрылый воздушный змей просвистел над водой и Леант с Ритой принялись за основание, обматывая полимером нижнюю пару.

— Мы что, по стретч-пленке пойдем?

После первой встречи с Момо как-то не хочется.

— Да. Оторви, пожалуйста, полоску. — Грегор протянул один из рулонов.

Привычно липко-мягкая пленка не хочет ни рваться, ни тянуться в руках. Острие мачете нехотя вспороло поверхность, но и надрез не расползается. Края свежей раны уплотнились, словно от воздействия тончайшего термического луча. До конца пилить. Быстро.

— Оставь у себя, пригодится на другом берегу, — Грегор отказался от протянутого лоскута.

И зачем? Чтобы идти не страшно было?

Тем временем двое нерахри уже закончили первые метры и приступили к работе непосредственно над рекой. Рулон летает под натянутыми тросами будто запрограммированный, Рита с Леантом, распластавшись вдоль краев, о чем-то переговариваются.

— Это телепатия? Они даже не смотрят на руки, когда кидают и ловят.

— Вообще-то нет. Или да. Смотря что ты понимаешь под этим словом. Ничем осознанным они не обмениваются. Просто… они чувствуют друг друга острее, чем танцоры, выступающие в паре всю свою карьеру, примерно как ты лучше понимаешь человека, с которым прожила бок о бок долгие годы, чем случайного прохожего.

Связь. О которой мечтают все девочки с пубертата. Пока не понимают, что все мужики вокруг козлы. А бабы стервы.

— У вас с ними точно так же? Рита говорила, вы долгое время были вместе втроем.

— Что-то похожее, — Грегор качнул головой. — Но не настолько сильное. Я лишен дара быть полностью понятым, полагаю, мой ум просто сильно перекошен в логико-математическую плоскость. Но, suum cuique.

На мост Яна ступила держа за руки пятящегося спиной Грегора.

— Смотри мне в глаза. Разговаривай со мной.

— Я думала, вы решили, что я должна преодолеть свои страхи сама.

— Человек становится счастливым, когда преодолевает то, чего боится. Но если упадешь в воду, несчастной сделаешь не только себя.

Приятно, конечно, что ты не пустое место для создателя. Только не покидает ощущение, что заботится он, как о любимом подопытном кролике.

Двадцать шагов и мост закончился. Смотреть ему в глаза даже приятно. Когда в голову не лезет.

Завалиться бы сейчас. Хоть на простую циновку. Не станут ведь прямо сегодня чашки с кофе заставлять выдумывать.

Заммер к деревьям тащит. Тем, в которые гарпуны кидал. Мнет в руке пригоршню земли.

Отделил часть, залепил рану на коре, что-то пропел. Затем достал из-за пазухи небольшую плоскую коробочку и протянул Яне.

— Повесь его около дерева.

Высушенный кусочек далекой тайги. Венок, что она плела пару дней назад.

— Вы его сохранили? Зачем?

— Сам не знаю. Но на этом дереве он будет к месту, они же родственники. Одно семейство.

И вот как к нему относиться? Мучает, таскает за собой, а потом веночки дарит. Грегор Заммер, кто же сидит внутри тебя?

Спокойное мелководье священной реки, усеяно торчащими из вязкой жижи отполированными камнями. Медленный поток, способный очищать от грехов. Продолжение небесной силы местного божества, символ веры миллионов людей.

В изодранных лохмотьях, по щиколотку в грязи, по колено в воде, два иссушенных лохматых тела медленно бредут по берегу, иногда доставая на поверхность подходящие по размеру голыши.

— Ну и зачем мне искать этот череп? — Один из скитальцев швырнул прочь очередную находку.

— Потому что у меня уже есть, Яврана.

— Я могла бы принести с собой, в хранилище полно валяется без дела.

— Мог бы. — Поправил спутника Басаши. — Выбор тела важен для местного ритуала. Как и внутреннее состояние. И череп нужно найти в этой реке. Самому.

— То есть ты хочешь, чтобы я поверила в важность ритуалов тех, кого мы сами создали?

— Не стоит недооценивать силу веры. Мы можем мнить себя создателями сколько угодно, но какая этому цена, если до сих пор не можем четко ответить, откуда пришли сами.

— Да уж точно не отсюда. Ай…

Яврана, поскользнувшись, потеряла равновесие — непривычное тело не желает слушаться. Басаши с легкостью подхватил тщедушную спутницу. Немного поковырявшись в прибрежном иле, он извлек причину неожиданной заминки. Посеревший от времени череп еще в хорошем состоянии.

— В любом случае, он тебя сам нашел.

Яврана скривилась, принимая спорный подарок.

— Надеюсь, ты не сам его туда засунул, Басаши.

Они двинулись прочь от реки, к самому центру мистерий. Где уже пылают десятки погребальных костров, жадных проводников души. Где сотни отщепенцев, чей взгляд способен погубить неосторожную карму, собрались на свой ежегодный праздник.

Агхори, в набедренных повязках или вовсе без них, тут и там раскуривают опьяняющий чарас, в честь бога-разрушителя. Они пляшут и молятся, обмазав изможденные тела пеплом от уже ушедших.

— Потрясающая эстетика, Басаши. Ничем веселее в Еглеопе не занималась.

Яврана брезгливо принялась натирать свое неприглядное тело белесой золой из вчерашнего кострища.

— Ну, вот такие у них традиции. Они целенаправленно убивают в себе отвращение абсолютно ко всему. Ничто, из созданного богами, не может быть отталкивающим, в этом есть определенная логика.

— Какая к хаосу логика? Даже, если учесть, что птичий помет и свежий фрукт в сути своей одинаковы, и начало у всей материи едино, для человеческих организмов это совсем не одно и то же. Все их духовные практики лишь убивают естественные реакции.

— Нами же и смоделированные.

— Ой, иди вот им и расскажи, какой ты великий создатель. Даже Гений физики никогда не приписывал себе подобных заслуг. Сам сказал, внедрить и создать совсем не одно и то же, а уж про эмоциональные реакции и говорить нечего. Каждый, кто умеет слышать себя внутри, может понять, что хорошо, а что неприемлемо. И не просто так они тут алкоголь с гашишом мешают.