Виктория Самира - Голос империи [СИ]

Поэтому он так и не нашел ей замену. Она была для него большим, чем «банальная физиология». Ни с одной другой женщиной он не испытывал таких чувств. Такого удовольствия. Ни с одной другой он не позволял себе полностью терять контроль, не заботясь о последствиях.

Его женщина выросла среди дикарей — и не боялась ничего. Ни боли, ни крови, ни первобытной животной страсти, ни самой смерти. Она сама была дикой, требовательной, нежной и смертельно опасной. И мужчину хотела под стать себе.

Гаральд со злорадной ухмылкой вспомнил их встречу после двух лет молчания. На сколько хватило ее выдержки и ехидства? На полчаса! А потом она изгибалась и стонала под ним, вцепляясь в волосы, жадно ловя его поцелуи — потому что, видимо, не нашелся тот, кто смог заменить в ее постели лорда Райвена. Она полосовала его спину до мяса, прижимая к себе единственного, кто был способен утолить ее необузданную страсть. Единственного, перед кем она никогда не могла устоять. И кому позволяла даже не многое — все, чего он от нее желал. И это между ними всегда было взаимно.

В полнейшем смятении от происходящего Гаральд, не задумываясь, расстегнул брюки и закрыл глаза. Хватит на сегодня попыток сдерживаться и быть хорошим мальчиком. Водитель будет медленно кружить по городу, пока не получит указание ехать домой, а без каких-либо серьезных причин дорожная охрана не посмеет остановить белую машину высшего лорда.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, летний императорский дворец

Тагир стоял спиной ко входу, вперившись взглядом в огромное окно. Он слышал, что к нему пришли посетители, но никак не отреагировал на их появление. Застыл, как каменная статуя — памятник самому себе в худшие годы жизни.

Патриарх не стал утруждать себя ожиданием отдельного приглашения и просто уселся в кресло. Де Зирт еще минуту ждал, когда его величество выйдет из прострации, но тоже последовал примеру коллеги, проворчав что-то про старые кости.

Наконец, Тагир соизволил оторваться от созерцания пейзажа, уселся напротив визитеров и забрал протянутую бумагу.

— Уже доложили? — зачем-то поинтересовался Ким. Хотя он прекрасно знал, что о решении суда император узнает первым.

Тагир кивнул. Пауза затянулась.

— Мы можем молча сидеть здесь хоть неделю, но решение все равно придется принять, — напомнил патриарх. — Ваше величество, нельзя игнорировать эту бумагу.

— Если бы они знали правду, решение было бы другим, — невпопад высказался де Зирт.

— Как много всего сложилось бы иначе, если бы тогда я не послушал вас, — император сложил документ вчетверо и положил во внутренний карман. — Теперь я должен принять одно из самых трудных решений в своей жизни. Либо пойти против законов империи, либо подписать смертный приговор собственному сыну.

— Приговор уже подписал судья, — напомнил Ким. — А вы император, имеете право помиловать.

— Да, — согласился Тагир. — Только если я это сделаю, я признаю, что закон в Империи…

— Не работает, — закончил мысль де Зирт. — Хватит притворяться. То, что мы создавали, гниет, как кусок мяса, оставленный на жаре. Виктор сделал единственное, что счел правильным. Чтобы обратить твое внимание на очевидное. Законы. Не работают.

— Ваше величество, вы же понимаете, что все несколько сложнее, чем эти категоричности? — патриарх постарался вернуть разговор в дипломатическое русло, пока эти двое все не испортили.

— Я слишком многое понимаю, — покачал головой император.

— Боишься создать прецедент для Джеремиана? — поинтересовался упрямый магистр. — Он поймет, что любое системное решение в стране можно отменить просто волей императора.

— Он это и сам сможет понять, — отмахнулся Ким.

— Вряд ли он отважится начать с этого свою карьеру, — грустно улыбнулся Тагир. — Только если это сделаю я. Тогда он сможет сказать — я следую примеру своего деда, основателя Триединой империи.

— Ты уже дал себе это право, — напомнил де Зирт.

— Но не пользовался им.

— Обстановка сейчас в стране не слишком стабильная. Из-за этих газетчиков Виктор стал внезапно популярным, можно сказать, народным героем.

— Я всегда в душе на это надеялся, — Тагир постучал пальцами по колену. — Что рано или поздно он станет… видным политическим деятелем. Что я доживу до этого момента. И смогу если не передать ему престол, то, в крайнем случае, поменять политическую систему Империи. Ну или, случись что с Джеремианом, обнародовать документы.

— Ты слишком затянул с этим решением. И слишком долго колебался, — снова заворчал де Зирт, вызвав уже неприкрытое раздражение Кима. — У вас это семейное.

— Я жалею, что поддался на ваши уговоры и позволил вам увезти его. Я похоронил одного сына, теперь потерял второго.

— Еще не все потеряно, — напомнил Ким. — Мы пришли именно за этим. Мы и тогда действовали из соображений безопасности. Пытались сохранить его жизнь, когда тебе было…

— Наплевать, — злорадно подсказал де Зирт. Ким скривился.

— Добивай, — разрешил Тагир, закрывая лицо руками.

— Все прекрасно понимают, что лишние императорские наследники — всегда помеха, — осторожно напомнил патриарх.

— Тагир, ты не удержишься. Общественное мнение слишком шумно.

— Общественное мнение всегда шумно. Людям вообще все равно, на какую тему громко кричать. Какая разница? Что изменится? Вчера они даже не знали, кто такой Виктор Коннор. Позавчера они требовали либерализации семейного права для…

— Однополых пар, — подсказал Ким.

— Я бы разрешил им все, если бы мой внук не напирал на эту тему в высшем обществе. Потому что со стороны будет выглядеть так, будто я угождаю лично ему, и подгоняю законы под интересы своей семьи.

— А чего ты боишься? — прищурился де Зирт. — Точнее, кого? Народ тебя поддержит. Высшие лорды — они как раз напуганы до мокрых штанов. Любой из них боится стать следующим. И лишиться источника доходов, к которому каждый первый приник так, что икает от жадности.

— Сам факт, за что был убит доктор Коди, уже стал прецедентом, — Ким потрепал длинную бороду. — Если дальше играть в императора-соблюдающего-законы, это будет смешно. То, что в империи цветет коррупция, и таможня легко пропускает тонны наркотиков, очевидно. Благодаря прессе об этом знают миллионы. Замять это дело не получится.

— Я бы не хотел применять сейчас крайние меры, — покачал головой Тагир. — У Джеремиана сложившийся круг политических союзников из числа молодежи. Это его управленческая элита. Новое поколение, которое выросло вместе с ним. Если сейчас я начну рубить головы главам семей, только потому что они заигрались, пользуясь моим… самоустранением от власти, Джер останется без поддержки крупных игроков на политической арене. А все эти игроки могут встать на его защиту, когда меня не станет.