Виктория Самира - Голос империи [СИ]

— Ему нужна защита в лице продажных мразей?

— Мне иногда жаль, что та партия лотоса… не дошла до адресатов, — внезапно произнес Тагир и, увидев изумленные лица коллег, спросил. — А вы думали, эта мода среди золотой молодежи появилась сама по себе? Они подражают Джеру. Мне было бы гораздо проще вычистить ряды своих же… подчиненных, если бы они первыми осознали, как люди… их собственные дети гибнут из-за наркотиков. Из-за родительской жадности. Недальновидности. Продажности.

— А Виктор остался бы единственным наследником. И тебе бы не пришлось мучительно выбирать, — хмыкнул де Зирт. — Почему тебе, наконец, не обнародовать, что он твой сын? Если Джеремиан тебя не устраивает.

— Во-первых, устраивает. Он справится. Во-вторых, уже поздно переигрывать. Я слишком затянул со своим решением. Смерть Леи обезумила меня тогда. И, похоже, у нас это семейное — долго думать, чтобы потом совершать сумасбродные поступки. Если вы сейчас обнародуете документы, как это охарактеризует императорскую семью? Один претендент на трон способен на импульсивное убийство, а второй — на необоснованную жестокость. После моей смерти у народа прекрасный выбор между убийцей и садистом. Но Джеремиан хотя бы с детства дружит с большинством молодых лордов и леди. Он прекрасно ладит со своим кругом. Меня беспокоят только его неконтролируемые… приступы.

— Это не излечится. Ты знаешь, почему. Ты сам решил, что ему не стоит потакать… во всех желаниях.

— Да, решил! — рявкнул Тагир. — Он, в первую очередь, наследник империи. И это его долг перед государством. Я не собираюсь обсуждать свои решения. А ты не вздумай своевольничать, Люс! Если мы открыто сообщим, развяжем руки Джеремиану и его людям. Виктор просто не доживет до следующего рассвета. Какая разница, умрет он, считая себя приемным сыном четы Коннор, или зная, что он наследный принц, которого собственный отец просто отдал, даже не соизволив увидеть?

— Я уже говорил, принципиальность и жертвенность — у вас семейное качество. Но, если ты обвиняешь Виктора в импульсивности, можешь хоть ты принять взвешенное решение? Без лишней театральщины?

— Я почти лишился будущего, но не головы. У меня есть время, чтобы все обдумать. И взвесить. Свое решение.

Джалан, район Хеске, компаунд Зеленый Жемчуг

Драган был крайне зол. И расхаживал по комнате, пытаясь успокоиться.

— Почему ты звонила им сама? Меня попросить не могла?

— Некогда было. Счет шел на часы.

— Охотно верю. Ты подставилась. Звонил Андерс из «Хроники». И Мара из «Вечерних новостей». К тому, и к другому приходили очень вежливые люди. И просили пересмотреть свое отношение к Коннору. Очень подробно рассказали, почему не стоит его поддерживать.

— Ожидаемо, — пожала плечами Лори.

— Ты понимаешь, что если они два и полтора сложат, то следующий их визит будет к тебе? И вовсе не для разговора!

— Ну что ж, остается надеяться, что с математикой у них не очень. Потому что у нас не очень с вариантами.

— А если бы тебя об этом попросил кто-то другой? А не этот…

— Мы никогда не узнаем. Это мой последний проект. Сворачиваемся. Тебя ждут поклонницы. Меня — работа. Так что, не придавай столько значения рядовой проверке.

— Она не рядовая. Ты нервничаешь.

— Имею право.

— Он втянул тебя в неприятности?

— Ты так трогательно обо мне волнуешься, — Лори надела плащ.

— Все это очень плохо пахнет.

— Попрошу помощницу сменить полироль для мебели. Плохо пахнет от кресла.

— Не ерничай, — Драган остановил ее почти на выходе, преградив дорогу. — Я совершенно серьезно. Куда ты собралась?

— Тебе это точно не надо знать. Ты со мной не едешь.

— Это что за новости? — глаза Драгана гневно сверкнули.

— Там неопасно, — Джа прекрасно понимала, что это не так. — Но ты слишком приметная персона. Это не обсуждается. Дай пройти.

Драган помешкал пару секунд, но все же посторонился, грязно выругавшись на халахинском. Слишком хорошо знал, что любые споры бесполезны.

Триединая империя, Альварские горы

Частные лаборатории лорда де Зирта

Джа оценила, что к ее прибытию Люциус организовал в кабинете хороший кофе. В прошлый раз не предлагал. Времени у них было не особенно много, но по опыту оба прекрасно знали: нервы и лишняя суета эффективности не способствуют. Поэтому сейчас просто ужинали, если можно назвать ужином тарелку несладких крекеров с сыром.

— У меня к вам один вопрос, — Джа отставила пустую чашку. — Как вы догадались?

— Что вас, как минимум, двое? А парень — всего лишь ваш связной?

— Да.

— Слишком долго живу на этом свете, чтобы не научиться разбираться в людях, миледи. Тех, кто обладает определенными возможностями, всегда видно. Хотя, пожалуй, на парадную роль он идеальный исполнитель. Самое темное место — под фонарем.

— Рада, что вам понятна моя логика.

— Я вообще на удивление понятливый. С возрастом часто приобретается такое полезное качество.

Джа мысленно отметила, что де Зирт на самом деле выглядит гораздо моложе своих истинных лет. В силу образования и профессии она знала историю империи. И год рождения легендарного альва. Его можно было счесть вполне симпатичным моложавым стариком. Но опять же, в силу образования и профессии, Джа знала и другое — насколько он опасен.

Де Зирт улыбнулся. На ее лице было написано достаточно, чтобы понять, о чем она думает.

— Акция завтра?

— Да.

— Сколько?

— Полмиллиона.

— Мало.

— Я тронута вашим участием, но есть проблема. Три издания… обязали написать совсем другие материалы о Викторе Конноре.

— Не удивили, — де Зирт отмахнулся от сигаретного дыма, но замечаний делать не стал. Как все алхимики, он привык и не к таким запахам. — Я бы изумился, если бы никакой реакции не было.

— И…

Магистр посмотрел в окно. Затем — на свою гостью.

— Завтра, возможно, будет дождь. Типографская краска имеет свойство расплываться. Нужно добавить вот это… так сказать, для стойкости. Краски, — он достал с полки внушительный флакон темного стекла. — И, скажем, для нестойкости смысла.

Джа приподняла брови. Она слышала о существовании субстанций, способных менять или нейтрализовать смысл слов в текстах. Но ей никогда не приходилось иметь дело с подобными составами.

— То, о чем я думаю?

— Ага.

— Отлично. Разгуливать по городу с этим, — она показала на флакон. — Не просто опасно. Смертельно опасно.

Джа не решалась произнести это вслух. Она просто знала, что подобными возможностями обладают только определенные люди. Исчезнувшие. Уничтоженные на территории империи.

И теперь у нее появился еще один вопрос: кто такой этот Виктор Коннор, если ради него де Зирт решился фактически подписать себе смертный приговор. И ей заодно. Потому что теперь она знает о нем. О его истинных возможностях. За обладание которыми — и за недонесение о которых — кара всегда одна, без вариантов и права на помилование.