Виктория Самира - Голос империи [СИ]

Тем временем, пьяный незнакомец попытался самым посконным образом ее облапать.

— Дееевушка. Ну девушка…

Лори шепотом поблагодарила богов за удачу, что именно ей он слил ценнейшую информацию. С которой она пока и не знала, что делать. Убедившись, что других одаренных в баре нет, провела аккуратную, ювелирную зачистку. Полностью закрыв брешь в голове у коллеги.

Если эта информация хоть где-то всплывет, Виктора уже не спасти. Потому что это уже не спонтанное убийство наркоторговца. Это организованное преступление. Сговор. А вот записать на артефакт все увиденное — стоило. Пригодится.

— Любезный! — Лори воспользовалась случаем и обратила на себя внимание бармена. — Вызовите нам такси!

Триединая империя, Джалан

Летний императорский дворец

Иммур-Кемаль Велес, размахивая руками с экрана, вопил так, будто собирался перекричать толпу, беснующуюся возле здания городской тюрьмы:

— Люди требуют расправы! Виктор Коннор — убийца! После казни его сердце нужно сжечь, превратить в пепел и развеять над Альварскими горами, из которых он и прибыл в столицу! Действия доктора Коди, хоть и были, по сути, преступными, но все же помогли вылечить город от наркотиков. Это был единственный возможный способ остановить безумие. Заставить людей понять, что умирать они будут в мучениях. И никто не в силах это прекратить. В следующий раз каждый, кто решит попробовать наркотики, сто раз подумает. Так что, еще неясно, кого из этих двоих стоит называть народными героем. Ведь, если мы будем судить с такой стороны, то Коди тоже заслуживает оправдания — уже посмертно. До этого друидский доктор неоднократно подавал в департамент здравоохранения законопроект о летальном медицинском вмешательстве. Он был известен в определенных кругах как инициатор фармакологического умерщвления в случаях, где медицина бессильна…

Принц Джеремиан, зевнув, выключил новости. Ему надоело.

— Вылечил он, как же. Чернь лечится только плетью или палкой. Разумный человек всегда понимает, что не надо пихать в себя что ни попадя. Не можешь покупать чистый продукт — не покупай никакой.

— Чернь всегда будет подражать, — потянулся в кровати Эйдан. — Высшему захотелось побаловаться с девкой, угостил ее чем-нибудь. Ей понравилось — и понеслась.

— Ее проблемы. Значит, сдохнет.

Эйдан впервые посмотрел на принца с плохо скрытым сомнением. Друидские инстинкты даже у неодаренных никуда не девались. Да, их рано отправляли «в более подходящее общество», но постулат о том, что каждая жизнь священна, вбивали в головы накрепко. И теперь юноша испытывал к принцу те чувства, которых раньше не было. Более того, начинал догадываться, почему Тагир не хочет допускать Джера до власти. Все-таки правитель не должен относиться к людям, как к расходному материалу. И, тем более, бросаться подобными заявлениями.

Несмотря на отсутствие глубокого аналитического ума, Эйдан наконец-то понял, о чем когда-то говорил его учитель истории… Люди во главе государства встали в свое время неспроста. Друиды не способны на жесткие, но порой необходимые меры. Альвы не умеют сдерживаться. А человека формирует среда и воспитание, все решает мораль и здравый смысл… Если они, конечно, есть.

Обилие странных мыслей в голове было списано на новое курево, которым они с принцем баловались час назад.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, резиденция семьи Райвен

Завтрак остался нетронутым. Только лежавшая на столе вилка была скручена в замысловатый узел.

Гаральд уже даже не матерился. Он молча выключил телевизор, решив, что после окончания всей этой эпопеи лично разберется с говорливым журналистом. Идея с развеиванием пепла ему очень импонировала.

Появляться в таком взвинченном состоянии на работе не хотелось. Поэтому до департамента лорд Райвен пошел пешком, пусть это и противоречило всем правилам безопасности. Но полчаса прогулки сейчас помогли бы проветрить голову и успокоиться.

И это была… так себе затея. На улице было непривычно людно и шумно. Всегда спокойнейший район Фирих, место проживания высших лордов и самых богатых семей Джалана, с утра наполнился тысячами громких голосов и суетливо снующих людей.

Понять причину этого странного оживления никак не получалось.

— Возьмите! — внезапно на пути лорда образовался мальчишка, держащий в руках стопку ярко-зеленых газет. Сунув экземпляр в руки озадаченному Гаральду, он тут же побежал дальше.

— Тааак, — лорд Райвен ошарашенно смотрел на передовицу.

Вместо заголовка на ней большими буквами было написано: «Я, мы, все — Виктор Коннор!», после чего следовал портрет его друга и какая-то статья, суть которой уловить на ходу было сложно, но, если это на первой полосе — значит, не проходная новость.

Вчитываться было некогда. За опоздание на работу можно было нарваться на штраф. Поэтому газета отправилась в сумку — до более подходящего времени. Очередной мальчишка, только уже с красной газетой и точно таким же заголовком, появился на его пути буквально через пять минут.

— Возьмите! — потребовал он почти приказным тоном и всучил свой опус.

— Да что тут происходит?

— Мы требуем императорского помилования для Виктора Коннора! Мы все — Виктор Коннор!

Мальчишка побежал дальше, а Гаральд с нарастающим изумлением понял, что даже объемов его немаленькой сумки не хватит для всех газет.

Они были везде. Синие, черные, зеленые. Их раздавали мужчины в костюмах и женщины в нарядных платьях, школьники и благонравные старушки…

— Джа… — выдохнул Гаральд, лавируя между снующими и переговаривающимися людьми. — Ну ты сумасшедшая…

«Доброе утро, красавчик» — сообщил телефон.

Джалан, летний императорский дворец

Канцлер стоял перед императором, бледный и трясущийся от страха. На монаршем столе лежали две дюжины разноцветных газет и журналов с одинаковой передовицей: «Я, мы, все — Виктор Коннор!».

— Что. Это. Такое? — Тагир сидел, глядя на канцлера исподлобья.

— Это… с утра. Везде. Народ хлынул в Фирих. Вызвать охрану?

— Есть причины? — поинтересовался император. — Погромы? Давка? Убийства? Ранения?

— Нет… пока нет, ваше величество. Просто люди, их много. И они раздают вот эти газеты.

— И?

— Везде требование о помиловании. А возле городской тюрьмы — тоже… народное сборище. Только там требуют немедленной выдачи Коннора для расправы. Отдать приказ разогнать?

— За что? Они нарушают закон?

— Нет…

— Бунтуют?

— Кричат. Беснуются.

— Дороги перекрывают? Баррикады строят?

— Нет…

— Ничего не громят и никого не трогают. Я прав? — Тагир очень неласково посмотрел на канцлера, и тот еще сильнее затрясся. — То есть они просто шарахаются вокруг дворца и комплекса департаментов, одни раздают газеты, а другие слишком громко вопят?