Виктория Самира - Голос империи [СИ]

— Мне нравится, — Венсан тактично не стал допытываться до подробностей, но, судя по выражению лица, все понял, что и продемонстрировал. — Кстати, я из Лангардии. Так что, мы друг друга поймем. У тебя есть что-нибудь более откровенное?

— Мммм, — на ум пришел только Таркан.

— Нога-то как, не болит?

— Нет, вообще, — нога прекрасно себя чувствовала.

— Тогда показывай, что значит твое «ммм», — Венсан изобразил рукой замысловатый пасс. И снова уселся на стул, вцепившись в станок. Сафира смирилась с тем, что ему просто так удобно. Ну пусть висит, может, он от обезьяны недопроизошел.

Маэстро пристально наблюдал за ней, но этот немигающий взгляд больше не пугал.

— Стоп! — внезапно скомандовал он. — А что, если добавить это все к тому, что ты первым показывала?

— Это же разные стили, как их можно смешивать?

— Почему нельзя? Кто запретил?

Сафиру этот вопрос поставил в тупик. А действительно, кто и когда запрещал смешивать латину, классический балет и танец живота?

Венсан встал напротив и молча начал повторять то, что видел. Он схватывал движения на лету, как сухая губка впитывал все — жадно, азартно, страстно.

— А теперь смотри, — прервал он ее импровизацию. — На одной оригинальности мы с тобой, птичка моя, не уедем. Надо дать людям то, что они смогут запомнить и делать.

И он показал несколько па, которые оказались не сложнее тех, что приходилось часами заучивать. Сафира послушно повторяла уже за ним.

— Ну какая пластика! — воскликнул воодушевленный маэстро. — А что у нас с парными выступлениями?

— Ну, так. Не особо. Я вообще редко танцевала с партнерами.

— Ну редко — лучше, чем никогда. В соло хороша, значит, и остальное подтянем.

Маэстро включил музыку и сделал шаг ей навстречу.

— Иди сюда, — он решительным движением положил руки ей на талию и закружил по залу, растворяя в том особом удовольствии, которое могут понять только те, кто чувствует танец, слышит поэзию тела, и кому повезло с партнером.

Они снова сидели на полу. На лице Венсана читалась дивная смесь усталости и эйфории. Он говорил с ней, но так, будто просто размышлял вслух.

— Первый тур — голосование жюри в зале. Нужны всего три голоса из четырех. Там ты справишься, я за тебя спокоен. Тебе надо просто всех удивить, а уж за этим дело не встанет. Со вторым и третьим будет сложнее. Там дело решает уже народное голосование. Понимаешь?

— Не совсем, — Сафире стало жутко стыдно, что она даже не удосужилась толком прочитать условия этого чертова конкурса. Идиотизм какой. И это стыдное осознание, похоже, так живописно отразилось на ее лице, что Венсан снова все понял без лишних слов.

— Финал, — вздохнул он. — Его обычно смотрит вся страна, и все голосуют по телефону. Так понятно?

— Почти.

— И тут проблема, — маэстро нахмурил лоб. — Это мы с тобой понимаем тонкую суть танца. А сообщения отправляют обычные люди. И они не оценят ни идеальную технику, ни сложность рисунка. Им нужно… мясо!

— Какое? — растерялась от потока информации Сафира.

— Свежее! — Венсан хохотнул. — Выиграть хочешь?

— Хочу.

— И я хочу. И надо, чтобы они все тоже захотели. Только не выиграть, ясное дело, а тебя. Значит, их надо соблазнить. И мужчин, и женщин, и домашних попугаев. Всю империю! Они голосуют не за самый сложный танец, а за самую горячую девушку, ясно?

— Ага, — Сафира ошеломленно кивнула.

— Что ты так смотришь? Ты не девственница ли часом? Потому что с этим я тебе точно помочь не смогу.

— С этим все в порядке, — Сафира покраснела.

— Вот и славно, — Венсан потер ладони. — Тогда работаем, птичка моя!

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, летний императорский дворец

Принц Джеремиан стоял в спальне полностью обнаженный и придирчиво рассматривал себя в зеркале. Увиденное вызвало в нем приступ сурового недовольства. Во-первых, на темной коже стали появляться первые морщинки. Еще незаметные, но они уже были. Во-вторых, пробилась предательская седина. На фоне черных ухоженных волос смотрелась она безобразно, ужасно. То ли полукровка, то ли полу-дед.

Тонкое аристократичное тело, над которым неустанно трудились массажисты и личный тренер, было все еще идеально. Мышцы длинные, хорошо проработанные, но еще чуть-чуть, и над ним тоже начнет беспощадно издеваться возраст.

— А ведь я уже старею, — обратился принц к отражению. Но ответило ему не оно.

— Ты изумительно выглядишь, — откликнулся юноша, белокожий и беловолосый, с тонкой каштановой прядью, выдававшей в нем примесь человеческой крови. Он возлежал на кровати и пристально наблюдал.

— Мне почти сорок. И я все еще наследный принц, которого дед считает «недозревшим до трона». Старик, который разваливается на части, почти не покидает дворец и спит на совещаниях!

— Ты знаешь, почему он так считает, — томно вздохнул друид. — Он исповедует традиционные ценности.

— А я, значит, нетрадиционные? — взбесился Джеремиан, и в зеркало полетел серебряный кувшин. Поверхность пошла мелкими трещинами, но осколки не посыпались прямо на пол, они остались на месте, удерживаемые специальной защитной пленкой. И это вызвало у принца новый приступ ненависти.

Друид на кровати не смог удержать улыбку, вспомнив, как Тагир распорядился обновить покои принца после очередного приступа. В том числе, установить особые зеркала из композитного материала — «устойчивого к бабским истерикам». Джеремиан это заметил. Его породистое лицо исказилось, заострилось, антрацитовые глаза сверкнули ненавистью.

— И над чем мы тут смеемся? Расскажи мне, я тоже хочу повеселиться, — он неспешно приблизился к кровати и властно вцепился руками в лицо любовника. — Тебя смешит мое бессилие что-то изменить? Или то, что мой дед — упертый старик, который считает, что я ненормален, потому что мне противно прикасаться к женскому телу? По мне, все женщины ужасно воняют. Каковы ваши традиционные ценности? Спать с каждым встречным, к кому потянул инстинкт? Главное, чтобы этот встречный был противоположного пола? А почему вам позволено носить платья, а мне нет?

— Это не платье, это балахон, — едва слышно прошептал друид.

Джеремиан с силой оттянул волосы юноши назад, запрокидывая его голову. Ногтями прошелся по его щеке, оставляя кровавые полосы. Отпустил и тут же запрыгнул на кровать.

— Это. Платье. Я тоже хочу платье, — жестким и одновременно капризным тоном сообщил принц, перевернул любовника на живот, ласково провел пальцами по линии между ягодиц и, не предупреждая, вонзил палец внутрь, наслаждаясь болезненным криком.

Император сегодня принимал в гостиной, примыкающей к спальне. Одет был по-домашнему и потому совсем не походил на грозного монарха, некогда объединившего народы в великую империю. Он был обычным уставшим от жизни стариком, на коленях которого уютно устроился пушистый белый котенок.