Виктория Самира - Животная страсть [СИ]

Нет. Потому что не надо лезть туда, куда не просят. Высматривать в людях то, что они хотят скрыть. Потому что далеко не всяким оружием вообще нужно размахивать, где ни попадя.

А еще, потому что каждое вхождение в тонкий мир может стать для менталиста последним. В лучшем случае просто убить. В худшем — безвозвратно, непредсказуемо повредить его мозг, превратив человека в неуправляемого зверя, наполненного силой эфира.

Именно поэтому менталистов старались отыскать и отправить на специальное обучение как можно раньше — чтобы научить идеальному самоконтролю. Именно поэтому строго ограничивали разрешенные практики. А любую самодеятельность за пределами допустимого использования дара контролировали метками и запрещали.

В империи достаточно проблем без «дефектных эмпатов», которые стали рождаться после второго Разлома, когда Альварские горы в очередной раз изменили магическую суть территорий империи. Точнее, когда империя вообще появилась. И меньше всего человек хотел, чтобы с ментальным даром случилось то же самое, что произошло с другим — который теперь был запрещен полностью. На уровне уничтожения всех его носителей. Слишком сильных, слишком непредсказуемых, чтобы можно было хоть как-то контролировать их деятельность. И их безумие…

Сейчас человек сидел на мягком полу в защищенной комнате для медитаций и глубоко дышал, пытаясь прийти в себя. То, что он увидел, нужно было осмыслить.

Проекция была видимой, и это означало только одно: событие произойдет в течение трех лет. Но когда именно — неизвестно. В любой момент. Может завтра, а может — через два года и одиннадцать месяцев.

И он не знал, что ему делать с полученной из эфира информацией. Он служил империи, а не ее правителю. К тому, что Тагир скоро умрет, он был готов — к этому все были готовы. Как и к тому, что вслед за этим случится закономерное или, скорее, неизбежное — восхождение на трон императора Джеремиана.

Но человек не был готов к тому, что увидит дальше.

Нужно ли теперь сообщать монарху? Риторический был вопрос. Именно из-за этого дар менталистов в свое время и поставили под вопрос вплоть до объявления вне закона. Сейчас можно использовать эту информацию на свое усмотрение. Рассказать императору — но что тот сможет сделать? Других наследников у его величества нет. Альтернатив, собственно, никаких. Но, если Тагир снова начнет развивать активную деятельность, как недавно это продемонстрировал, у кого-нибудь да возникнет вопрос: по каким таким причинам? Что он пытается предотвратить? Ровно то, о чем знает. И несложно будет догадаться, кто сообщил ему об этом. Людей, способных видеть проекции, в империи не то чтобы много. Приближенных к императору — тем более. Точнее, всего один.

А человек хотел жить. И очень желательно, жить хорошо. Он понимал, что Джеремиану тоже понадобятся услуги менталиста. Лояльного менталиста. И выбирать ему особо не из кого.

Поэтому человек взял со стола телефон и набрал знакомый номер.

— Генерал Стентор?

Триединая империя, Альварские горы

Особняк семьи Коннор

Мантикора стояла посреди внушительной ванной, широко расставив мощные лапы, и не сопротивлялась манипуляциям. Она понимала, что это просто необходимо. Виктор тщательно намыливал ее шерсть, слипшуюся от долгого пребывания на улице.

Фанни, присев на край ванны, безостановочно щебетала, отвлекая не-собаку от малопонятной процедуры. Возражений и протестов ни с одной из сторон не было. Умные желтые глаза рассматривали альварскую девицу с оценивающим любопытством, словно оценивали будущий фронт работы.

Виктор это отметил, но говорить ничего не стал. Во-первых, потому что не имел глупой привычки болтать и вмешиваться в жизнь взрослых родственников. При всем противоречивом ощущении, что старший брат должен следить за младшими. Во-вторых, потому что убервольфы сами решали, кто нуждается в их внимании и защите. Переубеждать эту скотину… да бесполезно. В-третьих, лорд Коннор знал, на что способна такая «собаченька». И в глубине души был несказанно рад тому, что у Фанни появилась такая грозная компаньонка. Учитывая, что в последнее время его сестра активно бросала вызов имперской системе, лишней такую компанию не назовешь.

Хотя, конечно, мастер Иллар немало поспособствовал тому, чтобы Фанни, с виду мелкая и худощавая, вполне могла разложить по полу парочку набитых самомнением шкафов. Что и продемонстрировала однажды Гаральду, когда тот выразил сомнения в качестве методов самообороны, доступных полуросликам. Кажется, тогда даже незыблемые горы вздрогнули. Впрочем, зная своего друга, Виктор не сомневался — тот картинно свалился на ковер, предварительно убедившись, что ни обо что головой случайно не ударится, покрытие достаточно мягкое, и его «позорного поражения» кроме двух представителей семьи Коннор больше никто не видит. Артист хренов.

— Ну все, ты готова. Можно хоть на бал! — констатировала Фанни, скрупулезно вытирая Мантикору пушистым полотенцем.

— Бу, — сообщила зверюга все, что думает о перспективе посещения очередного скучного светского мероприятия.

— Покажешься, какая ты на самом деле? — внезапно спросил Виктор.

Мантикора повернула голову, внимательно посмотрела и одним прыжком преодолела высокий бортик ванны. Теперь на кафельном полу стояла не псица неприметного окраса «перец с солью», а метровая черная тварь, сотканная из концентрированной тьмы. Контуры ее гигантского тела мерцали и подергивались, и вместе с ними недовольно подергивался длинный голый хвост со сверкающим жалом на конце. Острые уши были прижаты к треугольной голове, желтые глаза полыхали, и дополняли картину острые белоснежные клыки, которые недвусмысленно демонстрировали всю степень опасности приближения к подопечным зверушки.

— Теперь понятно, почему ее так назвали, — ошеломленно выдохнула Фанни. Она почувствовала, как на голове зашевелились волосы.

— А белая где? — поинтересовался Виктор, невозмутимо разглядывая тварь. Та от вопроса дернулась, заскулила и приобрела свой обычный «собачий» вид. В эмоциональном фоне появилась тоска, боль утраты и злость. — Ну прости, что спросил. Просто хочу найти. Ты ее чувствуешь, она хотя бы в этом мире? Тогда найдем. Считай себя моим клиентом.

— Ты сейчас о чем? — Фанни подергала брата за косу.

— Убервольфы — парные создания. Один темный и один светлый, — пояснил Виктор, присаживаясь к Мантикоре, чтобы успокоить разнервничавшееся животное. — У нее есть вторая половина.

— А про какой мир ты говорил?

— Про наш, — коротко ответил Виктор и снова посмотрел на убервольфа. — Еще двое — они все еще здесь?

Мантикора кивнула.