Виктория Самира - Животная страсть [СИ]

В гримерной было шумно и неуютно. Сатин последний раз бросила взгляд в зеркало, но так и не смогла сконцентрировать внимание на том, как выглядит. Ее «особенный» день был испорчен неиссякаемой тревогой: Белла пропала. Сначала она просто не пришла с работы (в принципе, нормально, клиенты иногда оставляли гидов «на ночь» после длительной прогулки), но потом она не появилась ни на утро, ни на следующий вечер, ни…

Сатин занервничала. Ей, конечно же, никто ничего не объяснял. Кто будет разговаривать с «безмозглой шерстяной скотиной», весь смысл жизни которой — ублажать клиентов и помалкивать?

Но Белла обещала быть рядом перед ее «первым выходом к людям». Она всегда была рядом, за исключением тех дней, когда ее оставляли у себя клиенты. Но всегда неизменно возвращалась. Чтобы обнять в кровати, которую они делили на двоих, помурлыкать, лизнуть в ухо и в очередной раз сказать: «Все будет хорошо, ты красивая, пушистая, тебя все будут любить и гладить». Сатин понимала, что это не так, но очень хотела верить.

В гримерной перешептывались, что это было ожидаемо… Их оставалось все меньше. Исчезновение каждой было событием, которое удостаивалось долгих кулуарных разговоров.

Белла была «лысой кошкой», и на ней, в отличие от «шерстяных», слишком хорошо были видны шрамы от наказаний и клиентских забав. А кому нужен кем-то порченный товар? Только тем, кому хочется окончательно его «испортить».

— В Охотничий павильон, скорее всего, отдали, — со знанием дела высказалась одна из «девочек», подкрашивая ресницы. Сатин понимала, что она говорит об этом, испытывая лютый страх оказаться там же. Где весь смысл человеческих забав сводится к одному — фурри стремительно убегает, прячется на территории огромного лесопарка, а люди с задорными криками, свистом и воплями догоняют.

Из Охотничьего павильона не было дороги назад. Никто еще не вернулся.

— Ну, может, какой-то особо любвеобильный попался, и который день развлекается, — предположила вторая.

— Или попала к доминантам, а там… Сто ударов — максимум, и ты кусок мяса.

Сатин старалась не разреветься. Очень старалась. Потому что зареванный вид — это прямой путь к наказанию. Двадцать ударов плетью. И, пока не заживет шкура, ты моешь полы и обслуживаешь непритязательных мальчиков из охраны.

А сегодня у нее особый день. Она выросла. Ее кое-как обучили тому, что она должна знать о людях, о том, чего они хотят, и как это дать. Сегодня Белла обещала быть рядом. Но ее не было…

— Все оделись? — строгий голос управляющего громыхнул по комнате. — На выход!

Этот павильон Острова Фантазий назывался «Сладострастие». Грин уже успел обойти всю территорию «парка развлечений» и выяснить, что названия заведений были весьма незатейливы. Видимо, чтобы праздно гуляющим туристам не пришлось долго и мучительно думать, куда пойти. Отдыхающим думать вообще не свойственно, тем более, той публике, что приезжала сюда — в самую задницу мира, только ради супер-экзотических приключений. Поэтому задачу по выбору мест для досуга явно упростили. И сами формы досуга фантазийностью не отличались.

«Сладострастие» — обычный бордель, только вместо мужчин и женщин в нем — фурри, странные иномирные создания, похожие одновременно на людей и животных. Охотничий павильон — парк, где можно было погонять «дичь», а, набегавшись по лесу, пристрелить из казенной винтовки. За дополнительную плату — потребовать ее же зажарить и подать с салатом.

В «Гладиаторских ямах» фурри на потеху публике сражались друг с другом или с людьми.

А в «Концертном павильоне» давали какое-то не особо интересное шоу, демонстрирующее нечеловеческую пластику танцоров.

В общем, выбирать было особо не из чего. Поэтому «Сладострастие». Тут хотя бы было больше шансов получить желаемое. И Грин, оплатив на входе билет «на всю ночь, с комнатой люкс», вошел в большой темный зал.

Все, что требовалось от «девочек» — разгуливать по залу, вихляя бедрами, и делать так, чтобы клиент выбрал именно тебя. Никто не выбрал? На следующий день ты драишь туалеты, если для другой работы непригодна. А вечером тебя безо всякого выбора будут трахать скучающие парни из обслуги Острова Фантазий. Чтобы не возникало соблазна перейти на работу полегче.

Поэтому Сатин мечтала только об одном — чтобы ее первый клиент был хотя бы симпатичным… и нормальным. Не таким, после которого твою измочаленную шкуру тащат в лазарет. Или вовсе на помойку, потому что за нее было заплачено.

Грину понадобилось несколько минут, чтобы среди двух десятков фурри, фланирующих по залу под аккомпанемент располагающей музыки, вычислить ее. Невысокую, худенькую, с густыми каштановыми волосами, из-под которых забавно торчали острые кошачьи ушки. Обтягивающее белое платье, светившееся в клубном неоне, оставляло слишком мало шансов на то, чтобы девушка промелькнула мимо него незамеченной.

Она была не самой красивой среди них — да и как вообще можно судить о красоте нелюдей? Судя по телосложению и неуверенному движению, даже не самая опытная. Скорее, наоборот. Вчерашний подросток. Но было в ней кое-что важное: взгляд.

Но Грин как раз был достаточно опытен, чтобы понять, как она смотрит. Фурри оценивала людей в зале. Не ждала, когда выберут и оплатят ее, а выбирала сама. И в этом взгляде читались одновременно и наивность вчерашнего ребенка, еще не нахлебавшегося взрослого опыта, и… необъяснимый животный инстинкт. Который заставлял «кошечку» целенаправленно выцеливать того, перед кем она раздвинет ноги и будет послушной девочкой.

Сатин задержала на нем взгляд всего на пару секунд. Но этого было достаточно, чтобы инстинкт подсказал ей — решай быстро!

Она привыкла ориентироваться на свои ощущения. Как учила Белла. Только так можно было продержаться хотя бы несколько лет. И получить шанс не оказаться раньше времени в Охотничьем павильоне, а «сделать карьеру». Например, оказаться среди управляющих или перейти в разряд опытных гидов, которых брали с собой путешественники, пресыщенные экзотическими удовольствиями, но желающие погулять с местными знатоками достопримечательностей.

Сама Белла почти стала такой. Ее уже не сдавали каждому первому, потому что ее услуги проводника, знавшего все закоулки архипелага, стоили дороже, чем несколько сотен в час или пара десятков тысяч — «за шкуру».

Кто знает, возможно сейчас она просто лазит с каким-то очередным неугомонным приключенцем по дальним островам, исследуя древние храмы? Хотелось верить именно в это. Ведь она такая умная, она одна из самых опытных на острове. Они не могли ее просто так…

Задумавшись, Сатин поняла, что все еще смотрит на мужчину, сидящего за столиком. У него был очень странный взгляд. Он словно оценивал ее, решая что-то…