Мари Бреннан - И в пепел обращен [litres]

Однако оскорблять его указаниями на очевидное Луна даже не думала. Просто придержала его кобылу – настоящую, не из дивных созданий – под уздцы, пока он спешивался.

– Оставь рядом серебряную монету, – в попытке пошутить сказала она, – и к той поре, когда мы закончим, кобыла будет перекована на все четыре ноги.

– Два дела сразу не под силу даже мне, – басовито, дружелюбно сказали позади.

Да, несмотря на огромный рост, двигался Велунд удивительно тихо. Почти не похожий на дивного, с первого взгляда король Долины казался не более чем дюжим кузнецом – мускулы рук бугрятся канатами, простая кожаная безрукавка туго натянута на груди, – но Луна приветствовала его со всем должным почтением. Не стоило забывать: именно ему, своему царственному кузену, она ныне обязана столом и кровом.

Кивнув в ответ, Велунд дружески стиснул плечо Энтони и, наклонившись, принялся чесать Тейрнгара за ухом.

– Там, внутри, для тебя готова еда, – сказал он Принцу в изгнании. – Ешь без опаски.

Это значило, что угощение для гостя украдено одним из паков с ближайшей фермы. Однако местные дивные, не ожесточенные былыми порядками Халцедонового Двора, были вполне готовы отплатить за взятое доброй услугой, и Луна не сомневалась, что, пробудившись поутру, крестьянин нашел свой дом дочиста выметенным, а коров накормленными и подоенными.

Таков был старый обычай, простой и понятный, пусть даже Луна не жила в деревне целую вечность. Сам Велунд не брезговал поработать молотом для всякого смертного, кому достанет храбрости прийти и заплатить положенное, и, хотя таких с каждым минувшим веком становилось все меньше, имя его помнили до сих пор.

«А кто вспомнит меня?»

По счастью, Луне хватило рассудка прогнать прочь сии исполненные жалости к самой себе мысли.

– Ваши советники уже собрались, – сказал им Велунд, нимало не тревожась о том, что роль гонца королю не пристала. К разнице в положении здесь также относились гораздо проще. – Только вас и ждут.

– Мы вскоре будем.

Прежде, чем войти внутрь, Луне нужно было спросить Энтони кое о чем.

– Что нового? – заговорила Луна, как только Велунд двинулся прочь, а Тейрнгар, виляя хвостом, потрусил за ним.

Обо всем остальном она, не колеблясь, могла побеседовать с ним на глазах советников. Однако в прошлом они уже раскрыли в своем кругу одного подосланного соглядатая и одного подкупленного пака, а разговор этот не должен был достичь ушей Видара ни за что.

– Он до сих пор слеп, – ответил Энтони, стреноживая кобылу так, чтоб та могла попастись, и с кряхтением снимая с нее седло. – Разносит дворец на части в поисках Лондонского камня, но все еще не нашел его, да к тому же не знает, как заставить Камень откликнуться. Он думает, твое партнерство со смертными – всего лишь глупая блажь.

Напряжение, сковавшее спину, как рукой сняло. Халцедоновый Чертог был обязан своим существованием трудам смертных и дивных, и без помощи смертного его властелином еще не становился никто. Луна полагала, что в одиночку достичь сего невозможно, и пока об этом не ведал Видар, могла не тревожиться, как бы тот не преодолел гордыни и спеси и не подыскал себе консорта из рода людского.

Пока сие преимущество и Лондонский меч остаются при ней, Видар в ее руках.

Однако Луне хотелось большего – вернуть себе королевство.

– Пусть о твоей лошади позаботится кто-нибудь другой, – сказала она. – У нас есть вести из Ирландии и Шотландии, и наконец-то они обещают оказаться полезными.

Вход в курган охраняли четыре поставленные на попа каменные плиты, обступившие узкую, мощенную камнем дорожку, уходившую под землю, точно сторожевые башни. Крестообразная пещерка в ее конце была невелика: чтобы войти, Луне пришлось пригнуть голову. Внутри стена перед ней с негромким скрежетом отодвинулась в сторону. А ведь она должна была слышать этот звук, когда наружу выходил Велунд… и, к слову, как ему удается протиснуться в эту дверь? О сем оставалось только гадать.

Шагнув через порог, Луна с облегчением выпрямилась.

Владения Велунда не могли бы отличаться от Халцедонового Чертога разительнее, даже если бы он добивался этого нарочно. Высокий округлый потолок подземелья озарял теплый свет факелов, земляной пол был укрыт ковром багряных с золотом листьев. Дивных здесь собралось немало, но вовсе не ради присутствия короля, стоявшего в стороне за разговором с одним из косматок [53] Косматка, или косматый жеребчик ( англ. tatterfoal) в английском фольклоре – волшебное существо, являющееся путникам в облике коня или жеребенка и завлекающее их в болота. . Вокруг нескольких котлов, подвешенных над открытым огнем, толпились хобы. Троица паков коротала время за мудреной игрой, возможно, некогда состоявшей в родстве с игрой в свайку, в некоем сложном порядке вонзая в землю кинжалы.

Среди этой толпы дивные подданные Халцедонового Двора выделялись, что твои лондонские вельможи, вдруг очутившиеся среди крестьян – даже те, кто отринул чопорность придворного платья. Сэр Перегрин Терн, прежде лейтенант, а ныне капитан уцелевшей Халцедоновой Стражи, демонстрировал своей визави, кавалерственной даме Сигрене, замысловатый фехтовальный прием, а та наблюдала за ним, задумчиво вертя в пальцах кинжал. Том Тоггин, в изгнании ведавший хозяйством Луны, наносил завершающие штрихи на некий изысканный кулинарный шедевр с марципанами, в усердии высунув язык и прикусив его кончик кривыми, далеко выдающимися вперед зубами. Прочие разбрелись по кургану и, несомненно, предавались давним, привычным забавам, насколько сие было возможно.

Теперь Луна знала их всех куда ближе, чем в те времена, когда они были лишь несколькими среди многих. Вот, например, кавалерственная дама Сигрена: как оказалось, в Лондоне сия рыцарского звания леди нередко принимала мужской облик, чтоб брать уроки фехтования в школах величайших мастеров. А сэр Перегрин за чашей вина рассказывал жуткие истории о ведьме по имени Черная Аннис, под чьею властью жил некогда в Лестершире. Том подавал к королевскому столу колоссальной величины сладости, прекрасно зная, что Луна съест не более ломтика, а посему он с чистой совестью сможет схарчить оставшееся сам.

Храня верность придворным манерам, все они кланялись королеве и Принцу, а сэр Перегрин почтительно двинулся следом. Беркширские же дивные попросту кивали, если вообще удосуживались взглянуть в их сторону. Вдвоем они, королева в изгнании и ее Принц, пересекли Большой Зал и углубились в один из оплетенных корнями подземных коридоров.

Советники ждали в покоях поменьше, сидя в буковых креслах вокруг дубового стола, возможно, повидавшего дни Вильгельма Завоевателя. Пол под ногами был укрыт ковром из лесной земляники, буйно цветущей вопреки неурочному времени. Когда Луна с Энтони переступили порог, немногочисленные придворные преклонили колени, обнажили головы и, повинуясь кивку королевы, снова расселись по местам. Перегрин встал за их спинами, взяв на себя обязанности стража и слуги.