Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

– Можешь остаться с Кассиэлем? – спрашиваю я у Тициана, когда заканчиваю обрабатывать раны ангела и кладу холодное полотенце ему на лоб. Это никак не помогает, но я же должна что-то делать. Неужели я спала рядом с ним? Мне стыдно за это и за то, что Стар и Тициан видели меня с ним рядом.

– Мне сегодня нужно идти в школу, – напоминает мне брат. – Дополнительные уроки с отцом Касарой. А куда ты собралась? – спрашивает он меня. – Может, тебе стоит лучше остаться здесь? А то опять вляпаешься в какие-нибудь неприятности.

– Очень смешно.

Теперь меня поучает младший брат. Школа только началась, а ему уже приходится брать дополнительные уроки. Лучше не буду спрашивать, почему. Я не смогу ничего с этим поделать, потому что учителя критикуют Тициана за то, что у него есть мнение, с которым они обычно не согласны. Как правило, я разделяю его позицию. Брат не соглашается с учителями, когда те говорят, что мы глупее и слабее ангелов в триллион раз.

– Надо найти Алессио. Ты знаешь, где он?

– Я его не видел. Почему ты не попросишь Феникса с ним посидеть? – Тициан кивает в сторону Кассиэля, лицо которого блестит от холодного пота. Сломанное крыло свисает с кровати, а его конечности лихорадочно дрожат.

Я делаю глубокий вдох и опускаюсь на край кровати. Не знаю, понимает ли меня Тициан, но мне нужно хотя бы попытаться заставить его поверить в то, что сочувствовать другим – очень важно. Кассиэль слаб, и его судьба полностью зависит от нас.

Тициан должен понимать, что нам нельзя этим пользоваться. Если мы это сделаем, это будет значить, что мы ничем не лучше Люцифера и других ангелов. Ведь именно умение сочувствовать делает нас людьми: мы можем быть милосердными, хотя сейчас это совсем не модно.

– Если я оставлю его Фениксу, он утащит его куда-нибудь и оставит умирать.

– И что? Он же ангел. Нас не касается его судьба. Никто из его сородичей не стал бы заботиться о нас.

Возможно, он прав. Я прикусываю губу. Тициану только двенадцать, а его сердце уже такое жестокое. Это неправильно. Вероятно, мне тоже было бы все равно, умрет ангел или останется жить, если бы мне было двенадцать.

– Кассиэль не сделал мне ничего плохого, – говорю я своему брату. – Даже наоборот. Да, существуют ангелы, которые ужасно к нам относятся. Но я верю, что не все они видят в нас низших существ. Если есть хоть малейший шанс, что они однажды примут нас и мы сможем мирно сосуществовать, я обязательно его использую.

Я понимаю, что придерживаюсь того же мнения, что и Алессио только тогда, когда произношу это вслух. Но почему это не работает? Неужели целого мира не хватит для нас? Если существует такой ангел, как Кассиэль. Ангел, которому я могу довериться. Наверное, есть еще другие, похожие на него. Ангелов тысячи, многие из них остались на небе. Возможно, потому, что они не согласны с тем, что Рафаэль нами управляет. Может быть, кто-то из них хочет образумить его.

– Да ты сама в это не веришь, – отвечает брат скептически. – Они ненавидят нас, а мы их.

– Я пытаюсь ненавидеть лишь тех ангелов, которые действительно сделали что-то плохое человеку, – отвечаю я не совсем убедительно. – Кассиэль спас мне жизнь. Я благодарна ему за это.

– Но почему он это сделал? – спрашивает меня Тициан. – Ты никогда не спрашивала себя об этом? В этом же нет никакого смысла.

Я беру в руку миску с водой.

– А что, если он делал это случайно? В любом случае это ничего не меняет. – Я несу миску на кухню, и Тициан следует за мной.

– Если это так важно, я останусь и присмотрю за ним, – говорит он. По лицу Тициана я вижу, как ему сложно наступить на горло собственной песне.

– Большое спасибо, – говорю я. – Ты можешь время от времени приглядывать за Стар и Фениксом?

Тициан хмурится:

– Это обязательно? Феникс все время шепчет что-то Стар на ухо, и она заливается краской. А еще он все время ее трогает. То руку, то волосы. Ты уже замечала это?

– Именно поэтому я не хочу, чтобы они надолго оставались наедине. Стар слишком невинна для него. – Я подмигиваю Тициану, и, когда он ухмыляется, я понимаю, что могу на него положиться.

Два часа я хожу по городу в поисках Алессио, но он либо прячется от меня, либо находится где-то в отдаленных районах города. Надо будет поговорить с ним позже. На рынке Меркато я встречаю Альберту, которая закупается продуктами для больницы.

– Как дела у Суны? – спрашиваю я, пока она выбирает апельсины. Я смахиваю пот со лба, вспоминая о том, что собиралась попросить Тициана принести ей книжку. К счастью, в этот раз женщина не затрагивает эту тему.

– Пьетро отпустил ее домой. Нам нужна была койка из-за кучи раненых во время взрыва… – Она молчит, но я могу представить себе, какой хаос происходит в больнице.

– Нам нужно больше места, но арендная плата, которую Консилио просит за размещение людей в соседних домах, слишком высока, – ругается она. – Они хотят, чтобы дома пустовали и даже готовы их снести, лишь бы не помогать нам.

– Вы платите совету арендную плату? – Я ничего не понимаю.

– А ты как думала, деточка? – Альберта гладит меня по щеке, и я чувствую себя такой наивной, будто мне снова десять лет. – Если бы мы этого не делали, совет бы давно выгнал нас из здания. У семей Консилио есть свои собственные врачи. Их не интересует, что будет с теми жителями Венеции, у кого меньше денег. Разве Пьетро взял бы твои деньги, если бы они не были ему так нужны? – Она передает продавцу апельсины, он взвешивает их и называет цену.

– Почему бы вам просто не арендовать какое-нибудь другое здание в городе? Тогда больным из Каннареджо или Санта-Кроче [22]не пришлось бы так долго добираться до больницы.

– У нас для этого недостаточно врачей. Алессио еще не готов стать главным врачом больницы. Ему надо поработать еще пару лет.

Я горжусь Алессио и невероятно зла на членов совета. Я гневаюсь на них чуть ли не больше, чем на ангелов, потому что они используют ситуацию против своих же людей. Я понимаю, что людям приходится красть и грабить других из-за отчаяния. Но Нерон де Лука и другие члены Консилио зарабатывают свои деньги на нас, бойцах, и на налогах, которые они то и дело поднимают. Видимо, и этого им недостаточно.

– Его нужно остановить. – Я следую за женщиной к рыбной лавке. – Кто-то должен предпринять меры против Нерона и совета.

– Это очень легко сказать, деточка, но все не так просто. С некоторыми вещами не так-то просто справиться. Мы должны принять это и попытаться извлечь максимум пользы из этой ситуации.

– Но никто не ставит их на место, и они становятся все более жадными.

Альберта смотрит на рыбу, лежащую на льду. Она стоит дорого, но больным нужно что-то более питательное, чем овсянка и бутерброды с помидорами.