Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

Альберта останавливается на месте и кладет руку мне на плечо. Она немного выше меня. Ее седые волосы заплетены в косу, она носит простое платье, которое позволяет ей слиться с толпой. Она ведь совсем не такая старая, как могло показаться. Может быть, пятьдесят с небольшим, но вокруг ее глаз уже много морщин.

– Ты должна быть осторожнее, – говорит женщина. – Не провоцируй его.

Я киваю, потому что она права. Сначала вляпалась в историю с Нероном, потом обратила на себя внимание Люцифера… Мне нужно стараться контролировать свои эмоции. Но мне только восемнадцать. Раньше подростки моего возраста сходили с ума и делали много глупостей, принимали наркотики, устраивали вечеринки и прогуливали школу. Сегодня же каждый человек вне зависимости от возраста пытается просто выжить. Если раньше я еще подумывала о том, чтобы рассказать Альберте о спасении ангела, который теперь лежит в моей кровати и умирает, сейчас я отбрасываю эту идею. После того как она попросила меня быть разумнее, я точно ничего ей не скажу. Женщина подумает, что я совсем с ума сошла, и явно этого не поймет.

– Охотники за ключами прибыли в город, – говорит она. – Ты совершеннолетняя, как и Стар. Просто попытайся быть незаметной. Может быть, в том, что собор разрушен, есть свои плюсы. Тебе больше не придется сражаться.

Значит, мы правы в своих догадках. Люцифер прибыл в город не просто так, наверняка он притащил с собой охотников за ключами, которые обычно появлялись осенью. Прежде чем я пытаюсь рассказать Альберте о своих подозрениях, меня отвлекает чье-то монотонное пение. Этого еще не хватало! Группа мужчин и женщин с крестами в руках идет по рынку. Они шагают, часть их группы идет на расстоянии. У них на головах короны из шипов, а по их голым телам течет кровь. Так называемые кающиеся принимают наказание, потому что верят, что могут таким образом извиниться за проступки людей. Мы не слушали слово Бога, а убили его сына и забыли, кто нас создал – и так далее. Вечные причитания о наших грехах. Только Бог послал нам не искупление, которое должно было смыть грехи всех и каждого, а свое идеальное творение, которое должно наставить нас на верный путь. Кто верит в это, тот благословен.

К сожалению, все больше людей присоединяются к кающимся. Они ходят по городу и говорят о своей вере. Если где-то появляется ангел, они падают ему в ноги и умоляют его о пощаде и прощении. То, как они подлизываются к ангелам, выглядит позорно. Каждую лиру, заработанную попрошайничеством, они подносят во Дворец дожей, чтобы искупить свои грехи; ангелы принимают эти пожертвования и насмехаются над этими людьми. Кстати, именно кающиеся служат ангелам во Дворце дожей. Они исполняют каждое их желание.

– Давай-ка возвращайся домой. – Альберта забирает у меня корзинку. – Побудь невидимкой несколько дней. У вас достаточно припасов?

Я киваю.

– Феникс принес нам кое-что. Мы сможем питаться этими продуктами некоторое время.

– Это хорошо. Может быть, в этом году охотники за ключами останутся в городе ненадолго. – Это звучит не очень убедительно. Но она все же надеется на это. Ангелы не каждый год находят девушку, достойную участия в испытаниях ключей. Я прощаюсь с Альбертой и протискиваюсь вперед между кающимися, которые протягивают в мою сторону руки, чтобы я положила туда денег.

– Рафаэль простит тебе твои грехи, – бормочет какая-то женщина, хватая меня за руку. – Мы попросим его о прощении для тебя.

– Пусть Рафаэль засунет мои грехи сама знаешь куда! – кричу я на нее. Женщина испуганно отпускает мою руку. Это все, что нужно знать о том, как я контролирую свои чувства. Когда я иду дальше, мой взгляд падает на Семьясу. Ангел прислонился к стене дома и явно слышал мои слова, потому что он смеется и показывает мне большой палец.

Когда я возвращаюсь домой, вижу, что Кассиэлю становится все хуже. Его глаза лихорадочно блестят, когда он открывает их всего на секунду, а щеки пылают, словно печь.

– После того как ты ушла, он просыпался и спрашивал у меня, где ты, – говорит Тициан, открывая мне дверь. – Но с тех пор он только и делает, что ворочается в кровати. Я даже не смог дать ему воды.

Я чувствую облегчение от того, что мой брат хотя бы попытался это сделать.

– Спасибо, – говорю я, направляясь в свою комнату. Рана на его лбу покрылась корочкой, но та, что на груди, сочится ужасным гноем, который Стар, сидящая рядом с его кроватью, пытается убрать, пока Феникс стоит у окна и наблюдает за каждым ее движением. Почему он еще здесь? Это просто смешно. Кассиэль сейчас слабее котенка. Я царапаю свои ладони ногтями. Я чувствую себя такой беспомощной, как никогда раньше. Если кто-то увидел бы Феникса и Кассиэля в одной комнате, он бы подумал, что я собралась продать ангела тому, кто больше предложит. Нерон бы с радостью воспользовался возможностью запереть меня в тюрьме или отдать ангелам на растерзание. Я размышляю о том, кто видел меня недалеко от собора в ночь теракта. Конечно же, я вспоминаю Люцифера. Но если бы он действительно меня подозревал, он бы давно уже был здесь.

– Может, тебе уже пора свалить отсюда? – ругаюсь я на Феникса, который поднимает брови. – Я не хочу, чтобы ты находился здесь.

Мне нужно было выместить на ком-то мою злость, и он попал под горячую руку.

– Я уйду только тогда, когда он уйдет. – Феникс кивает в сторону Кассиэля. – Радуйся, что я просто не вынес его прочь. Его перья бы принесли мне кучу денег.

Стар смотрит на него и качает головой. Моя рука скользит к ножу на ремне, но Феникс только улыбается мне с сочувствием:

– Успокойся, Мун. Ты не будешь со мной драться на глазах брата и сестры. Я знаю, насколько ты хороша в борьбе. Стар будет не в восторге от такого представления. Я останусь, пока проблема не решится. Как бы она ни решилась, я тебе помогу.

Даже Феникс, поверхностный плохой парень, разумнее меня. Очень круто.

Тициан заинтересованно наблюдает за нашим обменом колкостями. В отчаянии я провожу рукой по своим волосам.

– Ладно, – сдаюсь я. – Можешь остаться здесь, пока он не выздоровеет.

– Или пока он не умрет, – говорит Феникс, торжествующе улыбаясь.

– Ты выиграл бой, а не войну, придурок. Что бы ни произошло, тебе придется оставить нас в покое в конечном итоге.

Пока мы ссоримся, Стар ухаживает за Кассиэлем, делая вид, что ее вообще не касаются наши разборки. Я бы хотела знать, что она чувствует к Фениксу. Что она в нем видит. Я никогда не спрашивала ее об этом, вероятно, потому, что я совсем не хотела знать ответ.

Последние несколько часов мы со Стар по очереди промываем рану ангела травяным настоем. Он даже не приходит в себя, и кажется, что все, что мы делаем, совершенно не имеет эффекта. Рана снова покрывается гноем, а ее края краснеют. Температура только повышается, несмотря на холодные полотенца, которые мы кладем на бедра, руки и лоб Кассиэля. Когда вечереет, я не знаю, как мне быть. Я так устала и вымоталась. Последние несколько ночей я почти не спала. Я не выдержу еще одну такую ночь. Стар тоже выглядит обессиленной и не знает, что еще сделать. Феникс не позволит ей ухаживать за Кассиэлем и дальше. Он хотел отправить ее спать уже после ужина. Его забота о ней – это хорошо и правильно, но она уже не маленький ребенок.