Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

В походы я уходил с камнем на сердце, оставляя Тому одну. Впрочем, не одну, а в обществе других сильно покалеченных, а также беременных и кормящих. В такой компании девушка могла постоять за себя сама, даже в своем тяжелом положении.

Походы стаи делились на короткие, средние и длинные. По выходе никто не знал, куда сегодня заведет вожак. Самые простые выходы — за кореньями и съедобными травами на склон горы. Мы как бы «паслись», наедаясь на месте и многое принося в пещеру. Трава с тройчатыми листьями под названием сныть, косимая на бабушкиной даче как сорняк, оказалась съедобной и прекрасно заменяла зелень, ради засевки которой когда-то пололась. Темно-зеленые заросли съедались на месте и собиралась для засушки. Не только листья, даже черешки и стебли сныти хорошо шли, если снять кожицу. А еще лебеда — треугольные листья с мучнистым налетом. Да, невкусная, горькая, противная, немного вонючая. Сначала. Просто вы еще никогда не были по-настоящему голодны.

Средние выходы длились весь день, до ночи. Иногда до утра — в определенные места с плодовыми деревьями или кустами, типа малинника. Или на поля крестьян, отважившихся выращивать что-то вблизи опасного соседства. Возможно, взятое человолками становилось неким налогом, составной частью негласного договора: крестьяне не звали цариссу с отрядом, человолки не убивали крестьян. Даже не видели друг друга. Соперники за еду умудрялись расходиться в пространстве-времени, не допуская стычек.

Интересно, успели бы конные войники цариссы перекрыть стае отход? Вряд ли. Даже если окажутся неподалеку. Налет готовился долго, с разведкой местности и выставленными по сторонам дозорными, а совершался быстро, дерзко, с мгновенным отступлением при полной руке добычи у каждого. Путь туда-обратно проходил разными дорогами, причем по такому бездорожью, что не только конный, даже пеший переломает ноги. Стая же легко передвигалась по любой пересеченной местности. Где ходом, где прыжками, где по ветвям деревьев.

Длинные походы затягивались на несколько суток. Вожак знал места, где можно поживиться чем-то особенным, и ради этого стая делала многодневные переходы.

Самым сложным и кровавым делом, естественно, оказалась охота на волков. Бывали жертвы со стороны стаи. Но редко. Волки боялись человолков. Учуяв, обходили. Ловили их только в грамотно выстроенную засаду.

Возвращаясь с добычей, которую приходилось всю складывать к ложу вожака, я шел в свой угол, наблюдая оттуда церемониал приема пищи.

Как всегда, к еде вожак приступил единолично. Ел медленно, смакуя и чавкая, стая роняла слюнки на почтительном расстоянии. Любого недовольного ждал взгляд, не суливший ничего хорошего. Потом ели приближенные, самцы и самки второго и последующего рангов, в конце что-то перепадало нам, низшим. Даже радовало: мясо съедалось раньше.

В основном стая делилась на пары. В старших рангах. Чем ближе к периферии, тем больше вырисовывалось всякого безобразия. Видимо, создание устойчивой пары следовало заслужить.

Тому начали принуждать к выходам за добычей со всей стаей — лишние рты не приветствовались. И вот ее первый «боевой поход». Стая легко скакала вниз по склонам. Мы очень старались не отставать. Отставание каралось рыком с последующими оплеухами.

— Если зад высоко, — прошептала Тома, трудно, но удивительно весело передвигаясь рядом, — вижу только то, что под носом. Лица не поднять, шея как у свиньи — в обратную сторону не гнется. Я же не йог. Куда двигаюсь — непонятно, того и гляди, врежусь во что-то или со скалы сверзюсь.

— Приопустись и разведи коленки, — советовал я, как бывалый четверенькоходец. — Смотри на других и учись.

— Так шаги мельче и сил уходит больше, — не соглашалась Тома.

— Тогда иди как мартышки в зоопарке — чуть боком, руки по одной колее, ноги по другой.

— Легче! — удивилась девушка, попробовав. — Так коты ходят, когда боятся. Чтоб в любую секунду назад сигануть.

Кто-то приблизился, чтоб в очередной раз подогнать, и мы умолкли.

На горном склоне сильно дуло, зелени здесь росло мало, в основном хилая или колючая. Для питания нашей оравы не хватало. Большую часть склонов составляли сплошные камни. Правда, любая выемка между ними становилась оазисом, дарившим вкусности, но сейчас мы проносились по ним, не замечая. Явно целью было что-то более значимое.

С волками не встретились, уже хорошо. По прошествии некоторого времени перекусывать пришлось лебедой, восторгов это не вызвало, но голод мало-мальски утолило. Затем мы набрали немного кореньев и тут же съели их под чутким контролирующим взглядом вожака. Стая без отдыха двинулась дальше.

— Ты очень скучаешь по дому? — нежданно прилетело от Томы при первой возможности.

Лучше б не напоминала. Сердце учащенно забилось, а одна из рук, которые сейчас ноги, едва не подвернулась. И — понеслось:

Мама с папой. Младший брат. Бабушка с дедушкой и еще дедушка. Собака. Кошка. Попугай. Компьютер. Книги. Холодильник. И — кровать. О-о, моя неценимая-неоцененная чудесная кровать. Фантастический матрас. Вожделенное одеяло и обожаемая подушка. Чистые глаженые простыни. Да что там, просто — простыни. Глаза затуманились.

— Я так скучаю по родителям… — продолжила девушка.

— А я — по свободе.

Отстранившись, я припустил вперед. Оставим прошлое позади, надежда на спасение не там.

Как только Тома поправилась, главным делом стал поиск возможности побега. Сбежать из пещеры можно в любой момент — метров на сто. Какой-нибудь самец высокого ранга обязательно дежурил у входа, охраняя стаю от нападения чужих, а заодно — от глупых поступков своих. В остальное время вожак контролировал стаю лично. Если не справлялся, всегда находились заместители. Как далеко ни отобьешься, кто-то обязательно прибьет обратно к послушному стаду, нередко с легкими телесными повреждениями.

До сих пор мы мирились с положением дел. С выздоровлением девушки планы поменялись. Взоры вокруг стали зорче, память начала отмечать и запоминать детали, до которых не было дела раньше. Когда-нибудь пригодится. Хотелось, чтобы пораньше.

Стая бодро скакала по предгорному лесу. Перебирая конечностями, Тома внимательно отслеживала, куда опустить ладонь, а куда ступню. Учитывая, как часто это приходилось делать, мозги получали невероятный опыт принятия решений.

Я увидел, что напарница жаждет пооткровенничать.

— Жалуйся.

— Это невыносимо, приходится постоянно смотреть под ноги, — поделилась она новыми впечатлениями. — Точнее, под руки. А то в такое наступишь…

— Я тоже не задумывался, каково лошадям и собакам.

Через пару часов человолки что-то учуяли. Видимо, опасность. Насторожившись, люди-животные переглянулись, а вожак, привстав на задние конечности, в позе взволнованного суриката крутил головой. Краткий рык бросил стаю на деревья. Мы с Томой не умели лазить так быстро и так высоко. Нас втащили, наградив тумаками за нерасторопность, и все зависли, как обезьяны. Ни шороха, ни вздоха.