Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

Вторую ночь скоротали они в развалинах неподалеку от Когоруна. Из песчаного холма торчали четыре стены с дверным проемом, к которому с радостным иканием с нечеловеческой силой поперли гуары, до того сохранявшие флегму даже во время песчаной бури. Поводов для радости у них было целых два — уведенные Пикстар и Зайчиком сотоварищи, привязанные к крюку в стене над здоровой охапкой трамы. Путы гнило хрупнули, и произошла радостная встреча, в которой наездники приняли весьма опосредованное участие. Кроме ашхана, принявшегося осматривать покражу и убедившегося, что с ездовыми ничего страшного не случилось.

Эдвина запустила заклинания, Черрим склонился над костровищем в углу, проверяя, как давно им пользовались.

— На пару часов мы от них отстали. Но сунуться в Когорун на ночь глядя, это ж надо додуматься!

— Определенный резон в этом есть, — пощипал губу аптекарь. Эдвина возмущенно зыркнула на него.

Аррайда посмотрела на небо с первыми звездами — крыши над руиной не было.

— Пойдем туда перед рассветом. Далеко отсюда?

— Час ходьбы, — отозвался Сул-Матуул. — Лучше выспаться здесь как следует, там слишком жутко, чтобы спокойно спать.

Утром Аррайда неохотно выбралась с нагретого местечка между Эдвиной и гуарьим боком и уселась, зевая, наблюдать, как смешно надувает щеки Лин, раздувая угли в костре.

— Ну, позавтракаем — и в путь? — бодро поинтересовался Черрим, расправляя когтями усы. — Ищем этих двоих и вещички?

— Быстро и скрытно, не увязая в бою, — повторила Аррайда загодя обговоренный план.

— И да благоволит нам Азура.

— И не пошлет крылатых баб с пустотой внутри, — завершил аптекарь, вынудив Эдвину громко фыркнуть.

— А ты? — посмотрела наемница на Сул-Матуула. — Заберешь гуаров в стойбище?

— Я пойду с тобой, — она встретила непримиримый алый взгляд.

— Я думаю… может, все же лучше одна? Корпрус мне не грозит…

— Здрасьте че удумала! — возмутился хаджит насмешливо. — А Дагота потом тоже одна пойдешь воевать? Против всех его могучих армий?

— Проберусь… как-нибудь, — рассмеялась девушка и вздохнула. — Понятно…

— Да ничего этим зверюгам не сделается, — Эдвина постучала по боку ближайшего верхового. — И за себя постоят, и за кого угодно.

И полезла еще раз проверить колдовские зелья.

— И дорогу домой сами найдут, — неожиданно поддержал ее вождь, выбирая из седельных сумок то, без чего точно не обойтись в пешем походе в Когорун.

Позавтракали они не торопясь и с шуточками. Между тем небо светлело и делалось из серого блекло-голубым, странно ясным для этих мест. Но Эдвина, заметив озабоченность спутников, пообещала укрыть всех заклинанием хамелеона и замести следы.

— Не сейчас, — возразил Сул-Матуул. — Стоит поберечь силы на будущее. А здесь вполне достаточно укрытий, чтобы добраться до крепости незамеченными.

Тьермэйлин связал пару веников из трамы, чтобы заметать следы там, где придется пройти по пыли. И отряд пустился в путь. Сеть заклинаний, раскинутая Эдвиной и аптекарем, не показала никакой жизни поблизости, исключая пару скальных наездников, кружащих высоко наверху. Пробирающиеся в Когорун странники как добыча их не заинтересовали.

Шершавая платформа, на которой стояла крепость, была начисто вылизана ветром, только к стенам привалило невысокие сугробы красной пыли. Плиты были уложены так плотно, что ни кустика, ни травинки не смогло пробиться между ними, даже пролезающей везде упрямой трамы тут не было. Здания, возведенные по древней данмерской традиции — из плинфы, скрепленной цемянкой на яйцах квама, — сужающиеся кверху, обведенные фигурными карнизами, казались заброшенными — что сама массивная крепость, что две пухлые башни под ржавыми куполами, что квадратный тесный храм с контрфорсами по углам. Да и не только казались. Заклинания твердили то же самое. И не ощущалось присутствия контрзаклинаний, должных обмануть не слишком опытного наблюдателя.

Путники взглянули на ашхана — тот кивнул. Все осталось, как было, с прошлого его похода сюда.

Осмотр начали с круглых башен и Храма Обреченных. Чувства отвращения, тревоги и горечи, испытанные ими, были лишь чувствами, такие навевают заброшенные здания, где кроме тлена и непонятных обломков, не осталось ничего, ни следа тех, кто заботился о надежности и уюте, растил детей, мечтал…

Еще были паутина, слой пыли на полу и густо истоптавшие эту пыль человеческие следы. Похоже, беглецы, Пикстар с Зайчиком, изрядно тут походили.

Сул-Матуул резко буркнул что-то, глядя на наклонную доску, прислоненную к стене, и к нему обернулись и хаджит, нырнувший носом в мебельные обломки, и все остальные.

— Чаша Дома Дагот здесь стояла, — вождь нахмурился и сердито выдохнул.

Черрим бамкнул себя лапой по шлему:

— Значит, больше не стоит. Надеюсь, плесень они не всю ободрали? Что-то я ее не наблюдаю, — он провел взглядом вдоль стен.

— Крепость большая, — утешил бойца аптекарь. — И для нас найдется что-нибудь. И за фарватер Набит можно в два раза меньше бояться, Зайчик плавать не умеет.

Черрим хлопнул Лина по плечу, заставив поморщиться:

— Ты вселил в нас надежду, друг.

Аррайда с магичкой рассмеялись.

Зал Фисто оказался жутким и гулким лабиринтом комнат и закругленных коридоров. Сквозняки выдували из него пыль, и потому ориентироваться по следам стало почти невозможно. Раз Зайчику удалось наступить на кучку песка у стены, а Звездочке — зацепиться за косяк рукавом (нитка застряла в занозистой доске) — вот и все следы. Но грязи и всякого мусора хватало и здесь. Когорун был похож на гнилой орех с крепкой скорлупой.

Запустение. Самым диким образом расположенная мебель — точно какие-то безумцы устраивали переезд и забросили на полдороги. Истлевшие гобелены с едва различимыми даготскими гербами: красное на черном. Чаши черного железа — масло в них успело прогоркнуть и высохнуть до тоненькой, отсвечивающей синим пленки, и даже сам запах истончился и исчез. Чаши где стояли на плотных основаниях, где валялись на боку, даря пронзительным ощущением внезапного бегства. Камни торчали из стен, как неровные, плотно слепленные пальцы, пересеченные фризами и поясами — в каждом покое с собственным узором, — то каменными, покрытыми остатками позолоты, то просто из гнилого дерева. На углах в ржавых гнездах сидели остатки факелов. Но путники обошлись заклинанием кошачьего глаза, а Черрим так вовсе, как всякий хаджит, видел в темноте.

Двигались они медленно, методично обшаривая закутки и углы и пока не пользуясь заклинанием хамелеона, потому что ни чувства, ни магия не указывали на чье-либо присутствие, кроме их собственного. Сул-Матуул смущенно заметил, что в прошлый раз крепость была намного оживленнее — если считать живыми рабов пепла, пепельных трупаков и ловчего корпруса.