Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

— А почему их так зовут? — спросила Аррайда, вскидывая голову, чтобы рассмотреть острую вершину скалы, мимо которой они как раз проезжали.

— На рассвете и на закате они «поют». Издают странные то ли вой, то ли свист, мы считаем это предупреждением. Довольно… страшно… это звучит, — признался он.

— Сдвижки в породе, от тепла камень расширяется, от холода сжимается, вытесняя воздух из пор и трещин, — пробурчал Тьермэйлин. — Обычное природное явление.

Сул-Матуул взглянул на аптекаря с жалостью, Эдвина же согласно кивнула.

— Заночуем в степи, сами услышите, — вождь хмыкнул, словно отрок, вырвавшийся на прогулку от строгой мамочки, — тогда и скажете, природное то явление или духи говорят с нами.

Но когда на закате флейты-столбы запели, даже ашхану, казалось, привычному, расхотелось веселиться. Тонкий тоскливый звук заполнял небо, проходил сквозь землю, заставлял ныть кости и больно отдавался в голове. Он бередил, вызывая желание стать невидимым и маленьким и забиться в любую щель, и резко прекратился, когда упала темнота.

Еще до этого отряд стал лагерем, и хаджит готовил на костерке в ложбине простенький ужин, пока магичка с Тьермэйлином обходили стоянку, укрывая ее защитными и сторожевыми заклинаниями.

— Аж в зубах засвербело, — помянул Черрим вечерний вой. — У меня шерсть дыбом. Как от ее духа-покровителя.

Сул-Матуул распахнул глаза, глядя на Аррайду.

— Но… ты же не данмер.

— Так получилось, — она подтянула к груди колени, обняв руками, и уставилась в них. — Лландрас погиб из-за меня…

— Не из-за тебя, — горячо возразил Тьермэйлин, — а из-за тех мстительных ублюдков, Камонна Тонга.

— Давайте подумаем о насущном, други, — бойцовый кот потянулся. — Что ждет нас в Когоруне? Ведь это вроде бывший стольный град Шестого Дома? Как там по-нашему: «Вечный Дом»? Или «Вечный Очаг»? Как-то не хочется мне туда вслепую соваться и старинные ловушки на своей шкуре пробовать.

— Так пусть впереди бежит эта сладкая парочка, — растянул в ехидной усмешке губы Лин, — а мы пойдем сзади живые и целые.

Эдвина покосилась на него с укоризной: шуточек подобных она не одобряла.

Ашхан кивнул, прекрасно поняв кошачьи намеки, и вытянул из сумки стопку шуршащей тростниковой бумаги, расправил на коленях. Бумагу покрывали строгие черные линии — вечные чернила, сваренные из ягод коммуники, сажи и гуарьего жира.

Аррайда подумала, что последнее время ей постоянно приходится запоминать карты и планы. Покои Болвина Венима, особняк Брары Морвейн; собственные заметки по «утюгу» Андасрэта. Записи Косадеса и волшебная карта Тесси Хараскель, отмечающая систему пещер Иллуниби… По сердцу полоснул старый страх… И тепло при воспоминании о спутниках, что были с нею. В погребальные пещеры Уршилаку она шла без планов, но там на помощь явился Лландрас Белаал. А впереди еще Когорун и твердыни Дагота на Красной Горе…

Она постаралась отвязаться от мыслей и сосредоточиться.

— …Пропильонной башни там нет, — вел Сул-Матуул пальцем вдоль листа. — Или сровняли во время одной из войн, или в общее связующее кольцо крепость не входила. Да и от самой столицы сохранилось не так уж много. Основание. Большую часть его на заходе занимают зал Фисто — вот этот, с изгибом — и надстройка — зал Бдительного Прикосновения. На полуночи вот этот квадрат — Храм Обреченных. На восходе — две круглые башенки: Медвежья Башка к полуночи, а к полудню — Собор женщины Поллока.

И ответил на удивленные взгляды:

— Представления не имею, кто они такие — Поллок и его «женщина». Может, это вовсе «вечер» или «канун», кто теперь помнит. По поводу Фисто тоже не просвещу.

Он свободной рукой подбросил топлива в костер и отметил пальцем входы:

— В главные покои можно войти здесь и здесь. В последний раз ничего серьезного там не было. Просто веет жутью и попадаются корпрусные твари. Но Когорун потому Когорун, что там может все измениться почти мгновенно. Нам заповедали пристально за ним наблюдать.

— Не рискну спросить, кто именно заповедал, — сплел пальцы Тьермэйлин и улыбнулся с легкой насмешкой. — Но хотелось бы знать, как часто вы за Когоруном наблюдаете и когда были там в последний раз?

— В прошлом месяце. А время подсказывают сны Нибани Месы.

Вождь вздохнул.

— Теперь подробнее…

Лист за листом разглаживал он в зыбком свете костра, и, следуя за нарисованными линиями, разворачивались в воображении коридоры, лестницы и чертоги. Святилища с каменными сводами в обрамлении узорчатых карнизов; круглые, точно женские груди, купола. Двери с выжженным узором из цветов и трав; залитые водой тоннели — в голове отозвалось «Фарватер Набит». Пещеры с лужами лавы, проступающей кровью из ран, и Шепчущие колодцы даготских склепов. Аррайде казалось, будто кто-то или что-то, живущее внутри нее, пробует прорваться на поверхность, рассказать то, что она давно уже знает, но забыла по какой-то надуманной причине. А может, виновато было мельтешащее пламя, чарующее и загоняющее в сон.

Девушка тряхнула тяжелой головой и, сосредоточась, разглядела светящиеся глаза Черрима, старательно перерисовывающего планы с тростниковых листков. Над второй их стопкой, так же светя глазами, трудился Тьермэйлин, явно наколдовавший себе кошачье зрение.

Хаджит оглядел исчерканные бумаги, погрыз грифель белыми зубами:

— Ничего не пропустили, кажется.

Сул-Матуул отобрал у него планы и аккуратно уложил в сумку.

— Надеюсь, вам это поможет, — он зевнул. — Мы проводим сударыню Аррайду до крепости и подождем ее…

— И ты дашь загнать ее в Когорун в одиночестве? Даже не показав дорогу? — возмутился Черрим.

— По условиям испытания она должна… — ашхан опустил глаза. — И так я нарушил все установления и пошел против Нибани Месы, отправившись с вами и прихватив древние планы крепости.

— О! Вот отчего провидица так разозлилась! — хаджит покосился на вождя, обменявшись взглядом с остальными:

— Вынужден тебя разочаровать. Мы с сестренкой пойдем. Потому что она нам живая нужна, а не труп может быть Нереварина. Прогонит, чтоб тебе угодить — все равно будем тащиться следом. Потому что это наш выбор, собственный.

Аптекарь и магичка согласно кивнули.

Черрим втянул холодеющий воздух.

— Небось, когда ты защитником веры становился, мечтал встретить воплощение Неревара, во сне видал здорового такого данмерского мужика с мечугой, который придет и все расставит по местам? Дагота пинком вышвырнет в Обливион? Так, да? Ну, не срослось с мужиком. Но ведь в ней, — хаджит кивнул на Аррайду, — есть свое чудо. Иначе, как думаешь, поперлись бы мы за ней по пепельной пустыне, забросив собственные дела? И ведь ты поперся тоже, гнева пророчицы не убоялся. Трудно принять в ней божество — просто помоги человеку.